Джадсон Филипс - Королевство смерти

- Макс, ты, как репортер, обслуживал порт тридцать пять лет. Ты должен знать в нем всех, кого стоит знать, - официально и неофициально. И ты можешь подсказать мне, с чего начинать.

Уолтер уставился в быстро опустевший стакан.

- И что ты уже успел выяснить?

- Думаю, что мне удалось сыграть простака. Нашел брата Игрока Фланнери - некоего Микки Фланнери.

Уолтер присвистнул:

- Значит, засек его. Он один из самых крутых типов. Ты с ним виделся?

- И сказал ему, что хочу вернуть долг Джерри - но лишь тому парню, кому он на самом деле должен.

- И Микки назвал его?

- Он выяснит сумму долга и кто его должен получить. Завтра днем мы с ним встречаемся в "Баре и гриле" Гаррити.

- Не ходи туда.

- Конечно, пойду. Пусть даже он меня высмеет.

- Прежде чем мы поговорим на эту тему... может, твоя теория гроша ломаного не стоит. - Уолтер потянулся за газетой, которую бросил на стул. Чувствуется, ты еще не видел дневной выпуск. Глянь-ка на него, пока я налью себе еще порцию.

Уолтер кинул Мейсону газету и со стаканом в руке направился на кухню. Траск поискал очки, вспомнил, что они в спальне, и, держа газету в вытянутой руке, прищурился.

Заголовок гласил:

"ДРАГОЦЕННОСТИ ЭПРИЛ

ТАИНСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ ВЕРНУЛИСЬ".

На месте событий побывала репортер Луэлла Парсонс. Короче говоря, во время милой беседы между светской хроникершей и юной восходящей звездой специальный посыльный принес мисс Шанд какой-то пакет. Та открыла его на глазах у интервьюерши и, к своему неподдельному изумлению, увидела все похищенные у нее игрушки, ровно на сорок шесть тысяч долларов. Мисс Шанд не могла скрыть удивления. Интервьюерша же преисполнилась неподдельного скептицизма. "Кража" была организована с предельным цинизмом - чтобы, главным образом, привлечь внимание прессы, то внимание, которое скажется и на первом фильме Эприл. Мисс Шанд, прижимая драгоценности к своему выдающемуся бюсту, горячо отрицала подобное предположение. Но это странно, до смешного странно, пришла к выводу журналистка, что, по стечению обстоятельств, посылка была доставлена как раз во время ее присутствия. Поскольку она продолжала поддевать мисс Шанд по данному поводу, та позволила себе разразиться градом слов, совершенно невозможных в газете, предназначенной для семейного чтения. Что не сделаешь ради известности, предположила журналистка. Да все, что угодно, мои дорогие!

Когда Мейсон опустил газету, Уолтер уже стоял на пороге с полным стаканом в руке.

- Так что, может быть, Силвермен был прав, - сказал он. - Может, ты просто все это выдумал - теорию относительно своего брата. Может, тебе придется признать тот неприятный факт, что он просто рехнулся.

Мейсон продолжал глядеть на сплетенные пальцы рук.

- Нет, - наконец сказал он.

Возвращаясь к своему креслу, Уолтер пожал плечами:

- Поскольку я не в силах убедить тебя, может, это удастся блистательной мисс Шанд.

- Мисс Шанд?

- Она пытается как-то выкрутиться. В половине шестого устраивает в своем номере пресс-конференцию. - Уолтер глянул на наручные часы. - Я иду, поскольку эта история имеет отношение к порту. И кроме того, не могу пропустить зрелище - как мисс Бюст будет выпутываться из ситуации. Пойдем со мной - ты же аккредитованный репортер из радиокомпании "Юниверсал".

- Я пойду. У тебя есть еще час, который ты потратишь на рассказ, с чего мне начинать свою войну.

- Мейсон, Мейсон, Мейсон, - качая головой, сказал Уолтер. - Не знаю я, с чего начинать. Это как в поговорке - с чего начинается круг.

- Так с чего же он начинается? - упрямо спросил Мейсон.

3

Уолтер сделал глоток и вздохнул:

- Не знаю я, где он начинается, Мейсон, но знаю, где кончается. Там, где объяснил тебе Силвермен. В бочке цемента на грязном дне реки.

- Да брось ты, Макс!

- О'кей, о'кей. Поступай, как считаешь нужным, сэр Галахад. Значит, ты, братец, хочешь найти входную дверь в дом, который построил Джек. То есть к деньгам. - Уолтер погонял джин с тоником по стенкам стакана. - Что, по-твоему, было самой большой опасностью для мореплавания сто лет назад... или пятьсот?

