Джадсон Филипс - По следу смеющегося маньяка

Он вернулся к кровати, схватил парку и шапку и стремительно вышел в коридор.

Думаю, если бы мне пришлось пережить то, что довелось Питеру, возможно, я так же сходил бы с ума от ярости. Конечно, мною тоже владела непримиримая ненависть к омерзительному преступнику. Я жаждал видеть схваченным этого парня, который понесет заслуженное наказание. Но должен признать, меня не тянуло встретиться с ним наедине. Я предпочел бы предоставить эту работу толстому коротышке, который сейчас, скорее всего, наливается спиртным в кабинете Макса.

Я уселся за печатную машинку и написал объявление о назначенном Причардом вознаграждении, чтобы передать его журналистам, и спустился вниз. За стойкой дежурил Рич Лэндберг. Он сообщил мне, что в баре около двадцати газетчиков дожидаются окружного прокурора, который обещал сделать заявление.

- Вокруг все уже болтают о происшедшем, - сообщил Рич. - Слух об этом распространился со скоростью лесного пожара. Уже все знают. Отец сказал, что мы должны работать, как будто ничего не произошло. Хорошенькое дело!

- Однако массового исхода пока нет?

- Вот еще! Наоборот, все жаждут быть здесь, когда его поймают. - Он покачал белокурой, как у матери, головой. - Просто поверить не могу, что парень, которого они ищут, болтается где-то здесь. Будь я на его месте, я бы удрал за тысячу миль.

- И этим сразу же бы себя обнаружил, - сказал я. - Как раз здесь ему всего безопаснее.

- Знаете, Джим, я не могу поверить, что ребята, которые в прошлом году столкнули Питера с дороги, и этот парень, что орудовал прошлой ночью, были гостями "Логова". Мы знаем почти всех. Это просто не проходит. Я твержу отцу, что это кто-нибудь из города, кто-то из тех, что околачиваются здесь. У нас же множество людей, которые приезжают посмотреть на лыжников, даже не останавливаясь в отеле, разве только заглянут выпить спиртного или чашечку кофе. За ними не уследишь. Вот и сейчас их здесь сотни: приехали смотреть на соревнования по прыжкам.

- Ты должен знать многих - из Манчестера и ближайших городков, - сказал я.

- Конечно. Я ходил в школу в Манчестере. В частную школу "Барр и Бартон".

- Не припомнишь ли кого-нибудь, кто болтался здесь год назад и тоже появился вчера вечером?

- Ну, так сразу не вспомню.

- А ты подумай, - предложил я. - Ты знал этих девушек. Кто-нибудь из городских ребят ухаживал за ними?

- Марту я знал, - сказал Рич. Мне не понравилось, как он засмеялся. Настоящая красотка. А девица Причард здесь впервые. Я только и успел что поздороваться с ней. Ее сестра, что приехала с отцом, просто рыба по сравнению с ней. Она пошла посмотреть на соревнования, спокойная, как ни в чем не бывало.

- Значит, ты заигрывал с Мартой Тауэрс? - спросил я.

Рич сразу помрачнел.

- Ей нужны были только те, кто постарше и имеет деньги, - объяснил он. - Однажды я попросил ее прийти на свидание. Она потрепала меня по голове, как будто я шестилетний карапуз, и сказала, чтобы я не играл со спичками, пока не научусь гасить пожар.

- Она тебе не нравилась?

- Мало ли кто мне не нравится! - сердито сказал он. - Мне уже восемнадцать лет, Джим. Следующей весной мне идти в армию. Я, видите ли, достаточно взрослый, чтобы защищать свою страну и умереть за нее, но для других мужских дел, оказывается, у меня нос недорос! В некоторых штатах я даже не могу купить себе спиртное! Если я ухаживаю за девушкой своего возраста, значит, я совращаю малолетних. Если же ухаживаю за девушками вроде Марты, надо мной смеются. Я только и вижу, что все лезут друг к другу в постель, но только не я. Как же, ведь я - сын хозяина и должен помнить о своем положении.

- Не думай, что я навязываюсь с наставлениями, Рич, - сказал я, - но сейчас тебе приходится переживать самый трудный момент в жизни. Ты уже не ребенок, и все же в глазах других людей ты еще не вполне мужчина. Это самый бунтарский и неуютный период жизни. Поверь, я еще не так стар, чтобы забыть его.

- Вот именно, бунтарский, - сказал он.

- А еще кто-нибудь из ребят твоего возраста заглядывался на Марту? спросил я.

- Если даже и заглядывался, ему не повезло, - сказал Рич. - Вы знаете, Джим, как здесь все дорого. До "Дарлбрука" не доберешься на попутках. Самый дешевый номер у нас стоит двадцать баксов за ночь, а там еще еда, и выпивка, да медицинская помощь в случае травмы. Многие из приезжающих берут уроки катания на лыжах по десять долларов. В основном к нам едут богатые молодые пары, и они не обязательно законные супруги. Марта искала парня, который будет на нее тратиться - здесь, а потом в городе, когда уедет отсюда. Я думаю, она находила их безо всяких проблем.

- Зато прошлой ночью она нашла проблему, - сказал я. - И очень серьезную! Ты не обратил внимания, она никого постоянно не отшивала?

- Вы имеете в виду, помимо меня? - с кислой усмешкой спросил Рич. - Ну, не могла же она поймать всех сразу. Она была непостоянной и редко показывалась несколько раз с одним и тем же парнем.

- И кто был на этот раз?

- Думаю, она еще не определилась, - сказал Рич. - Обе девушки приехали сюда только вчера днем. Они должны были остаться еще на сегодня и на завтра. Наверное, пока что она лишь приглядывалась. Но может, она и выбрала себе поклонника, который мог оказаться свихнувшимся приятелем Питера, который так страшно хохочет. Иногда и ей приходилось промахиваться.

Это была моя единственная попытка произвести детективное разбирательство, которая ни к чему не привела.

Леди и джентльмены от прессы, если можно так сказать, собрались, как и сообщил мне Рич, в баре. Было около двенадцати, и именно в это время Мортон Льюис, окружной прокурор, обещал им сделать заявление.

Мне удалось завладеть вниманием нетерпеливых газетчиков и довести до их сведения, что отношениями с прессой в "Дарлбруке" буду заниматься я собственной персоной. Мое заявление вызвало пренебрежительный смешок. Им не было дела до "отношений с прессой". Они жаждали фактов. У меня не было никакого фактического материала об убийстве, но я добросовестно сообщил им, что Джордж Причард вознамерился обогатить кого-нибудь. В ответ раздался нестройный шум. Можно было видеть, как в их головах завертелись колесики. Старое романтическое представление о репортере, который мечтает только о том, чтобы опередить всех своих соперников по прессе и добыть эксклюзивные материалы, по большей части стали легендой прошлого. В таких историях, как эта, они обычно делятся друг с другом информацией. Предпочитают пойти на это, чем всем оказаться обделенными важными сведениями. Но я чуть ли не видел, как в их зрачках люди, словно в диснеевских мультиках, превратились в значки доллара. За двадцать пять тысяч долларов наиболее способные или тщеславные из них могли уйти в отставку и написать великий американский роман или, наоборот, допиться до чертиков в "Бликсе", самом популярном у газетчиков салуне. Я без труда получил для Джорджа Причарда его первых двадцать пять детективов.