Шарлотта Армстронг - Такой ненадежный мир

— Не называй меня Кэтрин.

Она чуть не плакала.

— Прошу прощения, мисс Солсбери.

Она разрыдалась.

— Кэй, у меня есть уши, и я все выслушал, — вмешался Алэн. — И то, что я услышал, обыкновенная бессмыслица. Допустим, он, как ты говоришь, за тебя боялся. И рисковал, как ты говоришь, из-за тебя своей жизнью. Зачем такому человеку, как Линч...

— Человеку моего типа, — буркнул Сэм.

— Заткнись, Сэм Линч. Зачем ему делать это ради тебя, Кэй?

Алэн и в самом деле спрашивал: зачем? И ждал ответа. Она взвесила свой ответ.

— Да потому, что он меня любит, — медленно произнесла она. — Только этим словом я могу объяснить... — Алэн задрал подбородок. — Не в обычном, общепринятом смысле этого слова, Алэн!..

— Какой тут может быть другой смысл? — Дюлейн побелел. — Я думал, вы виделись всего раз. Я, должно быть, ошибся.

Сэм опустил голову на руки.

— Сдаешься, сестра?

— Нет! — вскипела она.

— Прошу тебя, уступи. — Сэм раскачивался на стуле. — Пощади нас. Меня пощади. Пусть все идет своим чередом.

— Одно человеческое существо, — медленно начала Кэй, — может попросту... переживать за другое.

— Разумеется, — согласился Алэн.

— Нет! — вскрикнула она. — Алэн! Папа?!

— Я думаю, — в сильном волнении начал Солсбери, — я думаю, ты считаешь его своим другом, Кэй. То ли я...

— Спасибо тебе, папа. — Она заставила Алэна посмотреть ей в глаза. — Ну, так ты согласен повернуть все в точности так, как предлагаю я?

Его глаза оставались непроницаемыми.

— Слишком поздно.

— Как, тебе хочется, чтобы все это смаковали в суде?

— Кэй, прошу тебя. Естественно, ты... — она ждала этого слова. — Возбуждена, — сказал Алэн. Она знала, что ее глаза теперь мечут громы и молнии.

— Может, тут произошло больше, чем вы подозреваете, — холодно начала она. — Для такой романтичной невинной искательницы приключений, как я, Сэм — личность, полная очарования. Может, меня вовсе никто и не крал. Я пошла сама. Может, это был... обыкновенный уик-энд. Любой суд быстро за это ухватится, как и ты, Алэн. Вы хотите, чтобы это получило огласку?

Алэн то белел, то краснел.

— Почему, почему ты за него так сражаешься?

— За Сэма? Да потому, что я его люблю, — спокойно сказала она. — Хоть и не в том смысле, какой вкладываешь в это слово ты.

— Лучше мне угодить в тюрьму, чем слушать всю эту чертовщину, — самым прозаичным голосом заметил Сэм. — Все равно спасибо. Хорошее намерение, сестра. Мы бы тебя распяли, пойди ты на это. Мы с Дюлейном.

— И ты?

— Только успокойся. У каждого из нас своя репутация. Пускай кое-кто ее за собой сохранит. — Он встал со стула. — Ты — умный ребенок.

Она разрыдалась, и Алэн прижал ее к себе.

— Так вы позволите мне уйти? — тихо спросил Сэм. — Вам не кажется, что мне лучше уйти?

— Вас еще ни в чем не оправдали, — фыркнул Алэн.

— Разреши мне увезти Кэй. — Отец страдал вместе с ней. — Она так рыдает. Сама не своя.

— Она возбуждена, — буркнул Сэм и опустил голову.

— Алэн, ради нее, — умолял Солсбери, — отпусти его.

— Я не могу.

— Это не выходит за рамки закона, — заметил Сэм. — Я плохо на нее действую. — Он скривился. — Естественно, она возбуждена.

— Она так... перепугалась, так ужасно перенервничала, — говорил Солсбери.

Сэм бросил взгляд в ту сторону, где Кэй рыдала в объятиях Алэна.

