Станислав Филатов - По следу вервольфа

***

Мошкин вынул из кармана пачку сигарет, не торопясь закурил, слушая собеседника. - Какие отношения сложились у вас и членов вашей бригады, с Афоней? Что ему было нужно от вас - понятно, а вот какая выгода была от него вам? - Мы его приветили из-за сострадания. Судьба у Афони не сложилась, вот мы его и пожалели - разрешили приютиться у нас в вагончике. - Думаю, вы были движимы не только одним чувством милосердия, но, видимо, была и вам какая-то выгода от этого Афони? - Да какая нам выгода от этого бродяги! - Нет, гражданин Антонов, здесь совершено убийство, поэтому попрошу вас быть со мною предельно откровенным. - Я понимаю всю серьезность момента и не утаиваю от вас никаких известных мне фактов. Да, иногда, мы посылали Афоню в магазин за спиртным - вот и все услуги, которыми он нас с удовольствием "одаривал". - Почему он это делал охотно? - Потому что хождение за выпивкой и закуской давало ему, автоматически, право быть равноправным участником за общим столом. - Но, иногда, вы относились к нему очень жестоко, почему? - Знаете, я все вам объясню по-честному. Все пятеро членов нашей бригады в прошлом имели судимости, это в какой-то степени и объединяет нас. Афоня тоже побывал в лагерях и довольно длительный срок - все это способствовало тому, что он быстро прижился в нашем коллективе. - Какую он носил фамилию, и за что сидел в лагере? - Фамилию он не называл, да нас устраивало одно его имя. У заключенных есть такое правило - не надоедать друг другу расспросами, а довольствоваться тем, что человек рассказывает о себе сам. Афоня о себе рассказывал подозрительно мало - практически ничего, но по разговору чувствовалось, что отсидел он немало. За что конкретно не говорил, но по пьянке обмолвился, что срок получил за то, что оказался в плену. - А за что же вы его избивали как-то на глазах у невольных свидетелей. - Ну и ну, это вам уже успели настучать наши коллеги из другой бригады? - Тут скрывать нечего, был и такой случай, жизнь есть жизнь, в ней все случается. У Афони была очень большая слабость, как впрочем и у каждого из нас - любил он выпить и очень. В вагончике, где он жил, мы на всякий случай заныкали бутылку водки, но он ее нашел и тайком от всех нас выпил. Когда пропажа обнаружилась и он был уличен в краже, пришлось его немного поучить, чтобы он, гад, не наглел. - И кто же его "учил"? - спросил Мошкин затаптывая окурок. - Спрятанная бутылка принадлежала Щеголю, вот он его немного и попинал. - Часто вы этого несчастного старика "учили"? - Ну, что ты, начальник, неужели мне не веришь - такое случилось только единственный раз. - Неужели у вас не было сожаления к этому человеку? - Почему не было - было, но только не жалость, а уверенность, что Щеголь мало в тот раз намял бока Афоне. - Как изволите вас понимать? - Тот "урок" не пошел впрок, Афоня так ничего и не понял. Когда он исчез, то не забыл "умыкнуть" и две бутылки водки. Мы все до сегодняшнего дня были уверены в том, что Афоня их унес, а его, вон, убили. А Щеголь по сегодняшний день сожалеет, что мало его, волка, дубасил. - Через какое время после "учебы" исчез Афоня? - Дней семь прошло, если не больше. - А может вы его просто забили до смерти, да и прикопали в чужую могилку? - неожиданно спросил Николай Федорович и пристально посмотрел в лицо Антонова. Тот от слов следователя побледнел и отступился. - Ты, что, начальник, решил на нас повесить это убийство, побойся бога, мы здесь ни при чем. Никто из нас на такое не пойдет, кому охота идти по расстрельной статье? Нет среди нас таких - это уж точно. - Мне хотелось бы поговорить с этим Щеголем. - Он здесь, я его сейчас позову. - Который из них, уж не тот ли, что могилу копает? - Ну и глаз у вас, гражданин начальник! Совершенно точно определили - тот, что земельку выбрасывает и есть Щеглов. Позвать его, что ли? Антонов уже было направился к своим мужикам, но Николай Федорович остановил его словами: - Ты покричи ему отсюда, а ходить за ним не надо. Бригадир посмотрел на следователя умными глазами и сказал: - Я вас понял, гражданин начальник, но мне предупреждать его вовсе и не надо потому, что не о чем. Он угадал опасения Мошкина, но Николай Федорович не желая показать это спокойно произнес: - У меня не очень много времени, да и не хотелось его терять понапрасну. Бригадир раздумывая помедлил какое-то мгновение, а потом повернулся лицом к работающим могильщикам и зычно прокричал: - Щеголь, или сюда побыстрее, тут вопрос один решить надо.

