Маргарет Форд - Уик-энд

- Вы могли сильно обгореть, - сказал Сидни Голаб. - Вам повезло, что вы отделались поверхностными порезами.

Макс поморгал, глядя на Голаба, словно он забыл о присутствии в комнате этого человека.

- Я бы хотел, доктор, отделаться только поверхностными порезами, но, боюсь, мои раны весьма глубоки.

- Не налегай на виски, Макс, - сказал Рик, увидев, что Макс наливает себе новую порцию.

Макс проигнорировал совет Рика и снова заговорил, обращаясь к Сидни Голабу.

- Если вы остаетесь на обед, доктор Голаб, вы должны научиться получать удовольствие от нашего либидинозного климата. Если у вас аллергия на секс или спиртное, на вашем теле может в любой момент выступить сильная крапивница. Воздух здесь отравлен.

- Макс, замолчи, - сказала Поппи.

- Вы должны бражничать и прелюбодействовать наравне с нами, продолжил Макс, поднимая наполненный бокал.

- Макс, пожалуйста, замолчи.

- Если бы я умер, как упростилась бы жизнь, - сказал Макс. - Однако в смерти весьма мало достоинства. Наверно, поэтому мы все заворожены насильственной смертью. Как умрет каждый из нас? Утратим ли мы ту незначительную гордость, которую имеем? Я вспомнил историю моего друга, который никогда не ходил к докторам. Он умер внезапно однажды утром, когда надевал туфли. Его жена в это время отсутствовала, а слуг у них не было. Стояла сильнейшая жара. Труп обнаружили, когда жители верхней квартиры пожаловались на ужасную вонь. Полицейским пришлось надеть противогазы, чтобы приблизиться к нему. Аутопсию делать не стали, и истинная причина смерти осталась неизвестной. Матрас, кровать, постельное белье пришлось унести и сжечь.

- Макс, ты не хочешь поговорить о чем-то радостном? Перестань быть таким мрачным.

Поппи подумала, что она оцарапает Макса ногтями, если он не замолкнет.

- Не груби олимпийцу, Поппи. В моих венах течет ихор... кровь богов. Если ты заглянешь в словарь Вебстера, то найдешь там два значения этого слова. Второе... "злокачественный гной, выделяющийся из раны". Примерно так. Это не кажется вам своеобразным парадоксом?

- Почему мы не едим, Поппи? Обед готов? - перебил Макса Рик. - Думаю, нам всем не помешало бы подкрепиться.

- Макс, поешь крабов. Харри специально заказал их доставку самолетом. Они выглядят восхитительно, - сказала Поппи, кивком головы приглашая Макса в столовую.

- Возможно, я буду есть. Один момент.

Он снова обратился к Голабу.

- Доктор, я бы хотел услышать ваше мнение по одному вопросу. Вы считаете, что возбуждение, вызываемое дорогим спиртным, сильнее и приятнее возбуждения, вызываемого дешевым самогоном? Я думаю сейчас о рядовом алкоголике.

- Я сомневаюсь в том, что существует существенное отличие.

- Какая напрасная трата средств.

- Возможно, вы окажетесь в больнице быстрее, если будете употреблять дешевые напитки, - добавил Голаб.

- О, больницы. Медицинские обследования. Это интересная тема.

- Господи, не дайте ему развить её, - сказала Морин, закатив глаза. Ты шокируешь доктора Голаба.

- Шокирую? По-моему, я не могу его шокировать. Человека, познавшего всю людскую гротескность, слышавшего околесицу, произносимую его коллегами, видевшего леность и бездушие медсестер, ухаживающих за беспомощными, знакомого с алчностью родственников, дрожащих над умирающим...

- Меня трудно шокировать.

- Да. А как насчет вивисекции, доктор? Как насчет очаровательных опытов по перерезанию голосовых связок у лабораторных животных, чтобы они не могли издавать звуки, корчась от боли?

- Мне кажется, сейчас неподходящее время для обсуждения таких вещей.

- А какое время подходящее? Я бы хотел знать, когда нам следует обсудить их. Потому что они потрясают разум любого человека, который не является умственно отсталым.

- Макс, мы хотели провести приятный уик-энд. Ты заходишь слишком далеко. Говоришь, как лунатик с недержанием речи.

- Сколько великих музыкантов были лунатиками? Ты задумывалась об этом? Кое-кто из них был настоящим, заурядным сумасшедшим. Другие имели более сложные проблемы. Например, измученный туберкулезом Шопен и мадам Санд. Великолепная парочка... Чайковский с его любовью с мальчикам... Вагнер с его перманентной эрекцией...

- Кто-нибудь может прервать этот доморощенный самоанализ? взмолилась Морин. - Меня уже тошнит.

- Накормите его, - предложил Рик. - Может быть, тогда он замолчит.

Он волновался за Макса, наблюдая все признаки приближающегося нервного срыва, но, похоже, не мог решить, что ему делать, как приблизиться к Максу.

- Послушай, Макс, давай поедим.

Поппи взяла Макса за руку и повела в сторону столовой.

- Рик, возьми тарелку для Морин.

- Думаю, нам следует послать за Лайлой, - заявила Морин, обращаясь к Сидни Голабу. - Возможно, она сумеет сделать с ним что-то.

* * *

Очень редко отношения между двумя людьми бывают равными, идеально сбалансированными. Харри понимал это. Он сознавал, что в общении с Лайлой был просителем.

Он ощущал в Лайле склонность к сопротивлению, естественную черту богатых. Лайла находилась в скорлупе, панцире. Это придавало её облику жесткость. Однако она была очаровательной. Богатство всегда очаровывает.

Они находились на жаркой солнечной поляне возле пагоды, куда не проникал ветер с озера. Над маленьким зеленым островом, словно над куском меренги, поднимался пар. Из зелени вынырнула темноволосая загорелая Лайла. Как и рассчитывал Харри, её зеленый костюм растворялся среди деревьев. Губы Лайлы казались бледными благодаря тонкому слою серебристой помады, глаза женщины были сильно подведены. Она выглядела, как настоящая туземка.

На шее у Харри болтались две камеры - "хассельблад-500" с цветной пленкой и "кони-омега" с черно-белой.

- Я снимаю не только на цветную, но и на черно-белую пленку, объяснил он Лайле. - Ты сможешь поместить что-то в газетные статьи вместо тех ужасных снимков, что хранятся сейчас в редакциях. Дорогая, в этом наряде ты похожа на прабабушку Уистлера. Если бы у тебя был жесткий белый воротничок и нафаршированная индейка под мышкой, люди подумали бы, что ты только что сошла с корабля. Ты знаешь, какой корабль я имею в виду.

- Знаю. Ты прав. Но позировать - это такая скука. Тебе известно, что Джеральд Бакстон - ужасный зануда. Я с трудом позировала ему. Не получала от этого никакого удовольствия. Он не знает ни одной сплетни.

- Он не знает ни одной сплетни, потому что никто ему их не рассказывает. Он бы просто их не понял. Он - светский фотограф, который не понимает света. Почему люди ему позируют?

- Это престижно.

- Но почему? Все его женщины похожи на мужчин, а мужчины - на женщин. Неужели люди хотят именно этого?

- Понимаешь, это считается хорошим тоном. Портрет работы Джеральда Бакстона. Люди ждут этого от тебя.