Мэтт Рихтел - Одержимый

– Увидимся на фруктовой плантации, милок. – Кивнул Уэллеру и ушел.

– Что случилось, сержант? – спросил я.

– В детстве я чуть ли не каждый уик-энд ездил с отцом по Восьмидесятой автостраде. Мы ловили рыбу в Сакто или гуляли по берегам Тахо. И всегда попадали в жуткие пробки. Вот отец и просил меня зачитывать ему вопросы кроссвордов. Он их обожал. Умение решать кроссворды базируется на памяти, а не на анализе. Я с двенадцати лет заучиваю слова. Тогда, если в разговоре я неправильно использовал слово, отец заставлял меня целый день ходить со словарем.

Он устанавливал правила игры, так что мне пришлось подавить желание обрушить на него град вопросов.

– Вы с отцом по-прежнему ездите на рыбалку?

– Он живет во Фримонте. В доме для престарелых. Печень у него ни к черту. Стоит в очереди на пересадку. Ох, не следовало мне говорить с вами об этой трагедии, учитывая вчерашнее. Как вы себя чувствуете?

Честно говоря, я не знал, что и ответить. Вчера испытал такой выброс адреналина, что еще не успел оценить собственное состояние.

– Устал.

А еще меня переполняло раздражение. Мне не терпелось узнать те новые сведения, о которых сержант упомянул в телефонном разговоре, но за годы, отданные журналистике, я понял, что спешка к добру не приводит. Источникам информации обычно нравилось тянуть время, подольше оставаться в центре внимания.

Впрочем, способ заставить человека разговориться существовал. И заключался он в том, чтобы начать говорить первым. Вот я и решил рассказать Дэнни, что мне удалось выяснить. Разумеется, я рисковал. Да, он разрешил называть его по имени, но все равно оставался копом с собственными целями и приоритетами.

Я рассказал ему о записке, немного об Энни (и ее почерке), о встрече с Эрин, о враждебности девушки, поделился ее короткой историей.

– Она была в туалете… выбрала удачный момент, чтобы справить нужду.

– У вас есть подозрения?

Дэнни пожал плечами:

– Натаниэль, вы уверены, что девушка, которая передала вам записку, была вашей подругой?

Я не мог заставить себя всерьез рассмотреть этот вопрос.

– Я так не думаю, сержант… как такое могло быть?

Продолжать я не стал: о том, что Энни жива, не могло быть и речи. Или она связалась бы со мной гораздо раньше.

Он пристально смотрел на меня. А я все больше склонялся к тому, что Энни умерла и по-другому просто быть не могло. Но кто-то выделил меня, по существу, спас мне жизнь, и я решил, что пришло время получить информацию, за которой я сюда и пришел.

– Я хочу знать, что происходит, сержант.

Он поднял стакан, допил колу.

– Окружной прокурор возобновил расследование обвинений, выдвинутых против брата лейтенанта Аравело.

– Что? – переспросил я. – Почему?

Тимоти Аравело был отъявленным негодяем. Чуть не убил двадцатилетнюю женщину, потом договорился с двумя другими копами, чтобы все скрыть. Я подозревал, что его пыталось прикрыть и начальство, но доказать мне ничего не удалось. И не было у меня сомнений в том, что младшего Аравело отличал от бандита только жетон полицейского.

– Дорогие адвокаты. Они убедили апелляционный суд пересмотреть некоторые из свидетельских показаний.

Я сжал кулаки.

– Возможно, ничего особенного, – продолжил Дэнни. – Но я хотел, чтобы вы узнали об этом, прежде чем все завертится. Возможно, вам придется вновь поговорить со следователями.

Нас прервало жужжание, которое донеслось из брюк сержанта. Он достал пейджер.

– Черт, – вырвалось у него.

Он поднялся со скамьи.

– Я не веду расследование. Командует лейтенант Аравело. Но я стараюсь быть в курсе.

Дэнни объяснил, что в последние пару лет количество убийств в Сан-Франциско значительно увеличилось. И множество убийств так и остались нераскрытыми, особенно в бедных черных кварталах города, где орудовали банды. Он напомнил мне о том, что мэр сознательно заострил проблему нераскрытых убийств, нажив тем самым себе врагов среди крупных полицейских чинов, публично усомнившись в их способности решить эту проблему, а также издал директиву, согласно которой расследование громких убийств вели две группы следователей, официальная команда и теневая, состоящая из одного или двух детективов, которым предлагалось использовать свои источники информации и делиться полученными сведениями с коллегами. Но иногда теневая команда предпочитала присваивать все лавры себе.

Конечно, директива мэра заставляла следователей повышать эффективность своей работы, но и рождала недоверие.

– Сказанное вами… о записке… должно попасть в правильные руки. Я работаю в тесном контакте с двумя детективами, которые ведут расследование взрыва в кафе. Свяжусь с ними, если не возражаете. – Он помолчал. – Или можете напрямую выйти на Аравело… если сочтете возможным.

Я не мог отпустить его. Столько хотелось узнать.

– Сержант Уэллер, я надеялся, вы расскажете мне о том, что случилось в кафе. Кто это сделал? Почему меня предупредили? Это случайный акт вандализма или взорвать хотели именно меня?

Уэллер посмотрел на меня, пожал плечами:

– Думаю, вчера вы правильно обрисовали ситуацию. Произошло что-то очень странное. – Он повернулся, чтобы уйти, еще раз посмотрел на меня: – Когда захотите поговорить, сразу звоните мне.

Мне требовалось выпить стакан пива, может, и не один, поэтому я поехал в любимый бар по соседству с домом. Саманта и Яблочко сидели на привычных местах, смотрели игру «Гигантов». Едва поздоровавшись, я принялся рассказывать о прошедшем дне.

– У тебя нарушена циркуляция ци. – Саманта схватила мою руку и принялась интенсивно растирать ладонь. – Что-то я могу поправить массажем. Но тебе нужно прийти в студию для акупунктуры… и энергетической подзарядки.

– Что нужно моей ци, так это съесть пиццу и поспать, – ответил я.

Но я знал, что правота на ее стороне. За последние годы моя уверенность в целительных способностях Саманты только крепла. Мы договорились, что я к ней обязательно приду, если не завтра, то днем позже.

Я вышел из бара и всмотрелся в клочок бумаги, на котором Эрин написала шестизначный номер. Может, одну цифру она не дописала случайно? Я попробовал несколько вариантов, каждый раз добавляя в конце новую цифру. Трижды мне сказали, что номер набран неправильно, в четвертый мне ответила старушка, у которой заплетался язык, но она все равно хотела поболтать.

Домой я пришел, валясь с ног от усталости, но увидел ноутбук и ничего не смог с собой поделать. Отправил письмо моему адвокату. Сообщил о решении прокурора вернуться к делу Аравело, попросил посоветовать, как вести себя в такой ситуации.

Потом начал просматривать новости. Ничего нового в сравнении с тем, что я уже знал из «Кроникл» и от Дэнни, в Интернете не обнаружилось. Увидел фотографию взорванного кафе, и меня замутило.