Александр Липков - Толчок к размышлению

В общем, много какого полезного применения имеет говно. Как говорится в известной шутке, все-таки есть в нем что-то такое — миллион мух не могут ошибиться.

А если ещё и взглянуть в масштабе, так сказать, планетарном, то откуда, к примеру, взялось гуано? Птички когда-то накакали. А теперь богатейшее селитрой ископаемое. Не отсюда ли народная примета: "Птичка накапает — к счастью"? (Кстати, накануне сдачи этой рукописи в издательство птичка накапала-таки на лоб автору: не иначе как добрый знак.)

И как же не вспомнить тут о благодатном почвенном слое, на коем цветут и плодоносят разные дерева и злаки, питающие нас и дающие в своей сени отдохновение: ведь почва эта возникла благодаря тому, что поколения божьих тварей, от простейших одноклеточных до человека включительно, миллионы лет писали, какали и, увы, умирали, создавая перегной, тот самый гумус, на котором все и растет, благоухает и, не забудем, дает нам кислород, которым мы дышим.

Замечу попутно: очень нерачительно относимся мы к говну. Действительно, подумаешь: говна-то! Уж такого-то добра… А почвы гибнут. Между 1981 и 1994 годами площадь российских сельхозугодий сократилась на 8,2 млн га — примерно половина по причине деградации почвенного слоя. Сильно нам аукается наша уверенность в бесконечности всего, что Богом отпущено. Ким Семенович Лосев, наш выдающийся эколог, пишет по этому поводу: "Во многих странах эти осадки (т. е. шламы из очистных сооружений канализации. — А.Л.) используются как удобрения, но в России такой вид утилизации невозможен (используется лишь 3 % общего объема) из-за высокой концентрации в них тяжелых металлов и других загрязнителей. Причина этому соединение во многих городах промышленной и коммунальной канализации: такое решение в свое время было принято советскими властями для удешевления строительства". Что в итоге? В итоге "более 200 млн т отходов этого вида накопилось вокруг российских городов на специальных иловых площадках. В настоящее время ежегодно образуется 80 млн м3 отходов очистки". Не слабая переспективка на обозримые годы!

Возвращаюсь к главному предмету этой главы: персонаж романа Владимира Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", селекционер-самородок, мичуринец-лысенковец Гладышев, посвятивший себя выведению гибрида картофеля и томата с гордым названием Пукс (Путь к социализму: сверху вызревают помидоры, а в земле картофельные клубни), в беседе с главным героем развивал по подводу ценности дерьма глубоко самобытную, подкрепленную личными опытами и наблюдениями теорию:

"— Вот, Ваня, — сказал он, придвинув к себе табуретку и продолжая начатый разговор, — мы привыкли относиться к дерьму с этакой брезгливостью, как будто это что-то плохое. А ведь если разобраться, так это, может быть, самое ценное на земле вещество, потому что вся наша жизнь происходит из дерьма и в дерьмо опять же уходит…

Посуди сам. Для хорошего урожая надо удобрить землю дерьмом. Из дерьма произрастают травы, злаки и овощи, которые едим мы и животные. Животные дают нам молоко, мясо, шерсть и все пр. Мы все это потребляем и переводим опять же на дерьмо. Вот и происходит, как бы это сказать, круговорот дерьма в природе.

И скажем, зачем же нам потреблять это дерьмо в виде мяса, молока или хотя бы вот хлеба, то есть в переработанном виде. Встает законный вопрос: не лучше ли, отбросив предубеждения и ложную брезгливость, потреблять его в чистом виде, как замечательный витамин? Для начала, конечно, — поправился он, заметив, что Чонкина передернуло, — можно удалить естественный запах, а потом, когда человек привыкнет, оставить все, как есть. Но это, Ваня, дело далекого будущего и успешных дерзаний науки".

