Петр Северцев - Пирамида Хакера

После того, как все это разрушилось, вкладчики образовали ассоциацию с целью спасения хотя бы части вкладов. Меня избрали председателем. К сожалению, почти ничего сделать не удалось. Видимо, люди, которые организовывали все это, тщательно, и я бы сказал, скрупулезно, продумали все пути отступления и грамотно кинули все концы в воду.

Единственный факт, вызывающий недоумение – это трагическая гибель самих руководителей фирмы. Версий на этот счет много, но ничего конкретного доказать нельзя.

– Расскажите об этом подробнее, – попросил я Филина.

– Подробнее об этом вам могут рассказать компетентные органы, а я лишь скажу, в день когда были прекращены выплаты по процентам (как было сказано в объявлении у входа в офис – по техническим причинам, в связи с ремонтом крыльца), оба руководителя были убиты, как предполагает милиция, наемными убийцами. Директор, Жамнов Алексей Юрьевич, был взорван в автомобиле на площадке перед своим домом, а главбух Кушнарский Иван Иванович, был застрелен в подъезде, также собственного дома.

– Интересно, какие же версии строились официальными органами?

– Версий хоть отбавляй. Денег нету, – акцентированно сказал Филин. – Говорилось, что „Эверест“ был задуман какими-то преступными группировками, а Жамнов и Кушнарский – были подставными фигурами, попками. И вместе с ликвидацией фирмы ликвидировали и их.

По другой версии, кто-то, более информированный чем мы, прознал о желании Жамнова и Кушнарского смыться с накопленной наличностью, просто переиграл их, опередив их и забрав деньги. Была даже версия, что у кого-то из обманутых вкладчиков не выдержали нервы, и он решил совершить акт возмездия, не предполагая при этом, что денег впоследствии найти не удастся. Но все же эта версия представляется маловероятной.

– Скажите, а что из себя представляли Жамнов и Кушнарский как личности? Что о них известно вообще?

– Оба местные жители, уроженцы Волгограда. Кушнарский закончил экономический институт, трудился бухгалтером на ряде предприятий, пока не перешел на работу в „Эверест“. Имел проблемы с законом, привлекался по статье о хищениях на мясокомбинате, но прошел по делу как свидетель. Был женат, потом развелся.

Что касается Жамнова, то он юрист. Закончил юридический институт. – Тут Филин задумался. – По-моему, даже в Тарасове. Я не помню сейчас точно, нужно проверить по документам. Если так, то это интересный факт, – с улыбкой посмотрел он на меня.

Жамнов до „Эвереста“ работал юрисконсультом на том же мясокомбинате, где работал и Кушнарский. После скандала с хищением уволился оттуда, занялся коммерцией, работал в одном из отделений Сбербанка. Зарекомендовал себя как хороший юрист и грамотный экономист, поскольку специализировался как юрист по хозяйственному праву. Был женат, от брака имеется дочь. После гибели Жамнова его жена переехала в другой город.

Ну вот, собственно, и все, что я могу вам сказать, – подытожил Филин.

– Скажите, Александр Сергеевич, наверняка за время вашей деятельности председателя ассоциации, вы познакомились и контактируете сейчас с массой людей, причастных в этому делу.

– Разумеется, – ответил Филин.

– Не могли бы вы оказать протекцию в отношении некоторых из них? В частности, меня интересуют представители правоохранительных органов, занимавшихся расследованием дела.

– Вы, видимо, имеете в виду капитана Соловьева...

– Возможно.

– Так мы можем съездить и поговорить с ним! – почти с радостью прокричал Филин.

– Был бы очень вам признателен, – ответил я и мизинцем поправил ушную мембрану.

Через полчаса мы уже сидели в городском управлении внутренних дел в кабинете капитана Юрия Михайловича Соловьева. Филин громогласно представил меня этому небольшого роста лысенькому мужичку с пышными темными усами и слегка лукавым взглядом и попросил ответить на мои вопросы.

Первым, чем я поинтересовался у капитана, были обстоятельства убийства главных лиц компании „Эверест“.

Соловьев не стал распространяться на этот счет, а просто вынул папку из стола и предоставил ее в мое распоряжение.

Сам же он стал беседовать с Филиным.

Из протоколов, составленных по факту убийства, я выяснил следующее:

Кушнарский был застрелен неизвестным, поджидавшим его на лестничной площадке в районе десяти часов вечера. В момент, когда главбух открывал ключом дверь своей квартиры, киллер спустился с площадки верхнего этажа и произвел пять выстрелов в область головы и шеи жертвы. Смерть наступила мгновенно.

Пистолет системы ПСМ был снаряжен глушителем, поэтому выстрелов никто не слышал. Тело Кушнарского было обнаружено его сожительницей спустя пять минут после убийства. Она слышала, как тот засовывал ключ в дверь и вышла посмотреть, почему Кушнарский не заходит в квартиру. Убийца скрылся с места происшествия и не найден.

Обстоятельства смерти Жамнова были следующими: поздно вечером, в районе десяти часов, он подъехал на своей машине „Ауди“ на платную стоянку недалеко от дома.

Поздоровавшись на входе с охранником, Жамнов поехал парковаться в дальний угол стоянки. Примерно через минуту в углу, где припарковался Жамнов, раздался оглушительный взрыв, разметавший „Ауди“ в клочья. Взрыв причинил значительный ущерб стоявшим рядом автомобилям, многие из которых пришли почти в полную негодность и проделал большую дыру в бетонном заборе. Сила взрыва составила 1,5 килограмма тротилового эквивалента. Следствие предполагает, что взрыв был произведен радиоуправляемым устройством, бомба была заранее заложена в автомобиль Жамнова. Скорее всего, преступники проявили некую гуманность и не нашли другого подходящего места для взрыва, чем пустынная стоянка автомобиля.

Прочитав протокол, я исполнился сочувствия сотрудникам внутренних дел, которые с пластиковыми пакетами в руках собирали останки Жамнова по автостоянке.

Сам капитан Соловьев ничего существенного к прочитанному мною и известному мне от Филина сообщить не смог, если не считать его чрезмерно, на мой взгляд, оптимистических заявлений о том, что он надеется найти деньги вкладчиков.

Я выслушал его заявления с самым серьезным видом и попросил оказать мне протекцию в беседе с представителями брокерских контор, занимавшихся продажей акций по поручению компании „Эверест“. Соловьев сказал, что никаких проблем в этом он не видит. Он набрал номер и коротко переговорил с кем-то по телефону.

Филин с горячностью вызвался меня сопроводить. Обе брокерские конторы находились в одном здании, правда, в разных его концах. Здание называлось „Волгоградская фондовая биржа“. Оба директора контор (видимо, по взаимной договоренности, один был высокий, тонкий и с пышной черной шевелюрой, другой – маленький, толстенький и лысенький) вещали мне одно и то же. Суть их разъяснений сводилась к тому, что в 1994 году к ним обратился некто Кушнарский и попросил их реализовать акции нескольких предприятий, владельцем которых являлась трастовая компания „Эверест“. Не в традициях этих двух фирм было спрашивать, с какой целью клиент просит это сделать, а напротив, традицией обоих фирм является сохранение конфиденциальности дел клиента. Поэтому обе конторы, не вдаваясь в особые подробности, успешно реализовали бумаги на фондовым рынке, получив за это свой процент. Оба уверяли, что он был очень небольшим. Ни о каких подробностях, связанных с функционированием „Эвереста“ им неизвестно и мало того, просто неинтересно. Вкладчикам, безусловно, брокеры сочувствуют, но ничем помочь не могут.