Игорь Галеев - Лень, алчность и понты

Он решил не связываться. Выбрался на шоссе и направился домой. Но через полкилометра увидел еловый массив и дорожку к нему, петляющую вдоль поля. Руки как-то сами собой повернули руль влево, и Афанасий понял, что это судьба, он уже не сомневался, что это то самое место.

Подъехал к поляне он уже в сумерках, но не притормозил, а лишь отметил взглядом - куча хвороста на месте. У водоема он остановился. Ни сгоревшей машины, ни шалаша. На месте шалаша холодные угли.

"Рвать надо отсюда", - подумал он, вспомнив выпяченные глаза окровавленного Годика. И никак ему не входило в голову: как среди этих невинных лесов и полей, на этой загадочно появившейся во вселенной Земле могут шляться какие-то одетые в шмотки существа и лишать друг друга зверскими способами жизни ради тех же шмоток и тех же килограммов вкусной еды.

"Человек болен, а цивилизация - это смертельная болезнь."

И ему вновь захотелось забраться в глушь, подальше от Москвы, где можно жить обычной земной жизнью.

"Продам квартиру , и будут деньги на переезд и устройство", - думал он, а сам уже предусмотрительно загнал машину за поворот в кусты, вылез и достал из багажника лопату, топор и фонарик.

Теперь он все делал механически: отбросил хворост, увидел чуть осевшую землю, определил квадрат и стал быстро копать, осторожно втыкая лопату в землю.

Солнце уже почти зашло, когда он зацепил что-то лопатой и увидел кусок целлофана. "Трупы!" - ужаснулся он. Ковырнул ещё , и железо лопаты звякнуло обо что-то твердое. Осторожно, снимая слой за слоем и разорвав целлофан, он добрался до этого непонятного "что-то" - и увидел сундук. Настоящий антикварный сундук, окованный железом и с металлической ручкой наверху. Но мало того, рядом с сундуком лопата воткнулась в мягкое, что оказалось большим непромокаемым мешком, черным, как смола.

"Ни дать - ни взять - пиратский клад!" И Афанасий с азартом стал выдергивать мешок. Это ему удалось. В нетерпении он всадил нож в черный бок и распорол его, словно брюхо животного.

Все что угодно он ожидал увидеть, но только не такое: это были аккуратные прямоугольные пачечки долларов, каждая завернута в целлофан. Боясь зажигать фонарик, Афанасий вытащил и распотрошил одну - сто долларовые купюры!

"Сколько же их здесь?!" - он так и не понял - вслух он воскликнул или про себя, но зато понял, что дрожит абсолютно всем телом. В голове у него все поплыло: и деревья, и небо, и темный лес, и яма, и мешок. Он никак не мог сосредоточиться и ничего не предпринимал минуты две. Просто притулился к краю ямы и обессилел.

Но скоро инстинкт будто прошептал где-то внутри его: "сматывайся скорее!" И тогда Афанасий заметался: он выдернул из ямы мешок и помчался с ним к машине, не чувствуя тяжести, закинул свою находку на заднее сиденье, схватил кусачки и молоток и снова к яме. На земле он увидел несколько выпавших из мешка пачек, но решил их подобрать позже. Он сразу осознал, что сундук одному ему не извлечь, и что лучше его вскрыть в яме. Там и колотил он по нему, что есть мочи, прямо по крышке и железу. Но это была бесконечная затея - вещь оказалась добротной и не помогал даже топор.

Тогда он снова принялся копать, временами останавливаясь и вслушиваясь в наступившую темноту.

С одного боку обнаружился висячий замок, кусачками замочные петли было взять нельзя, и тогда вновь застучал топор, высекая из железа искры. Афанасий совершенно ополоумел, во что бы то ни стало решив добиться своего. Первобытный варвар и вандал проснулись в нем и завладели его воспаленным сознанием. Им было начихать, что звуки далеко разносятся, что сундук антикварная редкость, что в любой момент у ямы может появиться кто угодно и запросто проломит голову. Одна лишь цель - добраться и заполучить - двигала варваром и вандалом. Они, словно два черта, прыгали и плясали внутри Афанасия, так же страстно и безумно, как тысячелетиями они громили и заполучали города и их богатства. И ни одна здравая мысль не шептала уже внутри его: беги, Афанасий, на твой век и того хватит. Он бы лучше все отдал, чем не добрался до содержимого сундука.

И добрался. Правда, сильно поранил палец, так что все заляпал кровью, и, когда открыл крышку, то был дико разочарован - ибо сверху лежали какие-то свитки, футляры, какие-то папки и просто листы. Но зато на самом дне - мешочки с чем-то тяжеленьким. В одних оказалось золото - песок и самородочки, в других алмазы. Эти мешочки, завернув в целлофан, и подхватил Афанасий, потащил к машине, и только тут почувствовал, что кровь хлещет из раны.

Какой-то тряпкой он долго пытался сделать повязку. Весь в грязи, в крови, он повторял про себя, что все будет тип-топ, что все пустяки и нужно лишь быстрее смотаться с этого чудесного "пиратского" места. Кровь остановилась сама собой, Афанасий побросал мешочки на переднее сиденье и сел в машину.

Почти мгновенно в его голове родился план: ехать с таким грузом в город нельзя, вдруг остановят, нужно все перепрятать, уже темно, лучше это сделать у водоема.

Так он и сделал. Несмотря на темень, ушел подальше от пруда в лес и закопал добычу, припорошил листвой следы и настрогал на деревьях маленькие отметины. У водоема отмылся, покурил, борясь с желанием пересчитать содержимое двух пачек, что оставил при себе. Он как-то перестал бояться, налился эдакой значимостью, почувствовал себя содержательным и достойным всего, что сумел совершить в этот вечер.

Он вспомнил, о забытых у ямы фонарике и инструментах, да и в принципе, решил забрать бумаги, что лежали в сундуке - может, они ценные - чего им пропадать. Ему почему-то казалось, что за сундуком никто никогда не вернется - будто он действительно открыл клад каких-нибудь давно повешенных на реях пиратов. Совершенно открыто он притормозил у ямы, перегрузил в салон бумаги и футляры и стал засыпать пустой сундук землей. На это ушло не так уж много времени, и скоро он уже выбирался на большую дорогу.

Подъехал он к повороту в тот момент, когда сюда же подкатил черный "мерседес" с тонированными стеклами. Афанасий ещё подождал, когда тот проскочит, но "мерседес" притормозил и обозначил правый поворот.

"Вот те на! - обожгло Афанасия. - Неужели они?!"

"Мерседес" был черен и казался пустым. Афанасий нажал на газ и быстро выскочил на асфальт. "Гони!" - закричал ему животный страх, и правая нога до предела вдавила педаль.

В зеркальце он увидел, как "мерседес" скатился с шоссе и провалился во мглу.

Нужно было срочно свернуть, совершенно понятно, что его спокойно догонят, когда обнаружат, что клад был вырыт. Увидят следы от машины, комья земли... "А где фонарик?! А я же не подобрал выпавшие пачки! Ах, придурок! А где топор?! Они могли запомнить номер машины!"

Афанасию стало плохо, в груди так сдавило, что он физически ощутил, как от этого давления вот-вот и лопнет сердце.