Деклан Хьюз - Дурная кровь

В наше время соседи не сбегаются к катафалку, но стоит появиться полицейским, толпа набежит тут же. Когда я шел по подъездной дороге Линды в сопровождении полицейского в униформе и садился в сине-бело-желтую полицейскую машину, наверное, создалось впечатление, будто меня арестовали: спортивного вида блондинка в розовом тренировочном костюме, стоявшая возле черного «мерседеса», прикрыла круглый ротик наманикюренными пальцами; пухлый загорелый мужчина в белом махровом халате вышел прямо на тротуар и, сложив руки на выпиравшем животе, сжал губы, покачав головой с видом оскорбленной добродетели; двое в пиджаках замерли на своих лужайках, когда машина сделала поворот, объехала их квартал и двинулась вверх по огороженной трассе. Низкое небо, затянутое облаками, быстро темнело; воздух был сырым, и я промерз до костей.

В полицейском участке Сифилда у меня взяли заявление, и оставшуюся часть утра я провел в пустой комнате для допросов. Вскоре пришел Дэйв Доннли, попросил у меня мобильник, я отдал. Ненадолго меня перевели в камеру, но дверь не закрыли: мне давали понять, что я пока не арестован. Мне было все равно: ничто уже не волновало, кроме одного – Линда мертва. Я сидел неподвижно и смотрел на грязные стены цвета охры, чувствуя только скорбь и возмущение. Руки все еще сохраняли аромат ее кожи; ее запах прилип ко мне, как ощущение горя. Я закрыл лицо руками. Дэйв Доннли заглянул в камеру, вошел, постоял возле меня, потом постучал костяшками пальцев по моему плечу.

– Ну что, опять вляпался в неприятную историю, – сказал он бесстрастным тоном владельца похоронного бюро. Я покачал головой. Не хотелось разговаривать ни с ним, ни с кем-то другим. Но этого нельзя было избежать.

– Здесь люди из НОУР, хотят задать тебе пару вопросов, – сказал он.

– Это еще что за штука?

– Национальный отдел уголовных расследований, – пояснил он. – Они прибыли, чтобы… гм… помочь нам. С убийством Линды Доусон. И с другими делами.

Я не понял, раздражал ли Дэйва их приезд или, наоборот, радовал. А может, он вообще отказался от этого дела? Наконец он подмигнул мне, и все стало ясно.

Меня отвели в комнату для допросов, в ту, где сообщили, что найдено тело Питера Доусона. Меня ждали два детектива в штатском. Сержант полиции Майлс Джерати был среднего роста, грузный, похожие на жесткую шерсть волосы – с проседью; одет он был в потертый бежевый костюм, в котором, похоже, и спал. Инспектор полиции Джон О'Салливан – высокий коротко стриженый шатен; одет в кремовые брюки, оливковую хлопковую рубашку и бутылочно-зеленый пиджак из ткани в рубчик; мощные плечи и руки. О'Салливан кивнул, и Дэйв вышел из комнаты.

У них была отработана техника ведения допроса: Джерати изображал доброго клоуна, а О'Салливан был строг, но справедлив. Я уже решил никому не рассказывать, что Халлиганы были возле дома Джона Доусона. Может, даже Дэйву не скажу. Мне необходимо самому разобраться в этом деле. Позже я все заслуги припишу Дэйву, если он захочет, особенно если это поможет ему в карьере, но сейчас это дело целиком касалось моих умерших близких, и я должен сам их похоронить. Джерати уже начал свои штучки; когда я настроился его слушать, он вещал на тему частных детективов.

– Ты, значит, частный детектив, да? Всегда на быстрых машинах, и всегда стаканчик виски и сорок пятый калибр, да? Это так, Эд? Стрельба, двойной обман, дамочки?

Он поднял воротник своего твидового пиджака и оскалился. Джерати напоминал статую, высеченную из камня, какие ставили на крышах средневековых церквей.

