Игорь Галеев - Калуга первая (Книга-спектр)

- Да, удружил. Чтобы к нам - и такая кроха. Тебя как звать?

- Тамара.

- Ну вот, Тамарочка, мы на тебя очень и очень полагаемся. От тебя теперь многое зависит.

- Есть такой закон, - перебил тот, что в глубине.

- Что ты встреваешь! Я сейчас сам все объясню.

- Не ссорьтесь, - попросила Тамара, - а то вы впечатление ослабите.

Они переглянулись и рассмеялись.

- Ну и повезло же нам! Ладно, говори ты.

- Нет, ты.

- А ты начал.

- Ну и что!

- Нет, ну что мне с вами делать, - всплеснула руками Тамара, - вы так до утра будете препираться.

- А сколько времени? - спросили они в один голос.

- Пять минут четвертого.

- Ого, скоро рассвет. Ну давай я.

- Не забудь про инициалы! - волновался тот, что должен лежать в глубине.

- Я с них и начну. Тамарочка, когда ты встретишь человека с инициалами К.Б.Т., то ты в него непременно влюбишься. Запомнила? Так вот, не знаю, что у вас там получится, но ты ему обязательно расскажи о нас, об этом случае, ладно? Он тебе, скорее всего, не поверит, но ты не расстраивайся, потому что у него с этого все и завертится. Это важно для всех...

- Все пойдет по иному, Тамарочка, - не выдержал тот, что в глубине.

- Ты же обещал!

- Молчу, молчу, - и он отступил на шаг в сторону.

- Ох, Тамарочка, не забудь инициалы, повтори-ка!

- К.В.Т., - сказала Тамарочка.

- Так я и знал, - вновь не выдержал тот, что в глубине, - ты неправильно объясняешь!

- Не К.В.Т., а К.Б.Т., Тамарочка, - торопился тот, что у входа.

Тут раздался какой-то странный звук.

- Это нам пора, Тамарочка, - забеспокоился тот, что в глубине, К.Б.Т., запомнила?

- К.Б.Т., да, запомнила. А где я его найду? он что, старый или молодой?

- Ой, Тамарочка этого мы не знаем! Спасибо тебе за цветы. И если с тобой что-нибудь случиться, то ты не волнуйся...

- Пойдем, - тянул его за руку тот, что у входа, - а то снова придется шляться в толпе.

- Ну и пошлялись бы ради такого случая, - взбунтовался тот, что в глубине.

- Да что приятного порхать да подслушивать!

- Это у тебя с непривычки. Давай, проводим Тамарочку, а потом что-нибудь наврем.

- Ладно, давай!

Но проводить им не удалось - в конце аллеи появилась фигура и засвистела в свисток.

- Черт возьми, - сказал тот, что у входа, - разгалделись, так что сторож проснулся. Все из-за тебя!

- От обиды тот, что в глубине, не смог возражать, он лишь поцеловал Тамару в щеку и сказал:

- Беги, мы тебя прикроем!

И Тамарочка чмокнув в щеку того, что у входа, побежала что есть сил, задыхаясь от опасности и восторга.

- К.Б.Т.! - прокричали ей вслед.

Она повторяла на бегу эти три буквы и желала только одного - быстрей записать заветные инициалы. Она так разволновалась, что забыла об опасности и не заметила, что у ворот стоит человек.

- Ну-ка, милая, иди сюда! - сказал этот человек и схватил её за руку. - С кем ты была? Где они?

- Дяденька, я одна! Я на скамеечке уснула, я домой!

- А кто кричал! Кто песни пел? Кто на могилах пакостил? Пойдем-ка о своих сообщниках расскажешь. Сейчас милиция приедет, всех переловят.

- Отпустите! - хныкала Тамара. - Я не хочу, мне домой нужно.

- Пойдем, пойдем! - тянула её волосатая рука.

Тамара подумала о буквах и не смогла их вспомнить. Отчаянье охватило её, и она громко и дико закричала:

- Пустите! Я не хочу! Мама! Мама!

