Марина Серова - Будет все, как ты захочешь!

– Так вы не от Игоря? – разочарованно спросила она, и вопрос ее прозвучал довольно глупо.

– Нет, я сама по себе детектив.

Дама напряглась, это было заметно.

– Что вам надо? – спросила она совершенно другим тоном.

– Вы снимали четвертый номер…

– Ну снимала, снимала, и что?

– Я хотела бы знать, что вы видели или слышали в тот день в соседнем номере.

– Я вообще-то уже все сказала милиции. Меня допрашивали в тот же день, что еще нужно? – Вера Николаевна потянулась к пачке сигарет, что лежала на краю стола.

– Я, к сожалению, не присутствовала на вашем, как вы выразились, допросе. Я хочу поговорить с вами без протокола. Может, вы видели что-то такое, что может помочь моему расследованию.

– Ничего я не видела! Я гуляла в это время, любовалась весенним городом. – Она затянулась, а я заметила, что пальцы ее, державшие сигарету, мелко дрожат.

– Вера Николаевна, понимаете, милиция арестовала молодого человека, проживавшего рядом с вами в шестом номере, в котором и нашли тело горничной. Но у меня большие сомнения, что это он задушил девушку…

– Сомнения? А вы видели этого шизанутого? Да у него явно не все дома. А я так думаю: раз милиция арестовала, значит, есть за что. А ко мне со своими расспросами не приставайте.

– А почему вы считаете вашего соседа шизанутым?

– Хм, почему?! А какой же он? Вы его сами-то видели? Все время молчит, как в рот воды набрал. Другие постояльцы, встречаясь, здороваются, некоторые даже спрашивают, как дела. Я вот один раз сняла номер рядом с французами, представляете? Двое мужчин из Парижа, такие импозантные! Так они при первой же встрече сказали: «Бонжур, мадам, коман са ва?» Хорошо, что я французский в школе учила. Это по-ихнему значит: «Добрый день, как дела?» Я им ответила: «Мерси, са ва бьен». Спасибо, мол, хорошо. Мы даже пару минут побалакали по-французски, так, общие фразы… Вот. Это чужие люди, за пять тысяч километров сюда приехали, и то разговаривают, интересуются, как дела. А этот сопляк пройдет, глаза опустит, словно ему дела ни до кого нет. Тяжело, что ли, «здрасте» сказать, боится, язык отвалится?! Молодежь у нас невоспитанная, все беды отсюда!

– Вера Николаевна, давайте о нашей молодежи потом поговорим. Эта тема, несомненно, важная, но в данный момент меня интересует конкретно ваш сосед. Что вы можете сказать о нем, кроме того, что он шизанутый? Вы ведь за стеной находились, может, что-то слышали?

– Я же сказала: гулять я ушла. Не было меня в номере. Что я могу с улицы слышать?

Так, и эта не хочет разговаривать. Затягивается слишком часто, нервничает. Значит, есть отчего. Что ж, поднажмем.

– Вера Николаевна, а как долго вы гуляли?

– Долго, но время не засекала. Может, часа полтора, может, больше. Какое это имеет отношение к убийству? Вы что, хотите сказать, что, если бы я гуляла меньше, он бы ее не задушил? А если бы вообще не выходила из номера, то и все другие преступления в городе не совершились бы?

– Ну зачем вы нервничаете, Вера Николаевна?

– Я нервничаю? Вы задаете мне глупые вопросы…

– Не такие уж они и глупые. Просто, согласитесь, как-то подозрительно: человек снимает номер в гостинице, отдает целых три тысячи за сутки и потом долго гуляет на улице. Можно было даром погулять, не оплачивая номер.

Вера Николаевна скомкала окурок в пепельнице.

– Я вам все сказала: я ничего не видела и не слышала. А то, что снимаю номер в гостинице, это мое личное дело. Это не преступление.

– А во сколько вы в тот день заехали в гостиницу?

– Не помню точно, часа в три, кажется, может, чуть раньше.

– Ну вот, а Долгов, ваш сосед, поселился в четыре, то есть вы заехали перед ним.

Вера Николаевна достала из пачки другую сигарету, взяла со стола зажигалку.

– Вы что, меня подозреваете? Я, по-вашему, эту девушку придушила? За что? В номере у меня было стерильно чисто, впрочем, как и всегда. Я вообще эту гостиницу люблю за чистоту и порядок. И еще там уютно и постояльцев мало. У меня к персоналу претензий никогда не было. Молодцы, налажено все отменно. Горничных в лицо я никого не знала, только администраторов. Горничные там одинаковые все, в синих платьях и белых передниках.

– А как часто, позвольте спросить, вы пользуетесь услугами гостиницы?

– А это имеет отношение к убийству?

– Самое прямое.

Лицо Веры Николаевны пошло пятнами. Хотя внешне она старалась не показывать, что этот вопрос ей неприятен. Она прикурила новую сигарету. С ответом не торопилась. Тянула время, это было видно. Зазвонил телефон на столе, она схватила трубку, как спасательный круг:

– Да… Ольга Иванна, не сердись, еще не нашла… Да не переживай, найду, просто дел много, не успела поискать… Нет, не переживай, у нас ничего не пропадает, мы только ищем долго… Да, перезвоню… Найду обязательно. Давай!

Директриса положила трубку и с досадой посмотрела на меня. Как ей сейчас хотелось, чтобы я исчезла из ее жизни раз и навсегда! Но я ей такой радости не доставлю. Я продолжила:

– Так как часто, Вера Николаевна, вы снимаете номер в гостинице и почему?

– Редко снимаю, редко. Раз в месяц, не чаще. А почему… я уже сказала: это мое личное дело, вас оно не касается и к убийству отношения тем более не имеет. Вы мне дадите работать, наконец? Или мне милицию позвать?

– Вера Николаевна, ну при чем тут милиция, я ведь не совершаю ничего противоправного? Я только хочу помочь этому молодому человеку, чтобы снять с него все обвинения… Если бы с вами случилось нечто подобное и вам понадобилась бы помощь?

– Типун вам на язык! Со мной… Надеюсь, со мной такого не случится…

– Вера Николаевна, скажите, а вы замужем?

О! Выстрел попал в цель. Я внимательно следила за выражением лица этой дамы и видела, какое впечатление произвел на нее мой вопрос. Я не просто коснулась неприятной для нее темы, я сыпанула полкило соли на открытую рану. Лицо Веры Николаевны стало похоже уже не на огурец, а на большой гнилой помидор. Она покраснела, потом побледнела, и, как ни старалась сдерживать себя, ей это плохо удавалось. С минуту она боролась, наверное, с желанием запустить в меня пепельницей. Наконец благоразумие победило. Пепельница осталась на столе, а лицо директрисы словно окаменело.

– Не замужем. Что вам это дало? – спросила она холодно.

– Да кое-что дало. Нет, вы правы, к убийству это не имеет отношения…

– Тогда, может, вы оставите наконец меня в покое?

– Вера Николаевна, еще один вопрос: вы знали Катю Аверину?

– Какую еще Катю?! Не знаю я никаких Кать. У меня своих проблем хватает, мне бы в них разобраться…

Мадам Верстакова начала уже выходить из себя. В это время снова зазвонил телефон. Вера Николаевна взяла трубку:

– Да, я… От Игоря? А вы где? У магазина? Заходите, я у себя… жду вас. Девочки покажут, куда пройти.