Джадсон Филипс - Обожравшийся каннибал

-- Не беспокойтесь, сэр. Это не новая история. -- Дель Греко просигналил официанту.

Джон отступил в сторону, и они оба оттащили мисс Стюарт от бара.

-- У нас за углом служебный лифт, -- пояснил Эдди. -- Мы уже не в первый раз укладываем ее в кроватку. И знаете что? Каждый раз, когда мисс Стюарт напивается, становится понятно, что она ненавидит мистера Муна. Удивительно, как это она работает с ним, если так к нему относится?

-- Наверное, он ей очень хорошо платит, -- предположил Джон. Но себе сказал, что это не так. Просто она тоже попала в ловушку Муна. "Не важно, чем вы занимаетесь, я не знаю вас со времен Адама". Неужели она узнала его? Догадалась, для чего он здесь? Зачем она говорила все эти пьяные слова, уж не для того ли, чтобы скрыть это?

Глава 3

Во вторник Джон Уиллс заказал завтрак к себе в комнату, чтобы в уединении просмотреть утренние газеты. Он никуда не спешил, потому что абсолютно не знал, куда ему идти и что делать.

Все газеты писали о Муне, и каждая по-своему. Даже такая газета, как "Тайме", не смогла смягчить этой истории, сообщив о самоубийстве известной проститутки, по всей вероятности имевшей время от времени дела с Муном, и о найденном у нее странном письме, из которого следовало, что против известного писателя существует какой-то безумный заговор. "Тайме" строго придерживалась фактов, точно указывая их источники. Мун не сделал никакого заявления корреспонденту "Тайме". Полиция гарантировала знаменитому писателю полную охрану. Окружной прокурор начал расследование этого дела. В газете также давалось краткое описание карьеры Муна, для чего материалы, очевидно, взяли из архива: были перечислены его книги, пьесы, названо время его работы корреспондентом на двух войнах, указаны полученные им литературные призы и фильмы, отмеченные наградами. Однако об истинном облике Муна не было сказано ни слова.

"Геральд трибюн" преподнесла событие примерно в том же духе, если не считать нескольких фотографий, опубликованных на внутренних страницах. На одной из них Мун был снят рядом с чем-то раздраженным Бернардом Шоу. На другой он стоял на террасе своей виллы в Каннах рядом с очаровательной итальянской кинозвездой. Третья возвращала читателей ко временам Первой мировой войны. На ней был хорошо виден одетый в форму, подтянутый Мун, беседующий с симпатичным принцем Уэльским на улице разрушенной войной французской деревни. С четвертой смотрела темноволосая красивая женщина с прической, какие носили в двадцатые годы. Подпись гласила, что это -- Виола Брук, очаровательная звезда британской сцены, постоянная подруга Муна в послевоенные годы, которая бесследно исчезла в связи с одним нашумевшим судебным делом.

Это имя ничего не говорило Джону Уиллсу. Виола Брук пропала еще до того, как он родился.

А вот у бульварных газет работы хватило. Чувствовалось, что, например, команда корреспондентов "Ньюс" просто сбилась с ног, добывая факты. Они опубликовали фотографии мертвой девушки в ее "роскошных апартаментах", где она "принимала" своих клиентов-мужчин, и разобрались с ее странным именем -Памела Прим. Оказывается, ее настоящее имя -- Морин О'Коннор, и начинала она как танцовщица в бродвейских стриптизах. Родом Морин была из маленького шахтерского городка в западной Пенсильвании. Ее отец, когда она была еще совсем маленькой, погиб при обвале в шахте, а мать убежала с Джазовым музыкантом, оставив девочку на попечение соседей. "Ньюс" беззастенчиво строила догадки и предположения о том, почему именно мисс О'Коннор была выбрана врагами Муна на роль его возможной убийцы и за что она могла "ненавидеть" знаменитого писателя.

По мнению "Ньюс", члены Нобелевского комитета по литературе в свое время не очень-то вникали в биографию Муна. Между тем его имя связано с шумным бракоразводным процессом, а один министр французского правительства, покончив жизнь самоубийством, в предсмертной записке написал, что статьи Муна слишком злы, чтобы их можно было перенести. Вспомнила газета и о Виоле Брук, подробно рассказав, как она сыграла во втором акте пьесы в театре "Уэст-Энд", а когда ее стали звать на третий акт, то оказалось, что гримерная актрисы пуста. И никто больше никогда не видел Виолу. В связи с этим делались порочащие намеки в адрес Муна. И наконец, "Ньюс" привела историю позора и самоубийства Уоррена Макайвора.

Джон прочитал это с некоторым чувством удовлетворения. Впервые в прессе признавалось, что его отец мог говорить правду. "Ньюс" не высказывала своего отношения к Муну, но из всего написанного выходило, что он настоящий негодяй.

В другой бульварной газетке была колонка "Сторм-Сентер". Ее автор Уиллард Сторм писал о своем друге Муне совсем иначе. Он представил его как одаренного, благородного человека, как жертву зависти менее способных людей, как боевого журналиста военных дней, как человека, который не раз выручал сильных мира сего в тяжелые моменты их жизни. Сторм представил Муна как храбреца. Несмотря на то что открылись пугающие новости, будто кто-то собирается убить его, писал он, Обри Мун все-таки собирается отметить свой юбилей. Знаменитый писатель всегда смело смотрел в лицо опасности, не сбежит от нее и теперь. Статья заканчивалась серьезными предупреждениями мэру, окружному прокурору, комиссариату полиции и дирекции отеля "Бомонд", что они ответственны за безопасность Великого Человека. Читатель оставался под впечатлением, что это предупреждение заставило мэра, окружного прокурора, комиссариат полиции и Пьера Шамбрэна трепетать от волнения.

Джон отложил газеты, допил уже остывший кофе. Наверное, кто-то еще, кто совсем недалеко, тоже прочитал эти газеты и, разумеется, отметил тот факт, что в них нет ни единого, даже смутного намека на то, кто заплатил Памеле Прим десять тысяч долларов за ту работу, которую она не смогла сделать. Журналисты из "Ньюс" задавали другой вопрос: "Теперь, когда мисс Прим мертва, будут ли враги Муна пытаться нанять другого убийцу?"

Завязывая галстук и надевая пиджак, Джон крепко сжал губы. Он-то знал ответ на этот вопрос.

* * *

Удивленный Пьер Шамбрэн тепло приветствовал Джона:

-- Я ждал вас, Уиллс.

Джон поймал себя на том, что смотрит на высокую рыжеволосую девушку, которая присела на край письменного стола Шамбрэна. Где-то он уже ее видел.

-- Оправились от ваших синяков? -- поинтересовалась она.

-- Синяков?

-- Ну, должна сказать, что это не в мою пользу, -- заметила Элисон. -Не так уж часто молодые люди натыкаются на меня, чтобы тут же забыть об этом.

-- О Боже! Вчера утром, -- вспомнил Джон, -- в приемной. Шамбрэн, стоя у бокового столика, налил себе неизменную

чашечку турецкого кофе и проговорил:

-- Плохое начало, Уиллс. Это мой директор отдела по связям с общественностью, мисс Барнуэлл. Я хотел представить вас, но если вы видели Элисон и не запомнили ее...