Никита Филатов - Огненный лис

Команды следовали торопливой чередой:

- На выходе стоять! По одному... Первый пошел!

Перед Виктором возник грязный, глухой двор КПЗ.

Напротив ворот, уткнувшись одна в другую, замерли две спецмашины. Зарешеченные дверцы распахнуты, на поводках у конвоиров надсаживаются лаем собаки.

Настала очередь Рогова.

- Мне теперь идти?

Он ожидал услышать что-то вроде пресловутых фраз "шаг влево, шаг вправо - побег, стреляем без предупреждения..." Однако, его просто грубо пихнули в спину:

- Пошел! Чего меньжуешься? В левую машину... бегом!

Виктор подчинился, но ноги слушались плохо.

Куда подевались былые здоровье и сила? В военном училище курсант Рогов считался неплохим спортсменом, да и потом, на офицерской должности...

Первая же неделя в камере поставила его на грань нервного истощения и физической немощи.

Виктор попытался с ходу запрыгнуть на ступеньку, но тело не послушалось. Оступившись, он с выпученными глазами распластался на земле, перегородив собой проход.

Сразу подняться не получилось - мешали буханка хлеба и банка рыбных консервов в руках, выданные вместо сухого пайка на дорогу.

- Ну что же ты, земляк? Кувыркаешься... - Раздался дружный хохот сверху. Потом кто-то добавил:

- Прямо, циркач! Давай, шевели поршнями. А то схлопочешь от этих... прикладом промеж лопаток.

Виктор снова попробовал встать, но чья-то сильная рука уже подхватила его за шиворот и втянула внутрь фургона:

- Давай, циркач!

Окон не было, свет проникал только через открытую дверь, поэтому в спецмашине царил холодный полумрак.

Втиснувшись на свободное место, Рогов попытался разглядеть попутчиков. Но удалось ему это лишь после того, как зэки дружно закурили - и огоньки спичек и сигарет начали выхватывать из темноты одно за другим суровые, угловатые лица.

Шум и суета на улице довольно скоро прекратились.

Лязгнула внутренняя решетка, за ней дверь фургона...

- Все. Тронулись. - Расположившийся напротив Виктора зэк загасил окурок о подошву и обратился к находящемуся тут же, внутри, но по другую сторону решетки конвоиру:

- Слышь, деревяшка? Открой вентиляцию.

- Нэт, - ответил солдат, уроженец солнечной Средней Азии.

- Ну, дышать же невмочь!

- Нэт. Тэбе гаворю...

- Открой! - Рявкнули из темноты. - А не то автозак раскачаем.

- Нэт, - вновь отказал конвоир и добавил ещё что-то на родном своем языке.

- Чего он там?

- А пес его знает, - откликнулся зэк, пообещавший раскачать машину. Разве разберешь? Не калды-балды, говорит... бешбармак.

Снова грянул дружный хохот. Кто-то, поддавшись общему настроению, крикнул:

- А ну, давай, братва! Навались!

Зэки равномерно распределились вдоль бортов машины и начали попеременно приседать, словно качаясь на детских качелях. Потребовалось совсем немного времени, чтобы спецавтомобиль стал похож на попавший в бурю крейсер.

- Перекрити, слишь! - Завопил конвоир. Выпустив из рук автомат, сын Востока судорожно вцепился в решетку. - Перекрити!

Поведение солдата вызвало новый всплеск агрессивности и восторга, несмотря на то, что автозак шел на приличной скорости и в любую секунду мог перевернуться.

- Н-на! - Кто-то из заключенных изо всей силы саданул конвоиру каблуком по пальцам.

Тот взвыл от боли и потянулся за оружием:

- Перекрити! Стырылять мене станет!

- Валяй, козел вонючий! - Крикнул один из зэков, припав лицом к решетке. - Лупи! Век воли не видать... У меня восьмая ходка, вся жопа в шрамах.

Новая волна истерического хохота чуть не развалила фургон на части. Люди, загнанные в душное, тесное чрево обезумели - самовозбуждаясь, они строили конвоиру нечеловеческие гримасы, топали изо всех сил, подвывали, улюлюкали...

И Рогов, поначалу ужаснувшийся происходящему, вскоре вместе со всеми рычал, корчил рожи и бесновался.

В конце концов, под лавку полетела буханка хлеба и консервы. Виктор уперся в обитый железом пол и изо всей силы ударил локтями в борт фургона:

- Навались, ребята! Ломай её, паскуду - на волю пора.

Гомон разом стих.

Люди, словно окаменев, замерли на своих местах. Насторожился и конвоир, направив ствол автомата прямо в грудь Виктору.

- Это ты брось, земляк, - приглушенно сказал кто-то из темноты. - Так недолго и полосу схлопотать. Или - пулю от этой чурки...

- А что за полоса-то? - Смутился притихший вместе со всеми Рогов.

- Схлопочешь - узнаешь...

- В зоне, говорят, на всех карточки такие заводят, - пояснил один из тех, что оказались поближе. - Если на ней менты тебе полоску нарисуют значит, склонен к побегу. Каждые два часа отмечаться и прочие неудобства...

Весь оставшийся до вокзала путь ехали в полной тишине. Даже курить никто не рещался - все ждали развязки.

- Точно говорю, отметелят нас всех при посадке в "столыпин", - нарушил молчание пожилой зэк и стал укутываться, несмотря на духоту, в большую ватную телогрейку.

Видать, бывалый человек - не ошибся.

Прежде чем очутиться в вагоне, каждый "этапник" пробегал сквозь плотно сомкнутый строй солдат внутренних войск.

Били сильно и больно - прикладами автоматов.

Самые хитрые из осужденных успели надеть зимние шапки, но выяснилось, что те, у кого их не оказалось, пострадали даже меньше: по голове им, во всяком случае, старались не попадать.

Рогову же, как ни странно, вообще повезло. Видимо, конвоиры, сплошь кавказцы и азиаты, приняли черноволосого, смуглого Виктора за своего и лишь имитировали удары.

В вагоне зэков распихали в зарешеченные купе - по восемь человек.

- Ах ты, блядь! - Выругался Рогов, карабкаясь на верхнюю полку.

- Чего бесишься, Циркач? - спросил у него тот самый парень, что помог забраться в автозак.

- Да понимаешь, - машинально ответил Рогов. - Хлеб и рыбу в машине забыл.

Только потом он спохватился и узнал собеседника:

- О, это ты? Ты меня за шкирку тянул?

- Ну, вроде я.

- Спасибо. Давай, залазь сюда.

Новый знакомый бесцеремонно отпихнул кого-то и уселся рядом с Виктором:

- Душновато здесь будет, когда чифир варить начнут.

- Как это - варить? - Удивился Рогов. - Здесь же нечем.

Сосед усмехнулся:

- Первоходчик?

- Да.

- Понятно... - Он подпер голову рукой и пояснил:

- Разожгут прямо на полу костерчик небольшой. Насыпят в банку жестяную чай - и сварят.

- А дрова?

- Ну, ты вообще! Тряпье-то на что? Бумага?

- А вагон не может загореться?

- Да и х... с ним! - Отмахнулся зэк. - Не вагон-то и был.

"Столыпин" вздрогнул. Послышался характерный лязг.

- Прицепили, - сказал кто-то внизу.

- Слышь, Славка? - Окликнул сосед Виктора.

- Чего? - отозвался тот же голос.

- Вали ко мне. Места много, и пассажимр прикольный... А главное - у него жрать ни хрена нету. Не дадим пропасть человеку?

Через мгновение между полками просунулась рябая морда, о таких говорят в народе: шилом бритый.