Михаил Март - Спиной к стене

Сев в машину, девушка помахала ключом:

– О паспорте и речи не заходило.

– Ты видела парня с чемоданом?

– Армянина с прыщавой рожей? И что?

– Не уверен, что он армянин. Ты раньше его нигде не встречала?

– Нет.

– Куда делся его чемодан?

– За стойкой дежурного есть дверь. Написано: «Камера хранения». Он зашел туда, как к себе домой, а Белов не обратил на него никакого внимания. Обычно посторонних не допускают в камеры. Значит, армянин здесь работает, отнес чемодан очередного клиента. Разве можно хранить что-то ценное в этих халупах? Смешно. Здесь рай для бомжей.

– Возможно. Я об этом не подумал. Дежурный тебе представился?

– Нет.

– Ты назвала его Беловым.

– Так у него бирка висит на лацкане пиджака. «Белов Аркадий Николаевич. Главный администратор». Кабинет его рядом с камерой хранения, пришлось звонить в колокольчик. Да и с чего бы ему стоять столбом за стойкой, клиентов-то нет. Ты видишь, хотя бы еще одну машину на площадке?

– Все верно. Возвращаемся в город.

– Я хочу посмотреть на халупу, которую мы сняли.

– Еще увидишь, но только когда стемнеет, не сейчас.

– Тут нас никто не достанет?

Вопрос был задан вовремя, Антон едва успел загородиться газетой. По узкой дороге к пансионату ехала бежевая «Ауди». Ее вела Мелисса-Инга, Никита сидел рядом. Они о чем-то очень активно говорили и встречную машину попросту не заметили. Пять секунд – и разъехались. Люда затормозила, лицо ее побелело.

– Бог мой! Меня чуть кондрашка не хватила!

– Сама напросилась. Сидела бы дома, там спокойнее. Видишь, в каком годючнике мы побывали.

– Не нуди! И так тошно. Садись сам за руль, у меня руки трясутся. Смельчак! Газеткой прикрылся. Страус тоже дурную башку в песок прячет.

Они поменялись местами и минут десять ехали молча. Потом Людочка не выдержала:

– Я ради него рискую, микрофоны подклады-ваю, а он еще насмехается…

Антон молча взял с заднего сиденья черную коробку и нажал на какую-то кнопку. Девушка услышала собственный голос: «… Я заплачу тебе сотню баксов, если ты пристроишь этот шарик у него под носом». Антон выключил аппарат.

– Ну и что?! – возмутилась Людочка. – Без меня ты и этого сделать не смог бы!

– Куда она спрятала микрофон?

– В солонку спрятала. Видать, опыт есть. Баба со стажем, наверняка на гэбистов работала. Там их всему учат. С ее данными лет десять назад наверняка интердевочкой работала, а сейчас в поганом кабаке конкуренток пугает.

– Ты чего завелась-то?

– Ничего! Я с тобой поеду, не могу сидеть дома. Если тебя прибьют, я себя виноватой считать буду.

– Что за чушь? Я делаю свою работу.

– В газете написано, что тебя из ментуры уволили.

– Мент всегда остается ментом. А потом, у меня личные счеты с этими говнюками.

– У меня тоже.

– Это какие же?

– Они мне не давали чаевых. Жлобы!

– Аргумент серьезный. Нам нужно купить флешку для фотоаппарата.

– Я думала, тебе понадобится пулемет. А разве этот тип, что печатал статью, не умеет фотографировать?

– Нам не хватает только репортеров. Ты же не знаешь моих планов.

– Думаю, что у тебя их нет. Так что покупай пулемет, у них он наверняка есть.

– Гаубицу! Но стрелять из нее будешь ты. Да так, чтобы в городе стекла из окон повыскакивали.

Люда вдруг расхохоталась.

Въехав на территорию пансионата, Инга и Никита продолжали спор:

– Ты должна понять очень простую вещь, Инга. Твою связь со мной может подтвердить только твой отец. Если следствие получит такую информацию, тебя возьмут под белы рученьки как соучастницу. Гордеев знает, что я жив. Его арестовали, значит, он уже дает показания. Ему могут поверить, а могут и не поверить.

Инга нервно закурила.

– По письму, где названо лишь мое имя, невозможно определить адрес пославшего это письмо. Мы не виделись с отцом семь лет, а то, что ты когда-то женился на девчонке из Риги и увез ее с собой, еще ни о чем не говорит.

– На какой адрес он писал тебе письма?

– До востребования.

– Значит, ты сохранила свой настоящий паспорт? Твой отец не мог посылать письма Мелиссе или Клавдии, он посылал письма Инге Яновне Ландсберг. Без паспорта письмо на почте не отдадут.

– Тот паспорт спрятан в надежном месте, его никто не найдет. Только по нему я могу без визы поехать в Ригу, где меня никто не достанет. Когда закончим дело с бухгалтером, я должна буду на время исчезнуть. Почему бы не отсидеться в Прибалтике? У тебя другое лицо, ты можешь разгуливать по городу, а я засвечена. Меня видел следователь, меня знает Антон. Из нас двоих на этот раз рискую я, продолжая работать под носом у следствия.

Никита засмеялся.

– О каком риске ты говоришь? Гордееву никто не поверит, он в полном дерьме. Во всех налетах участвовали Топтуновы, это доказано следствием. Они мертвы. Эраста Скороспелова возьмут со дня на день, и дело можно считать закрытым. Его место займет наш протеже Андрей Сумской, человек без единого пятна в биографии. Сегодня вечером мы его обработаем, и он наш с потрохами. Мы начинаем жизнь с чистого листа, никаких налетов и шумихи. Но ты права, тебе придется уехать на время, Сумского я добью сам с помощью Лени Постникова. Ты поедешь в Прибалтику, но не отсиживаться, а убирать последнего свидетеля. Я не о себе думаю, а о тебе. Из Риги – в Питер. Там легко затеряться, к тому же у нас есть там база. Когда все уляжется, я тебя вызову.

– Может, ты и прав, – сухо сказала Инга. – Но то, что ты представился Антону Никитой Кочергиным, твоя самая большая глупость.

– Думаешь? – Никита хмыкнул. – Следствие располагает только отпечатками пальцев циркачей и самого Гордеева. Есть официальное заключение о гибели Кочергина при попытке бегства из колонии. Ну кто этому дураку Гордееву поверит? Если он скажет, что я изменил внешность и теперь меня невозможно узнать, его на смех поднимут. Не приговорят к вышке, так отправят в психушку. Ни Вербицкому, ни черту, ни Богу невозможно распутать наш клубок. Они застрянут в паутине. Да и зачем им его распутывать дальше? Заговорщики выявлены, преступник пойман, исполнители убиты, свидетелей нет. Следствие не может длиться вечно. У них сроки, давление сверху, а мы никуда не торопимся.

Машина остановилась у дома с табличкой: «Административный корпус».

Никита достал из багажника рюкзак и понес его в камеру хранения. Из своего кабинета вышел Белов, потягивая пиво из бутылки.

– Докладываю обстановку, уважаемые Бони и Клайд, – весело заговорил владелец пансионата, – землетрясения не случилось, в Багдаде все спокойно.

– Интересно, а что здесь могло произойти? В такую слякоть и собаки по дворам не шастают, – отмахнулся Никита.

– Шастают, любезный ты мой, – нахмурился Белов.

– Ты это о чем, Аркаша? – тихо спросила Инга.