Никита Филатов - Огненный лис

Славка сплюнул в сторону "толчка" и вновь взгромоздил свою мощную задницу на подоконник.

Рогов пристроился рядом.

К тому времени уборщик уже вынес мусор, и спрятав нехитрый свой инвентарь в специально отведенную камору отправился вон.

Приятели остались одни.

- Чего хныкал-то? - деликатно спросил Виктор.

- Да так... Нервишки.

- Ну, давай! Колись уже.

- Дочь вспомнил, понимаешь?

- А у тебя что - дочь есть? - Удивился Рогов.

- Конечно есть! - Возмутился Шипов. - Странный вопрос.

- Большая?

- Нет, маленькая совсем. Четыре годика еще.

- А жена?

- Сука!

- Ну, ясно, что не кобель, - Рогов бесцельно, одну за другой, жег спички и бросал их на пол.

- Не сори, - сделал ему замечание приятель. - Убирал же человек!

- Да, конечно... Извини. Задумался. - Виктор сунул кробок под резинку трусов и попытался тапочком запихнуть огарки под отопительный радиатор.

Но лишь притронулся, угольки тут же рассыпались в прах.

- Вот так и жизнь человеческая, - вздохнул Шипов. - Горит, горит... А хлоп тапочком - и нет ее!

- Брось, - Виктор легонько пихнул приятеля кулаком в плечо. - Нам с тобой ещё долго гореть, братан!

- В аду? - Хмыкнул Дядя.

- Н-да, - не зная, что ответить, вновь потянулся за спичками Рогов. Так что у тебя там с женой вышло?

- Гадина. Из-за неё я второй раз и сел!

- Как же так?

- Сблядовалась.

- Круто, - смутился Рогов. - Извини, я не хотел.

- Ты-то, может, её и не хотел, - пожал могучими плечами Дядя. - Но вот нашелся козел...

Он прикурил очередную сигарету:

- Когда я в вечернюю смену вагоны разгружал, он к ней в окно шастал. А один раз я его застал, так сказать, на месте... Здоровый был, стервец!

- Да уж вряд ли здоровее тебя, - усомнился Рогов.

Но приятель не обратил внимания:

- Я ж его предупредил тогда по-человечески. Хоть и кипело внутри все... Говорю: забудь дорогу, мил человек! Не то - убью.

- А он что же?

- Видать, не понял. Через неделю, может и раньше, это паскудство опять началось. Мне бы ещё тогда свою шельму бросить, но не смог. Понимаешь?

Виктор молча кивнул.

- Дочка маленькая совсем... - продолжал оправдываться перед самим собой Дядя. - Раскинет рученки в стороны и меня за шею обнимает. Ну как уйдешь?

- Забрал бы с собой. В суд подал! Родительские права... - не очень уверенно вспомнил Рогов.

- Тебе легко говорить, - с укоризной прищурился собеседник. - Ты с семейной жизнью не знаком еще... А она, как говорится, не поле перейти! Так?

- Вроде, так, - Виктор соскочил с подоконника и размял поясницу:

- А дальше чего было?

- Дальше-то? Да завалил я этого, незадачливого. Пистолетом.

- Застрелил? - Удивился Рогов.

- Нет. Пистолет старый был, немецкий, с войны ещё - пацанами в лесу откопали. Конечно, дал осечку... Так я его по башке!

- Правильно.

- Чего уж тут правильного... Восемь лет с одного удара! Не рассчитал я, понимаешь, малость. Какая-то косточка у него в черепушке отвалилась, теперь - дурак.

Дядя размел руками:

- Вот так меня и засудили.

- А жена? - Опять спросил Рогов.

- Падла. На следствии все показания против меня дала. И на суде тоже... Я ещё до Благовещенска не доехал, а она бегом в ЗАГС - развелась.

- А дочь-то что? Видишься с ней сейчас?

- Вижусь. На КПЗ когда сидел, следак сжалился - разрешил свиданку. Мать моя дочь с собой и привезла...

