Чингиз Абдуллаев - Отравитель

Ее подруга была старше. Двадцать семь или двадцать восемь лет. Карие миндалевидные глаза, темные волосы, нос с небольшой горбинкой, придающий лицу очарование, тонкие губы, четко очерченные скулы. Она больше молчала, предпочитая слушать, а не говорить. Алия тоже успела переодеться и была теперь в костюме столь популярного в этом сезоне сиренево-черного цвета.

– Давайте за встречу, – предложил Дронго. Он открыл бутылку шампанского, разлил его в бокалы и чокнулся с гостьями.

– За нас, – весело сказала София.

– Мне вас очень хвалили, – начал с комплимента Дронго, – мой покойный друг Вилаят Ашрафи, египетский бизнесмен. Он говорил о вас в таких восторженных тонах.

– Это друг Вилика, – кивнула София, обращаясь к Алие, – как жаль, что он погиб. Мы все время его вспоминаем. Он был такой веселый и щедрый.

– Мне тоже жаль, – кивнул Дронго, – мы с ним были близкими друзьями.

– Вы так хорошо говорите по-русски, – польстила ему София, – никогда бы не подумала, что вы иностранец.

– А он ведь не знал русского языка, – вспомнил Дронго, – как вы с ним общались?

– По-английски, – рассмеялась София, – мы ведь знаем английский. А наша Алия еще говорит и по-французски.

– Такие образованные дамы, – согласился Дронго, – тогда выпьем за вас еще раз.

Он подумал, что вкус даже такого известного в мире шампанского, как «Дом Периньон», кажется ему не совсем привычным. Он вырос в Советском Союзе и привык к тому, что в шампанском всегда было много дрожжей и сахара. Элитные шампанские напитки, привозимые из Франции, казались бывшему советскому человеку слишком кислыми. Это ощущение осталось во вкусовой памяти на всю жизнь и было уже неистребимо.

– Вы были у него несколько раз дома? – уточнил Дронго.

– Да, – кивнула София, – он обычно приглашал нас к себе домой. Снимал такую роскошную квартиру. И у него была большая двуспальная кровать. Специально поставил для таких случаев.

– Он сказал, что обычно вызывал именно вас.

– Почти всегда, – улыбнулась София, – только один раз, когда меня не было, вместо меня с Алией поехала другая наша девочка.

Она не назвала имя другой. Это было абсолютное табу. Не разрешалось называть имена клиентов и знакомых девочек в присутствии посторонних. И они об этом всегда помнили.

– Как он себя вел? – спросил Дронго.

– Очень хорошо. Он был такой забавный, – призналась София.

– А вы как считаете? – обратился он к Алие.

– Он был нормальным, – коротко ответила она. – Мы будем разговаривать всю ночь или займемся делом?

– А вы торопитесь. Насколько я понял, у меня время до утра.

– Оплаченное время до девяти утра, – безжалостно сообщила Алия. Эта женщина держала клиентов на некотором расстоянии от себя.

– В таком случае я могу делать все, что хочу, – весело заявил Дронго, внимательно наблюдая за обеими, – а мне интересно, как себя вел Вилаят Ашрафи, что вам нравилось, что не нравилось.

– Если вы разденетесь, то мы вам все покажем, – цинично ухмыльнулась София.

– Это мы успеем, – возразил Дронго, – значит, вы обычно приезжали вдвоем.

– Вдвоем, – кивнула София, – и оставались втроем у него до утра. Один раз он задержал нас до одиннадцати утра и заплатил как за две ночи.

Это был явный намек.

– Значит, вы ему очень нравились. И поэтому он с таким интересом про вас рассказывал. А когда вы бывали у него, не происходило ничего необычного? Ему никто не звонил, не приходил.

– Звонил разные люди, – ответила София, – но он говорил по-арабски, и мы ничего не понимали.

– А по-английски не говорил?

– При нас никогда не говорил. Он же знал, что мы понимаем английский язык.

– Когда вы поднимались к нему, там был его телохранитель?

– Нет, никогда. Он сам спускался за нами вниз. Но телохранитель бывал внизу, в его машине. Мы его иногда видели. Он тоже смотрел, кто приходит.

– А приезжали вы обычно со своим охранником? Или каждый раз были разные люди?

– Разаные, конечно, – нахмурилась София, – кто был свободен, тот нас и сопровождал. Только в доме у них охрана и нужно было паспорта показывать. Поэтому Вилик сам спускался, свой паспорт показывал и нас наверх поднимал.

– Что именно вы хотите знать? – вмешалась Алия. – Лучше сразу спросите и мы вам ответим.

– У вас тяжелый характер, – заметил Дронго.

– Я приехала работать, а не разговаривать, – жестко заявила Алия.

– Вы же умные девочки, – сказал Дронго, – бываете в таких местах, все запоминаете и все видите. Поэтому мне важно знать, как происходили встречи с погибшим. Не было ли каких-нибудь неожиданностей или запомнившихся эпизодов, на которые вы обратили внимание. Вспоминайте, не торопитесь.

Молодые женщины переглянулись.

– Ты мент, что ли? – не очень уверенно произнесла София.

– Какой он мент, – вмешалась Алия, – посмотри на его костюм и обувь. Знаешь, сколько стоит такой номер? У ментов таких денег не бывает. Он бы вызвал нас к себе в кабинет, а не стал бы платить такие деньги.

Она была явно умнее своей напарницы.

– Кто вы такой? – почти жалобно спросила София.

– Я его друг и хочу знать, почему он погиб, – почти честно ответил Дронго.

– Похоже на правду, – сказала Алия, – видимо, он приехал сюда, чтобы узнать все про погибшего. Поэтому снял такой номер и заплатил за нас.

– Что вы хотите узнать? – вздохнула София.

– Все, что касалось моего друга. Вспомните, вы же встречались с ним несколько раз. Может, обратили внимание на какие-нибудь эпизоды, что-то вам показалось необычным.

Они снова переглянулись.

– Ничего, – сразу ответила София, – он всегда был веселым и компанейским.

– Он не говорил нам о своих делах, – вспомнила Алия, – и вообще старался ничего не говорить. Но я помню, как один раз он выругался. Я поняла, что он ругается по-арабски.

– Почему?

– Не знаю почему. Кто-то ему позвонил и начал говорить по английски. Он вышел в другую комнату. Начал говорить, потом начал кричать. Потом ругался. Потом кому-то перезвонил. И вернулся очень злой. Некоторое время был словно не в себе. Мы его успокаивали.

– Когда это было?

– В начале года.

– Вы можете вспомнить точное число?

– Конечно нет, – ответила Алия, – неужели вы думаете, что я могла запомнить число? Это было в январе или феврале. Но точно не помню.

– Ваши выезды на места фиксируются в каком-нибудь журнале или в компьютере?

– Конечно фиксируются. Все выезды, без исключения. Лаура отчитывается перед хозяевами за каждый выезд. У нас строгий учет.

– Значит, она может точно сказать, когда вы с ним встречались. Верно?

– Да. Но я вам ничего не говорила.

– Это понятно. Что еще?

– А я тоже помню один случай, – вмешалась София, – это когда ты пошла в ванную принимать душ, а в это время кто-то позвонил ему в дверь. Он даже не хотел сначала смотреть, кто именно пришел, а потом пошел открывать.