Елена Арсеньева - Рецепт Екатерины Медичи

Сейчас, по мнению наших идеологов, настал именно такой исторический период, когда раса человекобогов может взять реванш. Арийцы — прямые наследники божественного племени! А значит, именно им предстоит очистить мир от пигмеев. На бытовом уровне для этого нужно вернуться к тем принципам жизни, которым подчинялись человекобоги. Низшие расы следует подавить физически. Поскольку культура Европы создана в тот период человечества, когда умами его владели порожденные евреями губительные теории, эта культура должна быть разрушена. Наука? Долой и ее! По мнению фюрера, нордическая и национал-социалистическая наука противостоит науке иудейско-либеральной. Социализм, демократия, феминизм — да только за одно произнесение этих слов следует казнить! Дальнейшее размножение пигмеев на завоеванных территориях и в самой Германии должно быть остановлено при помощи физического уничтожения или принудительной стерилизации. Причем речь идет не только о евреях. Я рассказывал тебе о стерилизации рейнских бастардов. Одно из средств сохранить чистоту германской крови — эвтаназия низших существ. Красивое слово «эвтаназия», верно? Русские и все славяне — тоже низшие существа. И даже англичане!

«Почему — даже?!» — обиженно думает «низшее существо», лежащее рядом с Рудгером, но не перебивает и слушает.

— Англичанам уготована участь рабов: после взятия Великобритании все здоровые мужчины от семнадцати до сорока пяти лет будут интернированы и отправлены на континент для работы на заводах Великой Германии. А впрочем, к чему частные примеры? Не только географическая карта, но и лицо Вселенной должно преобразиться. Никаких препятствий не должно остаться для торжества ариогерманского человека! Это высшая цель, а значит, для нее все средства хороши, все оправдано. Ты когда-нибудь читала Макиавелли? «В поступках людей, и в особенности принцев, не боящихся предстать перед чьим-либо судом, значение имеет только результат. Пусть правитель мечтает лишь о том, чтобы сохранить жизнь себе и своему государству; если он преуспеет в этом, любые средства, какие бы он ни применял, всегда будут сочтены мудрыми, достойными и одобрены всеми».

— Тогда Екатерина Медичи — именно женщина Макиавелли, — говорит с усмешкой Марика. — Для нее цель оправдывала средства, другое дело, что цели она так и не добилась. И профессор Теофил Торнберг — тоже человек Макиавелли…

— А между прочим, наш Торнберг и впрямь сложная личность, — задумчиво говорит Рудгер. — Он хочет меня погубить, но честно попытался предупредить: «Вы идете к опасности, Меркурий!» Очень благородно, ничего не скажешь!

— Значит, пресловутый «флажок» все же черно-белое изображение красно-белого квадрата, а никакой не знак сложности человеческой натуры? — спрашивает Марика. — То-то я не могла найти этот знак в энциклопедии!

— На самом деле книга, которую ты листала, вовсе не энциклопедия, а так себе, пособие для любителей, — снисходительно улыбается Рудгер. — Но такого знака в классической семиотике и впрямь нет. Думаю, Торнберг имел в виду тот знак, о котором ты говоришь, который проставлен в письме твоего дядюшки: красно-белый квадрат из Международной системы сигналов, обозначающий опасность. Не зря же около P.S. стоит восклицательный знак и первая буква моего имени. Это и впрямь настойчивый призыв ко мне. Но тут есть и еще одно тревожное предупреждение.

— Какое же?

— Руна Феху. Это не просто руна сохранения опыта нынешней жизни в последующей. Это еще и руна огня, хаотичного мощного огня. Того самого, который, встретившись со льдом, породил когда-то нашу Вселенную. Однако тот же самый огонь и разрушит мир в день, когда наступят сумерки богов.

— Ты что, тоже серьезно занимаешься семиологией? — с некоторым удивлением спрашивает Марика.

— Одно время я действительно всерьез интересовался оккультными науками, а в этом деле без основ семиологии не обойтись, ведь в оккультизме очень многое основано на тайных знаках. Но та книга, которую достал для меня наш общий знакомый Бенеке, наполовину посвящена именно криптологии. Знаешь, что это за книга? Ну, попытайся угадать! Четвертый том сочинений Гаурико, выписки из которого мы видели в бомбоубежище в руках у Торнберга! — В голосе Рудгера звучит неподдельное торжество. — Сказать, что это редкость, значит ничего не сказать. Я заплатил за нее целое состояние. Но я мечтал о ней с юных лет, с тех самых пор, как мне рассказал о ней мой учитель, Рудольф Штайнер, узнавший о ней от Торнберга. И вот наконец-то она у меня! Разумеется, она в моем личном сейфе, в моем доме, не то я бы ее с удовольствием показал тебе, можно сказать, как коллеге. Правда, я так и не нашел в ней то, на что надеялся, но система шифра, которую применил Торнберг, мне совершенно ясна. У него есть кое-какие новации, например, морской сигнальный флажок, а в основном все по Гаурико.

— А там есть гороскоп Екатерины Медичи?

— Конечно. Ради него я в основном и пытался эту книгу добыть. Я так понял, Торнберг давал вам прочесть выписку из него?

— Да.

— А ты не помнишь текст? Конечно, нет…

Марика чуть хмурится. Странно, почему Рудгер считает ее какой-то беспамятной дурочкой? Вроде бы у них спор сейчас шел на равных… Или и впрямь его идеал ариогерманской женщины — босая, беременная, у плиты? А между тем у нее отличная память! Она всегда могла запомнить стихотворение, прочитав его два или три раза вслух. Конечно, пророчество Гаурико — не стихотворение, и прочла его Марика только раз, причем не вслух, однако кое-что в памяти осталось.

Она прикрывает глаза, пытаясь восстановить в кончиках пальцев ощущение шероховатого бумажного листка с текстом, вспомнить легкий плеск волн Сены о камень набережной, запах парижского ветра, а главное — вспомнить четкий, немного вытянутый и склоненный вправо почерк Торнберга. А затем Марика начинает говорить:

— Там сначала что-то сказано о главе городов Париже, о пяти золотых лилиях, которые качались над колыбелью Матери Королевства, которая прольет море крови и осквернит свое имя, но укрепит святой престол. Ее вернейшей сподвижницей будет та, чье имя сгладят века…

Марика с трудом подавляет тошноту, которая подкатывает к горлу. Одновременно с текстом встает в памяти и другое воспоминание… Нет, об этом думать нельзя!

— Не помню дословно, но смысл в том, что она будет возрождаться через многие поколения. «Ее назовут именем святой с копьем в руке, и птицы будут воспевать ее красоту. Только она запомнит то снадобье, которое придаст вечную силу крови Христовой, но это на многие века составит великую тайну, и вовеки будет прославлен народ, которому удастся эту тайну воскресить…»

Марика как будто видит листок с текстом, читает как будто по нему пророчество Гаурико вплоть до последних слов: «Сухой боярышник расцветет в знак того, что богоугодны, что священны будут деяния твои, о королева-мать!»