Акиф Пиринчи - Кошачьи

— Стоп, стоп, стоп! — закричал я, потеряв всякое терпение. — Скажи-ка, ты всегда устраиваешь такие мессы, прежде чем приступаешь к чьему-нибудь загривку?

Феличита заметила, что убийца очень убедительно и вкрадчиво заговаривает с жертвой, прежде чем напасть. Подходил ли данный доклад под категорию «убедительно и вкрадчиво», я не осмелился сомневаться.

Перс, во всяком случае, прервал свое выступление и впервые посмотрел на меня сверху. Так как он не намеревался отвечать на мои вопросы, вероятно, даже не понял их, я тут же задал следующий:

— Как зовут тебя, друг мой?

— Мое имя Исайя, я — добрый хранитель усопших, — ответил он гордо.

— Хм, это ты все тут устроил? Я имею в виду, эти кости. Ты их убил и потом притащил сюда?

Он фанатично засверкал глазами.

— О нет, незнакомец, мертвые приходили ко мне. Они посланы мне пророком!

Медленно напряжение отпустило меня, страх прошел. Да, если взглянуть трезво, парень и впрямь не выглядел убийцей. Возможно, его использовал кто-то как полезного идиота, как орудие. Я должен был обязательно узнать, знал ли Исайя таинственного кого-то и как вообще началась эта сумасшедшая история.

— Тебе не нужно меня бояться, Исайя. Меня зовут Френсис, и я хотел бы узнать некоторые вещи. Было бы мило, если бы ты немного собрался с мыслями. Вопрос первый: откуда ты родом и как, ради всего на свете, оказался в этом жутком месте?

Последнее замечание, похоже, задело Исайю, он изобразил на своей морде страдающую мину. Все же он был расположен поговорить.

— Хранитель усопших обитает в храме уже вечность, он дитя тьмы. Потому что когда он увидит свет, он ослепнет и должен покинуть мир живущих. Но когда-то здесь тоже была страна сновидений, где родился хранитель усопших. Здесь правили гнев и боль, и ни одной улыбки не бывало здесь. В стране сновидений был пророк, который принес нам спасение. Потому что он сказал: «Бог, ты сильнее всех остальных, слушай голос отчаявшихся и спаси нас от насилия злодеев! Освободи нас от нашего страха! Восстань, Исайя! Спаси нас, Боже!..»

— Как ты попал в страну сновидений, Исайя?

— Бог услышал молитвы пророка, ободрал щеки всем его врагам и разбил зубы негодяям. И когда взорвался светлый день, взорвалась и страна сновидений, и измученные ринулись друг от друга и побежали сломя голову во все стороны света.

— А что случилось с пророком?

— Он поднялся на небо.

— Ты это видел?

— Нет. Никто не видел чудо. Те, кто знал господина, умерли в стране снов. Все, что осталось нам, детям покойных, — это разрозненные видения.

— Что ты сделал после того, как взорвался светлый день?

— Я бродил как пьяный по земле, и страдания мучили мое тело. Дни и ночи летели друг за другом и слились в одно. Потом, когда голод и жажда изнурили меня, когда органы чувств потеряли свою силу и я стоял на распутье между этим и потусторонним бытием, я встретил отца Джокера.

— Джокера?

— Конечно, доброго, всеблагого отца Джокера. Он считал этот храм своим домом с доисторических времен, и он принес меня сюда и выходил самыми лучшими яствами и питьем. В последующие годы он учил меня охоте, учил, как выйти из подземного мира к свежей воде. В дальнейшем он преподал мне чтение, так что я смог изучать святые писания и напоследок сам стал храбрейшим служителем Господа. Потом все же наступило время, когда отец Джокер сказал, полный печали, что должен покинуть меня, чтобы донести до других и распространить слово пророка. Каждому следует познакомиться с деянием воскресшего и поэтому всегда живущему блаженно, сказал он. И он ушел отсюда, и я вернулся один в храм.

— Это очень поучительно, Исайя. Возможно, ты бы мог мне еще и поведать, что всеми любимый отец Джокер говорил об этой милой коллекции из костей?

— О нет, нет. Когда отец Джокер и я вместе ютились здесь, среди нас еще не было мертвых. Храм был местом размышлений и молитв Яхве. Но однажды, спустя целую вечность после того как ушел отец Джокер, я услышал шум в одном из самых отдаленных коридоров, которые вели из мира теней в мир света. Я быстро побежал туда, подоспел как раз тогда, когда вниз упала мертвая сестра. «О Боже, что это должно все значить, во имя черной как вороново крыло шкуры пророка?» — вскричал я, не понимая, что случилось. И потом я носился как безумный вокруг усопшей сестры и звал Яхве, моля о помощи и поддержке. Сам князь тьмы разыграл со мною злую шутку? Или наверху разразилась жестокая война? Для меня все было едино, потому что я испытывал языческий страх. Но вдруг я услышал голос господина, нашего пророка, который тихо беседовал со мной.

— Что? Ты слышал какой-то голос, который шел из шахты?

— Не какой-то голос, а его голос!

— И что сказал его голос?

— Он сказал, что я избран нести службу хранителя усопших. Я же ответил в дыру: господин, ты так всемогущ, а я лишь жалкий глупец в сравнении с тобой. Я знаю, твои помыслы непостижимы, но прошу, поведай мне, откуда эта мертвая сестра и почему она так окровавлена? Господин ответил, и теперь его голос был полон гнева и яда: исполняй прилежно свою службу и не заботься о небесных причинах! Потому что если твоя крошечная головка будет слишком много размышлять, то раздуется величиной с тыкву и лопнет! А если ты отважишься подняться в мир света, я сожгу тебя!

— Итак, ты послушался и принимаешь трупы, которые сбрасываются с неуклонной регулярностью.

— Да, так. Я принимаю мертвых в мой храм и буду делать это, пока хватает сил. Я украшаю их цветами, которые растут в садиках, и молюсь о спасении их душ. Господин хвалит меня за то, что я послушно исполняю его волю, и часто благословляет меня. Он всегда мудро говорил со мной, а иногда даже посылал жирных крыс вниз. Но теперь все стало по-другому.

— Как?

Я что-то заподозрил.

— Повелитель мертвых не посылает мертвецов в царство мертвых, не говорит со мной последнее время. Он забыл меня.

— И поэтому ты сегодня ночью был наверху! Ты хотел лично разыскать трупы и, если найдешь, оттащить их в храм, что тебе почти удалось.

— Истинная правда, я страшно согрешил, потому что священный запрет ни в коем случае не позволяет подниматься в дневной мир. Но если хранитель больше не может приветствовать тела мертвых, для чего же он тогда годен? Ах, господин меня покинул, он отвернулся от своего верного слуги.

Да, но почему? Я едва не поддался искушению, но в последний момент не спросил, потому что, полагаю, уже знал ответ. Наверняка Исайя поведал бы мне, что слишком мало молился, или не искупил вину, или его миссия выполнена не полностью, или привел бы другую причину в этом духе, которая соответствовала бы его наивности и архаической картине мира.

Одним ударом зло усилилось, а его масштаб — чтобы при этой ситуации слово казалось соразмерным — увеличился до ада. Итак, нужно было оплакивать не семь жертв, но тысячи животных! Ужасные деяния убийцы, очевидно, уходили корнями на многие-многие годы назад, с большой долей вероятности вплоть до закрытия лаборатории.