*** В конце марта месяца в спецшколе было организовано небольшое торжество по случаю окончания этого заведения группой курсантов. За неделю до этого, каждому выпускнику сделали татуировку на левой стороне груди под соском. Она обозначала сокращенное название диверсионной организации "СС-Ягдфербанд", ее порядковый номер. Врач проделывал эту процедуру на удивление быстро, используя для этого машинку, похожую на небольшой почтовый штамп, в котором виднелись цифры сплошь утыканные иголками с расплюснутыми концами. По случаю выпуска курсантов, с поздравлением выступил сам начальник школы Герхард Кауфман, а потом состоялся ужин, где каждому было выдано по сто пятьдесят граммов спирта. Особого веселья не получилось потому, что каждого одолевали мысли о его дальнейшей судьбе. После ужина был показан художественный фильм "Голубой ангел" с Марлен Дитрих в главной роли. Этим все празднование и закончилось. На следующий день был обычный подъем в шесть часов утра, но пятнадцатикилометровую пробежку не проводили, так как половина взвода была куда-то уже отправлена. Архипов и еще одиннадцать лучших курсантов были оставлены, до особого распоряжения, на территории школы. В число этих двенадцати человек вошли и Смирнов с Измалковым. В десять часов утра за Архиповым явился Китмахер и сообщил ему, что Кауфман желает его срочно видеть. Сергей по всему предчувствовал, что его вызывают неспроста и, естественно, немного волновался. Не медля ни минуты, он направился к начальнику спецшколы. В кабинете, кроме самого хозяина находился еще один человек средних лет в гражданском костюме. - Хайль Гитлер! - поприветствовал Архипов начальника спецшколы и его гостя лихо щелкнув при этом каблуками. - Хайль Гитлер,- без особого энтузиазма отозвались Кауфман и присутствующий в штатском мужчина. - Унтер-шарфюрер Архипов по вашему приказанию явился,- отрапортовал он и вновь щелкнул каблуками. - Хорошо, проходи, садись, Архипов. Эти слова озадачили Сергея, но он выполнил желание начальника не забыв при этом сказать слова благодарности: - Благодарю вас, господин Кауфман. Герхард не обращая внимания на последние слова Архипова продолжал: - Я пригласил тебя для очень серьезного разговора. Дело вот в чем: в день вашего выпуска ко мне явился мой давнишний друг и попросил уступить ему дюжину надежных парней для выполнения одного очень ответственного и рискованного задания. Я не спрашивая вашего согласия распорядился оставить двенадцать наиболее подготовленных выпускников. Китмахер за полгода хорошо вас всех изучил и предложил мне старшим из этих двенадцати утвердить вас. Вот я и вызвал тебя сюда, чтобы узнать твое мнение. Согласны ли вы выполнить это ответственное задание? - Так точно, господин Кауфман, согласен. - Похвально, унтер-шарфюрер, я, честно говоря, был уверен в том, что не услышу от тебя другого ответа. - Остальные одиннадцать человек - надежные люди? - поинтересовался молчавший до того друг Кауфмана. - Так точно, господин, вполне надежные,- ответил Архипов, не забыв перед этим вскочить со стула и подобострастно щелкнуть каблуками. - Моя фамилия Дорман, Иоганн Дорман. - Рад познакомится, господин Дорман,- вновь гаркнул во все горло Архипов. Как узнал впоследствии Сергей, это был представитель штаба гитлеровской диверсионной организации "СС-Ягдфербанд". По тому как Кауфман заискивал перед ним, Архипов понял, что Дорман - большая "шишка". - А почему не интересуешься, что за задание вам нужно будет выполнить? - поинтересовался Кауфман. - Готов выполнить любое задание фюрера, господин Кауфман. - Похвально, унтер-шарфюрер, похвально. Можете идти, будем считать вопрос окончательно решенным. - Слушаюсь, господин Кауфман. - Думаю, что мы с вами еще встретимся и очень скоро,- пообещал представитель штаба. - Буду рад этому, господин Дорман,- четко произнес Архипов и щелкнув каблуками вышел из кабинета. - Какое впечатление произвел на тебя бывший офицер Красной Армии? - Честно говоря, Герхард, он не очень внушает мне доверие. - Иоганн, подозрения здесь почти не уместны, эти люди многократно проверены и повязаны обильной кровью своих соотечественников. Этот унтер-шарфюрер, прежде чем попасть к нам, целый год служил в концлагере Треблинка, активно уничтожая поляков и других ненужных рейху людей. У меня самого не очень лежит к ним душа, но черновую, тяжелую, опасную работу кто-то должен выполнять и тут пока без них не обойтись. Я думаю, пусть тони пока помогают нам, нашей победе, но потом нам ничего не стоит в любой момент от них избавится. - Я с тобой согласен, но и доверять им полностью тоже нельзя. - Иоганн, если у тебя есть хоть малейшее подозрение, то можно организовать проверку каждого из этих двенадцати человек. - Ну, нет, Герхард, если они тобою характеризуются положительно, как преданные люди, то этого достаточно, чтобы я поверил им. Кауфману не нравился такой поворот дела, но он вынужден был нести ответственность за своих выпускников. Дорману, наоборот, было на руку, что начальник школы берет большую долю ответственности за диверсантов на свои плечи. В случае провала операции ему было выгодно все свалить на Кауфмана.