Шипов опять всхлипнул, отер накатившую слезу:

- Она меня как прежде за шею обняла, говорит: "Дядя, я тебя очень люблю!" Во как...

- Это жена его, мразевка! Научила так дочку говорить.

Виктор поднял глаза.

В дверях уборной, оперевшись плечом о косяк, стоял полусонный Росляков:

- Вот с тех-то пор мы его Дядей и прозвали.

Славка подошел к умывальнику, открыл кран и плеснул себе водой в лицо:

- Понимаешь, Витек... На прошлой неделе на свиданку я ходил. Помнишь, небось?

- Ну, конечно.

- Так вот, мать моя приезжала, а дочку с собой не привезла. Говорит жена не пустила. Вроде бы, какого-то другого папу ей нашла, с-сука.

- Удавил бы! Ей-Богу удавил... - Рогов выругался самой грязной бранью и начал бегать по туалету из угла в угол.

- Пошли спать, братва, - предложил Васька. - Все равно, ори не ори сидеть нам здесь ещё долго. Берегите нервы.

- Ну уж на хрен, - вскинулся Шипов. - Вы как хотите, а я сидеть больше не могу. Сваливаю я!

- Во, отмочил! - Рогов даже присел от удивления на корточки.

- Вот поглядишь...

- И когда же вы изволите отчалить? - Хмыкнул Росляков.

- А хоть завтра! К примеру, заберусь под вагон, когда состав из зоны выгонять начнут.

- Не годится, - Рогов помотал головой. - Под вагоном найдут, там спрятаться негде.

- А если в бочку залезть? С пищевыми отходами? И трубку наверх вытянуть, чтобы дышать?

- Нет. Не выйдет.

- Почему это?

- Бочку блевотиной этой почти неделю заполняют. А сейчас зима, морозы... Сверху набрасывают, а внизу уже затвердело. Ты в неё просто не влезешь!

Росляков, часто моргая, глядел на приятелей в изумлении:

- Вы чего, серьезно?

Потом покрутил пальцем у виска и направился к выходу.

- Лечиться вам надо, хлопцы... - посоветовал он уже из коридора. Прямиком в санчасть! А я спать пошел, до подьема-то часа два осталось, не больше.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Глава 1

- Отличные брючки! Ей-Богу, отличные... Почти новые, вот здесь только подлатать и под коленкой чуть-чуть... Нет, что ни говорите, а брючки достались прямо-таки кайфовые.

Контролер Еремеев чмокнул от удовольствия губами и вытянул их в трубочку, который уже раз встряхтивая перед собой чьи-то поношенные джинсы. Прищурился, прикинул на свет протертость материала:

- Все в порядке! Не прогадал.

В дежурку заглянул прапорщик Коваленко. Рассеянно прошелся туда-сюда, сплюнул пару раз в корзину для бумаг и раскорячась опустил задницу на старый, скрипучий табурет.

Он ещё не проронил ни слова, но по вопросительному движению брови прапорщика Еремеев уже догадался, о чем пойдет речь.

И не преминул похвастаться:

- Этап пришел сегодня. Аж - из улан-удинского талды-балды-калды автономного...

Коваленко кивнул: дескать, вопрос исчерпан. Но контролера понесло:

- Человек под тридцать зэков прикатило. И почти все в вольных шмотках! Как положено, всем по новой робе выдали, а это, - Еремеев любовно погладил джинсы маленькой рыжеватой ладошкой, - это все в общую кучу, для последующего оприходования. Народу сбежалось уйма! Мы с Гелязитиновым даже сцепились. Ему пиджачок вельветовый достался, такой... коричнево-ржавый. Так он, старый гомосек, хотел его мне всучить, а себе, значит, джинсы представляете?

- Ну, и как же ты устоял? Штанов не лишился? - Без особого интереса хмыкнул Коваленко.

Видно было, что мысли его заняты чем-то другим. Растаскивание же личных "неположенных" вещей вновь прибывших на зону зэков считалось делом обыденным и, несмотря на явную прибыльность, прапорщика оно уже давно не прельщало.