Никита Филатов - Огненный лис

- С Дядей нелады.

- Плачет?

Проницательность Рослякова смутила приятеля:

- Ага. Плачет.

- Опять, наверное, где-то втихаря обкурился?

- Не похоже. - Виктор вздохнул. - Сидит в туалете, на подоконнике. Ногтем штукатурку царапает.

- Нашел занятие в три часа ночи... И, главное - место! - Васька выругался, потянулся и вновь с размаху влип физиономией в подушку.

- Ты чего? Эй?

Виктор прислушался к звукам, доносящимся из уст приятеля: нечто среднее между колесным скрипом и сопением тринадцатилетнего пса-пекинеса.

- Вот мудак! Опять спит...

Виктор решительно потянул на себя одеяло:

- Вставай!

В ответ Росляков только вяло отмахнулся, причмокнул губами и произнес:

- Сходи сам к нему, Витек. Пусть он тебе расскажет. А я это... Я то, что он тебе расскажет уже раз девять слышал.

... На территории исправительно-трудовой колонии УВ 14/5, где уже больше полутора лет просидел осужденный Рогов безраздельно властвовала длинная, зимняя приамурская ночь.

Помещение шестого отряда мало чем отличалось от обычной солдатской казармы. Довольно вместительное помещение - человек на сто.

Ряды металлических двухярусных коек вдоль стен, возле каждой прикроватная тумбочка, кое-где даже коврики. На стенах - декоративные цветы в горшочках, чеканка местного изготовления...

Администрация не против - пусть висят, глаз радуют.

Пробираясь впотьмах, Виктор изо всех сил старался не задеть о какой-нибудь стул или табуретку.

Сразу за кладовой и туалетом находилась отдельная комната, предназначенная для воспитательной работы с контингентом.

Здесь имелось все необходимое для скорого и надежного перевоплощения осужденных в людей если и не совсем новой формации, то хотя бы просто не опасных для общества. Деревянная трибуна, покрытая бесцветным лаком, герб, кумачевый стенд с портретами Политбюро в полном составе и отдельная экспозиция, посвященная Железному Феликсу.

Но главное - в комнате находился телевизор, единственная постоянная связь зэков с внешним миром.

Вообще же, колония по своему жизненному укладу являла собой некий нонсенс.

Не имелось в ней ничего общего со сложившимися стереотипами. Полтора года - немалый срок, но даже за это время Рогов так и не разобрался до конца, прав ли был авторитетный сосед по камере Толик, назвав её когда-то "красной".

В учреждении УВ 14/5 режимные установки и воровские законы переплелись между собой столь тесно, что казалось - зоной попеременно правят то "хозяин" в погонах, то "смотрящий" вор по кличке Булыжник.

Булыжник был мужчина холеный, возраста преклонного. Он обладал вполне сносными манерами, говорил культурно, а склад ума имел вполне практический и в то же время философский.

На авторитет начальника колонии Булыжник не посягал, но ни один принципиальный вопрос без него на зоне не решался.

Завод не выполняет план? Горят нормативы? Директор жалуется?

Нет проблем! И зэки дружной, организованной толпой валят в цеха, на сверхурочные работы.

Глядишь - подтянулись по производственным показателям, даже перевыполнили. Платить никому ничего не надо, но денежки-то все равно начисляются, оседая в нужных карманах...

"Хозяин" доволен - в долгу не остается. Харч в столовой для осужденных отличный, наваристый: действительно, кто же станет морить голодом дойную корову?

Хлебореза заменить? Пайку чуть ли не вдвое меньше выдает?

Да утопите вы его в "параше"! Чего смотреть-то...

Досуг - тоже не последнее дело. Кино в клубе три раза в неделю, телевизор после отбоя смотреть можно - но тихо, в ползвука... Гитары, магнитофоны - пусть будут! Эка невидаль.

Лишь бы не бузили, не безобразничали. А то вон, как недавно дедушка Вахтанг другому дедушке, Альберту, по черепушке топориком - хлоп! А после и сам повесился. Разве это куда годится?

Режим, конечно, жестковат. Но ведь не администрация же его установила! Он же законом определен - усиленный. Ну, да ладно... Можно чуток припустить. Лето придет - разрешается загорать на крышах. А зимой, так зэки пусть хоть на лыжах вдоль запретки катаются, лишь бы все тихо. Лишь бы пристойно все, без происшествий!

Главное - работать. Продукцию стране давать: больше, лучшего качества и с меньшими затратами.

Колония официально специализировалась на строительстве жилых "модулей"-вагончиков и производстве каких-то спецклапанов для компрессоров, экспортируемых в страны Ближнего Востока. Поэтому завод имел хоть и устаревшее слегка, но вполне приличное оборудование, способное выдержать нагрузку не только легальной, но и теневой экономики.

Потому что не менее половины осужденных в действительности занималось не выполнением народно-хозяйственных планов, а изготовлением так называемой "чернухи".

Чего только не мастерили умелые руки зэков! Перечень неучтенной продукции насчитывал более ста наименований: от шикарных кухонных наборов до... малокалиберных пистолетов.

Для производства оружия на территории завода одно время даже оборудовали специальный мини-цех с пристрелочным стендом, для чего задействованы были обширные подвалы под "литейкой".

По идее, посвещенных в тайну этого цеха было немного, но, как говорится, то, что знают двое - знает и свинья. Конечно же, информация вскоре утекла "наверх".

Там, естественно, обиделись: что же вы, суки? производите, торгуете, деньги гребете лопатой, а делиться не желаете! Накажем.

Однако, перед самым приездом высокой комиссии умельцы инсценировали обвал кровли в "литейке", якобы по причине аварийного состояния. Правда, переборщили слегка - взрывом снесло и стены здания, но во всяком случае до подвала никто уже добраться не мог.

Так что, оружейный цех стал недоступен, как катакомбы Кенигсберга - и суровые члены комиссии, обремененные дарами лагерной администрации, убрались восвояси.

Так вот и жила Тахтамыгденская колония, по примеру всей нашей великой и необьятной советской Родины конца восьмидесятых.

Вскоре после прибытия Виктор встретился с доктором Болотовым. Валерий Николаевич, кажется, искренне обрадовался, долго тормошил Рогова за плечи, расспрашивал как, что... А после устроил протекцию - направили Виктора в конструкторское бюро завода, на теплую должность инженера-конструктора.

Судя по вс ему, бывший начальник Белогорского военного госпиталя занимал в административно-воровской иерархии колонии далеко тне последнее место. Числившись в нарядной, он свободно разгуливал по территории лагеря, а также регулярно навещал санчасть.

Болотов охотно давал консультации по изготовлению зубных протезов и время от времени делал аборты местным бабам из поселка, которых абсолютно спокойно проводили в зону контролеры-сверхсрочники.