Станислав Родионов - Задание

— Пора, — решил Бледный, вставая.

— Домой? — удивился Леденцов, все чего-то ждавший.

— Нет.

— А куда?

— Узнаешь.

И он вспомнил: проверка. Его будут проверять. Интересно: на какие качества? На смелость, на хладнокровие, на выдержку?.. Или на сообразительность, на товарищество, на рискованность?.. Скорее всего на силу. Излупят скопом или заставят драться с Бледным. Короче, в шахматы играть не предложат.

Они шли дворами, скверами, какими-то пролетами и закоулками, избегая людных мест. Впереди Бледный с Шиндоргой, за ними Ирка с Артистом, а сзади в одиночку плелся Леденцов. Он вертел головой, как уносимая из дому кошка, стараясь запомнить дорогу и знать свое местонахождение.

Но шли недолго, может быть, квартал. И оказались в невысоких, с человека, густых кустах детской площадки, втиснувшейся меж домами и выходившей в узенький проулок.

— Тут, — сказал Бледный.

Стали они тесно, примкнув друг к другу плечами. Леденцов тоже прижался к кому-то, уже захваченный ночной тишиной и общим делом. Все смотрели в безлюдный переулок. Леденцов узнал его: Второй проезд, соединяющий два проспекта. Между прочим, райотдел был недалеко. И ему до нетерпения захотелось туда, в прокуренные деловитые кабинеты, к своим веселым ребятам, к непереставаемо звонящим телефонам, к шуткам, к разговорным ночным чаепитиям, к тревогам и беготне, к поискам и розыскам…

По переулку брела неразъемная парочка, ничего не видящая и не слышащая.

— Нет, — шепнула Ирка.

Они чего-то выжидали. Леденцов догадался, что его заставят избить какого-нибудь парня. И сразу забеспокоилось сознание, отыскивая выход: он хотел заработать доверие этих ребят, но не любой ценой.

Прошел пожилой мужчина, пробежали две запоздавшие девчонки, прошмыгнула кошка… Они ждали. Это была засада. Леденцов сиживал в них — в снегу и в болотах, в сараях и на крышах, часами и месяцами. Но в тех засадах не было противного озноба, который теперь мурашками бегал меж лопатками; не было озноба ни в снегах, ни на крышах, а сейчас вот, в теплую августовскую ночь… Выходит, что неправота дела кривит восприятие? Температуру меняет?

— Не дрожишь? — тихо спросил Бледный.

— Я не в холодильнике, — буркнул Леденцов.

В переулок свернула женщина. Ее фигура была далеко, у первого дома, и еще освещалась проспектными фонарями.

— Она, — прошептала Ирка.

— Она, — подтвердил Шиндорга.

— Иди, Желток, — приказал Бледный.

— Куда? — опешил Леденцов.

— У этой стюардессы золотые часы с браслетом. Сними.

— Да вы что, ребята?

— Иди! — повторил Бледный.

— Волочить срок мне неохота, — отрезал Леденцов.

В слабом свете, который всегда есть в ночном городе и как бы рассеивается с неба, он видел лица ребят: позеленевшие плоские щеки Бледного, запрятанный в волосы лоб Артиста, черную, почти синюю челку Шиндорги, блеск Иркиных скул, которая сейчас походила на индианку. И по этим непреклонным лицам он понял, что ребята готовы на все.

— Да он сдох от страха, — сказала Ирка.

— Ему нужен подгузничек, — подсказал Шиндорга.

— Не заплакал бы, — усмехнулся Артист.

Неожиданной стеной они вытолкнули его на детскую площадку, закрытую кустами от всего города.

— Фотка его расцвечена, — решил Бледный. — Шиндорга, поцарапай-ка ему торс.

Леденцов обернулся. В свете, павшем из какого-то невысокого окна, увидел он в руке Шиндорги непонятный предмет. Шило, обычное сапожное шило. Мураши, снующие по спине, мгновенно разбежались: к Леденцову пришло то состояние, которое бывало на работе в опасные минуты. Мысль, подстегнутая этим состоянием, решала задачу с двумя неизвестными: если он не пойдет грабить, они его отринут; если он пойдет грабить под угрозой шила, они запишут его в трусы. А если…

Шиндорга сделал скраденный шаг и оказался на расстоянии вытянутой руки. Леденцов присел, будто от испуга. Но в следующий миг жилисто распрямился, перехватил уже нацеленное шило и подсек Шиндоргу с такой силой, что тот припечатался спиной к песку с каким-то влажным шлепком — точно мокрой простыней хлестнули. Шило оказалось в руке Леденцова, он бросил его Бледному. И не медля выскочил в переулок.

Стюардесса удалялась. Он нагнал ее под фонарем. Девушка стала, тревожно обернувшись.

— Гражданка, проводится социологический эксперимент, — скоро и сдавленно заговорил Леденцов. — У вас есть дома телефон?

— Что вам от меня угодно?

— Я спрашиваю про телефон…

— Отстаньте, пожалуйста!

— Гражданка, — зачастил он. — Некогда объяснять, у меня всего десять секунд. Позвоните в милицию и скажите, что Леденцов снял с вас золотые часы.

— Что вы городите? Часы на руке.

— Я их сейчас сниму. Таково условие эксперимента.

— Господи… Я закричу!

Не моргавшими от страха глазами смотрела она на суровое лицо, на зеленый синяк, на плоскую кепочку. Сейчас бы ему так пригодилось удостоверение, но в Шатер документы он не брал.

— Милая девушка! Неужели вы не можете поверить человеку? Часы завтра вам вернут. Снимайте! Скорее!

Она сорвала браслет и опасливо протянула ему. Леденцов схватил часы.

— Теперь бегите!

Сперва она пошла осторожно, чуть не на цыпочках, — так уходят от заснувшего ребенка. Потом шагу прибавила. И, только отойдя на расстояние, казавшееся ей безопасным, побежала, размахивая сумкой и цокая каблуками в тишине уже засыпавшего города.

Леденцов вернулся в кусты. Все видевшие ребята стояли молча и тесно. Он пошел на детскую площадку, к малому свету. Они двинулись за ним каким-то покорным табунчиком.

Леденцов протянул часы Ирке, даме.

— Было никак не снять, — устало объяснил он.

Ребята разглядывали маленькие золотые часики на золотом браслете деликатно и вроде бы растроганно. Осматривали, ощупывали, оглаживали…

— Поносить бы, — помечтала Ирка.

— Чтобы засыпаться? — испугался Леденцов за судьбу браслета.

— Надо скорей загнать, — предложил Бледный.

— В комку? — спросил Артист.

— В комиссионном заметут, — не согласился Шиндорга.

— Я сам толкну, — решил Леденцов непререкаемо, как добытчик.

— Рублей пятьсот стоит, — предположил Артист.

— Краденое дешевле, — опять испугался Леденцов, уже думая, где взять деньги.

Бледный вдруг положил руку ему на плечо:

— Теперь ты наш!

— Мушкетеры, — сказала Ирка, — возьмем его?

— Клевый мэн, — согласился Артист.

— Доказал, — буркнул Шиндорга, почесывая спину.

— Когда придет день икс, — громко, не таясь, заговорил Бледный, — пойдешь с нами на операцию «Отцы и дети»! А теперь разбежались.

Петельников дежурил. Пока было два недолгих выезда. Вернувшись, он сел писать бумаги, которых, как ни странно для такой живой работы, в уголовном розыске скапливалось многовато.