Тут, нам кажется, из правильных наблюдений о "круговороте дерьма в природе" мичуринец-лысенковец делает слишком уж далеко идущие и поспешные выводы, наукой, несмотря на все её дерзания, с тех пор не подтвержденные. Автор тоже верит в науку и величие её творцов, но все же не до такой степени. Тут он на стороне Ивана Чонкина и простого житейского смысла.

Анекдот от Никитина Альберта Николаевича, академика РАЕН

Чапаев и Петька решили заняться знахарством, открыли лечебное отделение; официальный доктор никак не мог с этим смириться, решил их подловить. Приходит:

— Василий Иванович, что-то у меня с обонянием плохо стало.

— Петька! Лекарство № 6!

Петька приходит с лекарством.

— Да это ж, Василий Иванович, говно!

— Так. Обоняние восстановлено.

Проходит месяц. Доктор думает: "Нет, я их все-таки подкузьмлю". Заявляется снова.

— Василий Иванович! У меня что-то с памятью. Ничего не помню.

— Петька! Лекарство № 6!

— Да это ж говно!

— О! И память восстановлена!

Кстати, не забудем и о моче. Она тоже может быть очень полезной. В том числе и для лечения болезней: в медицине даже существует особое направление — уринотерапия. Насколько она эффективна, пусть судят профи, но раз все-таки ею лечат, то, наверное, не безрезультатно.

А во времена античного Рима почти на всех улицах стояли особые вазы для мочи — специальные служители доставляли их содержимое на фабрики по производству тканей. Император Веспасиан (I век н. э.; помните парижские "vespasiennes"?) решил даже заработать на моче — ввел налог, который должны были платить за мочу владельцы ткацких фабрик. Тогда и родилось знаменитое ныне выражение "Деньги не пахнут". Тит, сын Веспасиана, выразил недовольство новым налогом. Веспасиан поднес к его носу горшок с мочой и спросил: "Плохо пахнет? Это моча!" А потом дал понюхать деньги. Деньги не пахли.

Можно припомнить разные исторические и житейские случаи полезного и даже выгодного использования отходов нашей жизнедеятельности. Скажем, во время холерного карантина в Одессе в начале 70-х счастливые обладатели твердого кала выгодно обменивались с соседями, в качестве своего продукта не уверенными, но также жаждавшими поскорее вырваться домой: я тебе — дозу для анализа, ты мне — порцию компота из сухофруктов. Бизнес!

Но это, так сказать, шуточки. А доходило до страшненького: "Голод был, какого не видали, хлеб пекли из кала и мезги" — это строки Максимилиана Волошина, думаю, не одной поэтической фантазией рожденные. Гражданская война. Кровь, грязь, смута… Уже ничему не удивлялись…

Но все же главнейшее полезное назначение говна — быть эталоном. Поверьте, это эталон такой же непоколебимый и абсолютный, как платиново-иридиевый эталон метра, хранящийся в Гренобле в Международной палате мер и весов, под землей, в каких-то особых сейфах, при строго соблюдаемой температуре, влажности, атмосферном давлении. А тут не надобны ни сейфы, ни охрана, ни научный штат, ни даже сам материальный носитель. Посмотрел на него, прежде чем спустить в унитазе воду, — и достаточно. Причем, учтите, эталон всецело международный. Если тот же метр даже в наш век всеобщей унификации принят ещё не всюду и, скажем, англичане с упрямой тупостью до сих пор держатся за свои ярды и футы, то насчет говна — полное всемирное единодушие. Раскроем, для примера, Словарь разговорной лексики французского языка на слове Merde. Читаем: дерьмо, куча, грязь, мразь, пакость, мерзость… Кажется, большей ясности не требуется. Да, есть ещё сленговые значения: наркотик, героин. Тоже, сами понимаете, полнейшее дерьмо, редкой зловредности. Да и без всяких толковых словарей эталон «говно» (merde, shit, drek etc.) — великая общепонятная абстракция, с младенческого сидения на горшке вечная и абсолютная в сознании всех народов величина.