- Погода, - подумав, сказал Мейсон. - Ураганы, хрупкие корабли.

- Чушь! Ответ, мой неискушенный юный друг, таков: пираты! Конструкции кораблей вполне отвечали своему времени. Они могли противостоять погоде. Но были не в состоянии противостоять пиратским налетам. Из ста кораблей, которые не приходили с грузом в порты, может, два-три погибали в штормах, а другие захватывали и грабили пираты. И сегодня, мой мальчик, основную опасность для грузового судоходства представляют пираты, но только они не шляются по далеким морям, неся на мачтах флаги с черепом и костями. Скорее всего, они сидят в "Баре и гриле" у Гаррити, или в шикарных кабинетах больших судоходных компаний, или же в конторах стивидоров. Есть они и в профсоюзах, фешенебельных клубах, политических партиях; их можно встретить в сияющих апартаментах президентов банков и, да поможет нам Бог, даже в судах.

- В судах?

- Именно. Так что давай начнем с пиратов мелкого пошиба, идет? Ты сам на это напросился, Мейсон.

- Давай.

- Испокон веков докеры в портах всего мира, занятые на погрузке или разгрузке, что-то прихватывали себе, занимаясь мелким пиратством. Сегодня это может быть бутылка выпивки, рулон шелка, мешок кофе, немецкая фотокамера, швейцарские часы, флакон духов. Докеры прихватывают что плохо лежит и вместе с добычей спускаются на пирс. Охранникам все это известно. Они смотрят воришкам прямо в глаза и предупреждают: "Не вздумай прикуривать эту сигарету, пока не выйдешь за ворота порта". Никого такие мелочи особо не беспокоят. Подобные обычаи существовали из поколения в поколение. Стоимость страховки включает такого рода утраты как одну из жизненных неизбежностей. Когда хищения растут и обретают организованный характер, закон начинает ворчать. Общество в курсе дела, но оно лишь посмеивается и тут же все забывает. Даже когда пассажирам приходится платить выкуп за возвращение багажа, который был "потерян" или "по ошибке" в предотъездной суматохе погружен не на то судно. Конец первой части.

- Продолжай.

- Где предел дохода, который может получить владелец судна? Я скажу тебе, братец. Он зависит от времени. От времени, которое требуется, чтобы разгрузить судно, снова загрузить его и сняться с якоря. Это время оборота. Каждый день, пока корабль без дела стоит в порту, обходится в сумму от пяти до пятнадцати тысяч долларов. Если же корабль успевают быстро и качественно разгрузить и без задержек взять на борт новый груз, то капитан получает солидный доход. Каким образом? А вот каким, мой юный друг. Контракты на погрузку и разгрузку получают фирмы стивидоров. Они являются к капитану и заводят деловой разговор. Во сколько обойдется тонна поставляемого груза. Капитан начинает запинаться и мямлить, пока кто-то не сунет ему под столом пачку зеленых бумажек. Этот кто-то - стивидор, который таким образом получает заказ. Капитан сует в карман полученную им скромную взятку и по пути на ленч в шикарном клубе на Уолл-стрит, кладет часть ее на депозит специального счета. Это тоже вид пиратства, Мейсон. Итак, стивидор обзавелся контрактом. Тот может принести доход только в том случае, если работа будет проведена как можно быстрее. С высокой оборачиваемостью. У него же почасовая оплата, вне зависимости от тонн груза. Как ему увериться, что работа не будет идти через пень-колоду или что он не станет жертвой забастовки? Он еще раз сует под столом очередную пачку зелененьких - на этот раз продажному чиновнику из профсоюза. И тут пиратство - согласен? Стивидор будет рассказывать тебе, сколько теряет денег, но, если спросить его, почему же он продолжает оставаться в этом бизнесе, стивидор объяснит, что должен "зарабатывать на жизнь"! Так сверху донизу - вплоть до грузчиков и шоферов идет сплошное надувательство. Но кто же настоящая жертва этого всеобщего пиратства, Мейсон? - Уолтер ткнул пухлым пальцем в грудь Траску. - Это ты, мой мальчик! Давай предположим, что ткань твоего халата - импортная. В цену, которую ты за него заплатил, входят высокие надбавки, чтобы компенсировать мелкие кражи, высокая оплата труда стивидоров, покрывающая их двойные расходы, дополнительные приписки водителей и кладовщиков. Им надо думать о себе. Ты знаешь, что в радиусе двадцати пяти миль от статуи Свободы живет приблизительно четырнадцать миллионов человек? И десятая часть их занимается в порту Нью-Йорка самыми разными делами, и каждый четвертый зависит от процветания порта.