Анна Данилова - Вспомни обо мне

Соседка, не растерявшись, первым делом бросилась к Ларе – щупать пульс. Она хватала пальцами ее безжизненную руку и давила, давила, словно пытаясь заставить кровь, застывшую в венах, биться, бурлить хотя бы потому, что к ней, к Ларе, пришли гости… Из вежливости . Концевич понял, что сходит с ума.

– Послушайте, я знаю, вы – ее друг, любовник, словом, близкий человек. Понимаете, вашей Лары больше нет. Она умерла. Я же говорила вам, что она дома, говорила… – рот женщины искривился, и она беззвучно заплакала.

– Вы говорили, что ночью к ней кто-то приходил. Кто? Кто к ней вообще, кроме меня, приходил?

– Разные люди, – соседка подняла на Анатолия полные слез глаза. – Самые разные. Но не сказать чтобы она была общительной, нет… Да и подруг-то у нее не было. У таких красивых девушек не должно быть подруг.

– Что, и мужчины тоже бывали?

– Да… иногда. Но вы не подумайте про нее плохо…

Концевич усмехнулся про себя: конечно, теперь, когда Лара мертва, зачем же говорить плохо? Но соседка могла и ошибиться.

– Если у вас такой плохой сон и вы все хорошо слышите, то скажите, кто у нее был этой ночью – мужчина или женщина? Каблуки стучали, черт вас подери?!

– Нет, не слышала, чтобы каблуки стучали. Но кто был – не знаю. Если бы знала, разве ж не сказала? Но только у нее точно кто-то был… Был… Послушайте, что вы стоите, как истукан? Надо же вызвать милицию. Разве вы не понимаете, что здесь случилось что-то нехорошее? Очень нехорошее?

– Может, она приняла слишком большую дозу снотворного? Хотя Лара ни при каких обстоятельствах не покончила бы с собой. Это не в ее характере. А если это сердечный приступ?

– Конечно, всякое может быть, но я никогда не слышала, чтобы Ларочка жаловалась на здоровье.

– Сейчас позвоню в милицию. А вдруг она жива? – вдруг встрепенулся Концевич. – Вы точно можете сказать, что она мертва?

– Конечно… Если не верите, вызовите «Скорую», там – профессионалы, они вам скажут, – поджав губы, обиженно проговорила соседка.

– У меня уже было так… – устремив взгляд остекленевших глаз в пространство, проговорил Концевич. – Все думали, будто бы моя жена умерла, она и в гробу лежала, как мертвая, а потом оказалось, что она жива…

– Господи, – женщина прикрыла рот рукой, – да что вы такое говорите?

– Говорю то, что есть! – вскричал Концевич. – Она жива, понимаете?! Моя жена жива, а Лара – умерла… Как это понимать? Неужели она вернулась, чтобы убить ее? Убить свою соперницу?! Но ведь Лара никогда не была ее соперницей, она появилась в моей жизни уже после ее смерти!

Он говорил, громко, бессвязно бормоча что-то о смерти и воскрешении, пока не заметил, что рядом с ним никого нет. А буквально через полчаса квартира наполнилась людьми в форме…

К счастью, до приезда милиции он успел позвонить Марку:

– Марк, записывай адрес… Моя…

Он не сразу сообразил, как именно представить Марку Лару: приятельница, подружка, знакомая, возлюбленная, любовница?…

Не мог же он сказать: моя любовница умерла. Это звучало бы по меньшей мере цинично. По отношению к Ларе.

– Лара… Женщина, с которой я встречался последнее время, Лара, она умерла… Лежит на полу… Думаю, что соседка уже вызвала милицию… А еще она, верно, подумала, что я спятил, потому что я начал распространяться о том, что моя жена была живая, когда ее хоронили… Не знаю, что на меня нашло… Но ты и меня пойми – сначала возвращается Вера, потом уходит Лара…

Марк оборвал его, сказав, что сейчас приедет.

Следом за представителями закона в квартире вновь появилась соседка. На этот раз на ней вместо домашней одежды было черное платье. Она сильно напудрилась. Вот только глаза по-прежнему были красными и влажными. Она, рассказывая о том, как они обнаружили труп Лары, постоянно облизывала языком и без того тонкие, бесцветные губы.

– Этот человек… Вот этот. Они, можно сказать, жили вместе. Вернее, Ларочка часто жила у него. Она рассказывала мне. Это хороший человек, очень хороший. Он был щедр к Ларочке. Я вспомнила, его зовут Анатолий.

Концевич вдруг понял, что соседка спряталась здесь, в квартире, где теперь обитал дух покойной, от своих, собственных страхов, от своей беды, о которой он, Концевич, возможно, никогда не узнает. Беда, обрушившаяся на него, оказалась спасением для женщины, возможно, тоже потерявшей кого-то из близких.

Его о чем-то спрашивали. Он отвечал. Говорил, что ночью его здесь не было. Соседка подтвердила, что его не было, но что кто-то был, только не он, не Анатолий.

– Откуда вам известно, что это был не он?

– Знаю, и все. Он не мог… Лара его ждала, музыку грустную ставила, но он так и не пришел. А пришел кто-то другой. Я не могу это объяснить. Она открыла дверь, кто-то вошел, музыка стихла. Они разговаривали. Нет, мужской голос или женский, я сказать не могу – предупреждаю сразу. Но это не он. Думаете, я его выгораживаю? Нет, просто знаю, что он не хотел Ларочке зла. Он ее любил. Ведь так?

И она бросила на него взгляд, в котором он прочел: ну же, защищайтесь!

– Где вы были ночью? – спросили его.

– В ресторане.

– Что, до самого утра?

– Да.

– У нас нет таких ресторанов.

И тут кто-то вместо него ответил:

– Есть! Он был со мной в «Серебряном гусе».

Это пришел Марк. И Концевич заплакал.

Она поняла, что это конец. Дверь лифта закрылась, и они остались в кабине вдвоем – она и этот псих, Алексей. И это был вполне реальный человек, опасный настолько, что Вера мысленно начала уже прощаться с жизнью. Но в том, что с ней произошло, она винила не столько этого ненормального с горящим взглядом и раскрасневшимся лицом, сколько своего мужа – Анатолия Концевича, человека, не поверившего ей. Он оказался больше преступником, чем Алексей.

– Как ты мог, говоря, что любишь, так напугать меня? – спросила она бесчувственными губами. – Ты зачем зашел в лифт? Ты прятался, поджидал меня где-то на лестнице, чтобы, когда я войду в лифт, ворваться следом. Тем более ты знаешь, что я беременна.

Она тянула время в надежде, что кто-нибудь, пока они будут подниматься, войдет в лифт. А вдруг?..

– Ты не дала мне ответа. Ты поговорила со своим мужем? Ты сказала ему, что хочешь жить со мной?

– Ты давишь на меня…

Он навис над ней, она сжалась и хотела зажмуриться, как произошло невероятное: лифт встал, дверь открылась, и в кабину вошел мужчина, сосед, она видела его раньше.

– Вообще-то я наверх, но нажал сразу на две кнопки, – немного смущаясь, проговорил мужчина и повернулся к ним спиной, лицом к двери, словно давая понять, что он извиняется за то, что стал, возможно, свидетелем разговора.

И тут на глазах Веры Алексей достал что-то из кармана, резко повернулся и сделал сильное движение на выдохе, после чего мужчина стал валиться на пол.