— Вот и объясните все нервами. Это вполне логично, не так ли? Что вы хотите от юного существа? — У него дрожали руки, и он спрятал их в карманы. — И всё равно она — умный ребенок. За нее не жалко погибнуть, ясно вам? Мужчине героического склада.

— Она так молода, — говорил ее отец, — и так запуталась. Ужасное испытание.

— Да, да, да. И романтическое, а я ее расстраиваю. Ей кажется, будто она мне чем-то обязана. Лучше отпустите меня.

— Кэй, дорогая.

Она отвечала ему рыданиями. Алэн смотрел поверх ее головы. — Линч, мы вас разыщем, — сказал Алэн.

— Ну конечно же. — Сэм выпрямился. — Это очень просто. Я буду неподалеку. Вы меня найдете. Примерно там, где хотите.

— Тогда убирайтесь! — рявкнул Алэн.

Сэм обернулся и посмотрел на дверь. С улицы просунулась голова Рейли.

— Линч хочет уйти, — сказал Алэн Дюлейн. — Думаю, мы можем его отпустить.

На лице Сэма появилось загадочное выражение.

Малыш Хохенбаум подполз поближе к крыше навеса, под которым стояла машина Сэма. Отсюда ему была видна дверь лачуги. Он не шевелясь лежал на холодной земле, но холода не чувствовал. Он вообще почти ничего не чувствовал.

Кэй слышала только свои бурные рыдания, но в то же время знала, что Алэн с кем-то разговаривает. Она чувствовала, как он кивнул.

— Тогда говорю вам — прощайте, — тихо-тихо, чтобы не слышала девушка, сказал Сэм. — Прощай, сестра. Ты была удивительна.

Отец робко протянул руку. Но Сэм стремительно вышел вон, быстро закрыл за собой дверь и очутился в кромешной тьме. Где-то во мраке притаилась темная туша, вся обратившаяся во внимание.

— Сэм, я ничего не могу понять, — сказал Рейли.

— Ничего, поймешь.

Сэм направился к своей машине.

Кэтрин рыдала.

— Успокойся. Все в порядке. Я понимаю. Успокойся, дорогая, — Алэн гладил ее по голове. — Теперь все позади.

— Он ушел, Кэй, — успокаивал ее отец. — Ну-ну, мы тоже скоро уедем. Тебе станет лучше. Мама будет...

— Ушел?

Она перестала рыдать и слышать их голоса. Она вслушивалась в то, что происходит за стенами лачуги. Ночь жила своими звуками: что-то ползло по крыше, во тьме плескалось озеро. У Кэй зашевелились волосы.

— Кто-то должен умереть, — сказала она и отпрянула от Алэна. — Ушел? Сэм ушел? Но он не должен этого делать! До прихода полиции. Вы ничего не понимаете!

Отец попытался ее задержать, но она увернулась, проскользнула мимо человека на крыльце. Она знала: Сэму одному нельзя уезжать. Где-то здесь болтается этот верзила.

Кто-то должен умереть!

Она знала это теперь, как знала тогда. Смерть бродила где-то рядом. Револьвер Сэма остался на столе. У него нет оружия. Его поджидает смерть где-то поблизости...

Нет, нет, он должен остаться. Должен сидеть за стенами, ждать охрану. Она будет держать его там. Как угодно. Хотя в ее распоряжении нет ничего. Слова тут не помогают. Слишком они неуклюжи, затрепаны, затасканы миллионами языков. Она устремилась к навесу, безрассудное маленькое сердечко, не испытывающее страха за собственную жизнь, но не желающее смириться с тем, что должна оборваться другая.

Она настигла его, когда он открывал дверцу машины. У нее было только одно оружие — собственное тело. Ладно же, она вступит в борьбу с витающей в воздухе смертью и будет сражаться с нею всеми ста пятнадцатью фунтами своей девичьей плоти. Если уж и это не поможет, тогда все.

Она бросилась прямо на него из кромешной тьмы, обхватила его негнущиеся скованные плечи, и это неожиданное прикосновение ее нежного, ласкового тела повергло его в изумление. Он коснулся ее плеча. Она ощутила нежное объятие его рук, исчезла эта мучительная отчужденность, их захлестнула целительная волна нежности.