– Нет, – ответил я, – у нас это не так.

– А-а, брось, из всего этого ты должен был получать какой-то доход. Ты когда-нибудь ломался, брал взятку или говорил: «К черту эту работу», или чаще всего оставался дома долгими одинокими ночами, наедине со своей чистой совестью?

– Чаще всего я оставался сидеть в машине всю ночь. Пил остывший кофе, ел отсыревшие сандвичи, ссал в бутылку, фотографировал когда надо мужа на выходе из квартиры подружки, а потом передавал его жене снимки. И прекрасно понимал при этом, что счастливы будут только адвокаты, – пояснил я.

Я был по горло сыт беседой с Джерати. Видимо, О'Салливан это понял.

– Правильно ли я понял, что у тебя есть лицензия на работу частным детективом в Лос-Анджелесе? – спросил он.

– Да, в Калифорнии.

– Эта лицензия действительна во всем штате?

– Да.

– Кто ее выдал?

– Отдел безопасности и следственной службы, Сакраменто.

– И для этого надо быть гражданином США?

– Достаточно и грин-карты.

– Ты вернешься туда? Нам сказали, что ты приехал домой, чтобы похоронить маму.

– Пока не знаю. С тех пор как я приехал, много чего произошло…

– Можно сказать, неприятности следуют за тобой по пятам.

Именно так и можно было сказать. Как не согласиться с ним?

– Твоя лицензия не дает тебе права работать здесь частным детективом.

Это заявил Джерати. Теперь он меня запугивал: хмурил брови, ну прямо клоун. Старается изо всех сил.

– Не дает.

– Значит, ты признаешь, что работал в этом регионе и брал деньги как частный сыщик, не имея на это права? – продолжал Джерати.

– Да, признаю.

– Что собираешься теперь делать?

– Ну… вы мне скажите, где я могу получить лицензию, и я подам заявление.

– Раньше надо было об этом думать, до того как начал совать нос куда не надо, верно?

– Да я раньше…

– Что ты раньше?..

– Думал об этом. Я звонил в Агентство частной безопасности. Они руководят этой сферой деятельности. То есть будут руководить, когда получат разрешение от всех своих комитетов и проработают организационные вопросы. В данный момент нет такого понятия, как лицензия для частного детектива в этой области. Но вы, конечно, сами знаете об этом, не так ли?

Джерати минуту смотрел на меня, сочась злобой, потом закинул голову назад и фыркнул, как бык; невозможно было понять, смех это или гнев.

– Что у тебя с лицом? – спросил О'Салливан.

– Споткнулся, упал, – ответил я.

– Ты упал? – Ухмыляющееся лицо Джерати придвинулось ко мне совсем близко.

– Именно так. А у тебя с лицом что? – спросил я в свою очередь.

– Ты убил Линду Доусон? – завопил он.

– Ты прекрасно знаешь, что не я.

– Я смотрю, ты в курсе, что я знаю и чего не знаю, да?

– Откуда нам знать, что это не ты? – спросил О'Салливан.

Я посмотрел на них: выпуклые серые глаза Джерати налились кровью, усталые синие О'Салливана наблюдали за мной с интересом и вниманием. Трудно было понять, подозреваемый я или нет.

– Во-первых, у меня не было мотива. Во-вторых, я тогда не мог бы выйти сухим из воды. А в-третьих…

У меня дрогнул голос, может быть, от душевных переживаний. Но, скорее всего, я не мог сообразить, что на самом деле собираюсь сказать. Неужели я готов сообщить этим дрессированным ищейкам главную причину, по которой я не мог убить Линду: потому что ее любил? Представляю, как бы они хохотали потом в баре для полицейских. В минуту отдыха они приводили бы меня как пример ученикам полицейской школы. Потому что всегда первый подозреваемый – муж или любовник. И он всегда будет говорить, что любил свою жертву. Джерати ухмылялся. Он просто дождаться не мог, пока я озвучу эту причину.