Анна Данилова - Этюд в розовых тонах

Эта дама давала щедрые чаевые и всем своим видом словно хотела показать, какая она добрая и как ей хочется сделать всем приятное. Но только не Але. Быть может, поэтому, когда тишину теплого и уютного салона разорвал ее визг, Але стало хорошо и весело на душе. Крови было мало, а крика и шума много. Административно-правительственная дама не стеснялась в выражениях и чуть было не набросилась на нее с кулаками. А ведь Аля ей всего лишь прихватила немного «мяса» на пальце, потянув за заусенец. И тогда случилось то, чего меньше всего ожидали все присутствующие в салоне кроткие овечки-мастера: Аля Вишня смахнула со своего столика все банки и пузырьки с разноцветным лаком, по полу рассыпалась розовая соль, и во все стороны полетели инструменты. С выручкой в кармане и гордо поднятой головой Аля покинула салон, даже ни разу не обернувшись. Ей было глубоко наплевать и на свои, купленные на собственные деньги, инструменты и лак, на все то, что она оставляла за прозрачными дверями ставшего ей ненавистным салона. Ей казалось, что там же она оставляет и свое унизительное прошлое и что теперь жизнь ее пойдет по-другому. Внутри ее бесновалась надежда, рвалась наружу и сулила ей немыслимое счастье.

Придя домой, однако, она поняла, что в ее жизни на самом деле появилось нечто довольно новое. Вернее, хорошо забытое старое. И этим новым и старым был ее отец, вернувшийся из своего очередного гражданского брака. Понятное дело, что он открыл дверь своим ключом, вошел в квартиру, помылся (в комнате пахло мылом и влажностью), съел Алин ужин и теперь, вытянувшись на диване, смотрел телевизор. Сейчас он казался неотъемлемой частью гостиной, чуть ли не центральной, пусть даже немного и подзабытой, фигурой.

– Папа? – Аля стянула с себя сапоги и в шерстяных носках прошла к дивану, чтобы убедиться, что отец реален и что это не призрак. – Ты?

– Привет, детка, – отец широко улыбнулся ей своей удивительно белозубой для его возраста улыбкой. Он был красивым брюнетом с синими глазами и хорошими манерами, которого очень любили женщины. – Я вернулся. Как ты? Судя по тому, что на ужин у тебя была жареная курица, у тебя все в порядке.

– Тебя выгнали? – Аля имела в виду его очередную гражданскую жену, которую он, вероятно, обобрав до нитки, разлюбил, не успев полюбить.

– Как ты можешь говорить такое о родном отце?! Я сам ушел.

– И что же ты теперь намерен делать?

– Жить с тобой. Слава богу, у нас с тобой двухкомнатная квартира, причем не самая маленькая, а потому нам, я думаю, здесь не будет тесно. Или ты живешь здесь не одна? – В его голосе Аля уловила напряжение и одновременно усмешку. Понятное дело, ему бы хотелось, чтобы она была одна.

– Я одна, успокойся. Но только предупреждаю сразу: кормить тебя не собираюсь. Ты – здоровый мужик, а потому заботься о себе сам. И носки стирай себе сам. У меня и так дел невпроворот.

– И где же мы сейчас трудимся?

– В парикмахерской. – Она зажмурилась на мгновение и увидела полные ненависти глаза своей последней клиентки, размахивающей окровавленным пальцем.

– Вот и отлично.

И, сказав это, отец поудобнее устроился на диване и даже прикрыл от удовольствия глаза. Аля же, понимая, что ей сегодня не светит провести вечер на любимом диванчике, пошла в ванную, а оттуда в спальню. Нырнула под теплое одеяло и сразу же уснула.

Утром она сварила кашу, кофе и накормила отца завтраком.

– Какие у тебя сегодня планы? – спросила она довольно спокойным голосом, стараясь хотя бы с самого утра не выказывать свою неприязнь к отцу. – Ты будешь искать работу?

– Конечно, детка. – Отец посмотрел на нее тем долгим взглядом, который она не терпела, потому что в нем не было ничего, кроме презрения и насмешки.

– Вот и отлично.

– А ты пойдешь на работу?

– Я вчера уволилась, – вынуждена была признаться она и, понимая, что отец не поверит ей и воспримет ее слова лишь как желание поскорее заставить его работать, добавила: – Со скандалом. Теперь ты понимаешь, насколько не вовремя ты сюда явился. Может, вернешься к своей мадам?

– Я не живу с женщинами, у которых нет денег, ты же знаешь.

Она ничего не ответила и принялась мыть посуду.

Так прошла неделя. Аля готовила, ходила на рынок, стирала, убирала квартиру, а отец все это время лежал на диване и смотрел телевизор. Ему было лень даже выбросить мусор в мусоропровод.

Деньги кончались, Аля не представляла, на что они будут жить дальше. Ругаться было бесполезно: отец находил своих женщин лишь по вдохновению, а потому надо было набраться терпения и ждать. Когда же она поняла, что из еды у них осталась одна луковица, ей стало страшно.

– Может, ты все-таки выйдешь из дома и подцепишь какую-нибудь богатую вдовушку, чтобы у нас появились деньги? – сказала она и содрогнулась, когда озвучила собственные мысли.

– Я вижу, ты созрела для серьезного разговора, – вдруг услышала она, и нехорошее предчувствие охватило ее.

– У тебя есть план?

– У меня есть на примете один человек, который хорошо заплатил бы нам с тобой, если бы ты согласилась немного пожить у него.

– Что значит пожить? – покраснела Аля. – Ты хочешь продать меня?

– Лишь на время. Сначала дня на три, а дальше – как карты лягут.

– Или… как я лягу?

– У нас с тобой нет другого выхода.

– У нас с тобой? – передразнила она отца. – Но при чем здесь ты? То, каким образом можно мне, девушке, заработать деньги, я и без тебя знаю. Но почему я должна содержать тебя?

– Я – твой отец.

– Но тогда почему же ты все свои деньги тратил только на себя? Почему ты, живя с богатыми тетками, ни разу не пришел ко мне и не дал мне денег? Ты бросил меня… А теперь заявился и утверждаешь, что я должна заняться такой мерзостью, чтобы кормить тебя?!

– У тебя все равно нет другого выхода.

– Какая же ты скотина! – Она швырнула в него пустую пачку из-под сигарет. – Даже сигареты мои все выкурил…

– Запоминай адрес: улица Лунная, дом…

Она закрыла глаза. Нет, не такой она представляла себе свою будущую жизнь. И хотя девственность свою она уже давно потеряла на одной из дискотек и после первого безумия в ее жизни случилось не менее десятка примерно таких же, мысль о том, что теперь это придется ей делать за деньги, заставляла ее жестоко страдать. Она не боялась мужчин и знала, что им нужно от женщины и как заставить их раскошелиться, но сам факт того, что ее собственный отец предлагал ей торговать телом, приводил ее в бешенство. С другой стороны, в доме было нечего есть, и впереди была полная безысходность. Кроме того, то, что предлагал ей отец, позволяло надеяться, что рано или поздно, скопив немного денег, она сможет начать новую жизнь или хотя бы у нее появится возможность подыскать себе работу.