- Что, что, Тамарочка?! Что случилось?

Зажегся свет, и Тамара, соскочив с постели, подбежала к матери.

- Пусть уберет свою руку! Что он ко мне привязался!

- Кто, доченька?

- Человек с повязкой! - прошептала Тамара и, хлопнув глазами, поняла, что стоит в своей комнате.

- Сон приснился? Плохой сон, да, Тамарочка? - спрашивала испуганная мама.

Растерянная Тамара отошла от нее, села на стул, обхватила голову руками и горько заплакала.

- Обманули, обманули! - повторяла она рыдая.

Мать побежала за водой. Она принесла ей в большой кружке, разрисованной корабликами. Тамара взяла, выпила и, передавая матери кружку, увидела на своих пальцах два колечка. Они были те самые, оттуда, из сна!

- Ручка! Где ручка, мама? Ручку!

- Да что с тобой? У тебя, наверное, жар!

Она протянула руку, но Тамара подбежала к столу, выдвинула ящик. Через мгновение она написала на первой попавшейся книге: К.Г.Б.

- Что ты делаешь! - в ужасе воскликнула мать. - Я же тебе тысячу раз говорила - не пиши на книгах!

* * *

Веефомит сомневался: стоит ли включать главы из "Прыжка" в свою книгу. Он кое-что выписал и теперь остановился на Х1 главе, где описывается сам прыжок, где:

"... Пашка, словно заявляя всему свету о своей исключительной состоятельности, вакханируя и бунтуя против этого огненного и красивого корабля, медленно движущегося в ночи по течению, посмотрел в изумленные глаза подбегающего Ивана и, криво усмехнувшись, спружинил от белого ограждения, и неостановимо и навсегда полетел белым стремительным телом в кошмарный, но такой притягательный забортный мир..."

- Кто же из них прыгал? - подумал Веефомит, - И если один к себе, то другой от себя или оба - к себе? Нет, не буду включать.

И он перечеркнул уже выписанное, посмотрел тираж.

Ого! Леониду Павловичу когда-то здорово везло. Если, впрочем, это можно назвать везением.

Веефомит думал:

"Сильный слабого вытесняет. Умный глупого не всегда. Но у всех есть голова для притязаний проявить себя. Ты способен на это, и я способен на такое же, на высоту чувств. Бац - и прыгнул. Безо всякой необходимости. Теплоход останавливают, спускают шлюпку, шторм, никого не находят, друг сходит с ума. Зато доказал - героизм без необходимости опасная вещь. Из всей этой истории можно сделать вывод, что один из них уел другого. Прыжок - элементарная потребность в действии."

Он так подумал и записал эти мысли, а потом и их перечеркнул, закурил. Вдруг возмечтал, что сейчас дойдет до истины и поймет простоту Кузьмы. Вновь открыл "Прыжок".

Дальше шли противоалкогольные диалоги, о наркомании, про уличную девку, лирика, поганое прошлое, есть и налеты стариков-консерваторов... И как оригинально, безо всяких штампов выполнено.

- Нет, - вслух сказал Веефомит, - он тогда не мог знать, что эти темы станут модными, они были в самом зародыше, и нет ни слова о власти и системе. Как мистически удачно он уложился в новое русло! Интуиция выживает? Да, здесь какая-то загадка.

Он перелистнул страницу и прочел прекрасный отрывок:

"И самое-то главное - его не отличишь в массе, его и подозревать неэтично. За что! Он такой же, как все, даже чаще других добивается справедливости, умнее многих, логичнее и напористее, это и ставится в заслугу. И никто не станет подозревать в грязном и мерзком, потому что он за новое, в числе первых, быть может, он и сам прячет от себя это главное за ширмой благородных иллюзий. Его ещё светлевшие люди-соратники похлопают по плечу и представят: "Вернейший друг. За дело себя положит!" А что, и положит, и спать-есть не будет, не добирать прелестей жизни, а своего добьется; но когда уж добьется, то тут-то из него выползет..."