Алексей Комов - Добрый вечер

Уже на второй день беготни он проклял все выдвинутые им предположения, легкомысленность Силаева и, заодно, бесчестную Валерию (или как там ее, на самом деле), напустившую такого тумана на свою преступную личность.

Перед глазами проходила вереница личных дел, листков по учету кадров, стандартно-безликих кабинетов кадровиков, делово-вежливых улыбок, настороженных взглядов, безразличных жестов.

Когда на третий вечер один из практикантов пошутил, что эта Валерия, может, совсем и не Валерия, а Валерий, и не женщина, а может, и совсем наоборот, мужчина, только переодетый, Литвину стало не смешно. Он только покивал и подумал, что это тоже со временем может стать одной из версий. Теперь Георгий уже с уверенностью мог сказать, где в Москве больше всего красивых девушек. Не мог он по-прежнему одного – сообщать руководству что-либо нового по делу.

После нескольких дней мелькания перед глазами фотографий разных девушек (формат – четыре на шесть, как полагается) и некоторых личных встреч, Литвин решил пойти в ЗАГС. Во Дворец бракосочетания. То есть, не в сам Дворец, а в подвал, где расположился архив отделов записи актов гражданского состояния.

До архива добирался пешком, по Бульварному кольцу. Просто необходимо было пройтись, подумать.

Он шел вдоль пруда с темнеющим посередине утиным домиком.

Птиц видно не было. Им, давно уже не летающим на зимовку в теплые края, эти дни были не по нраву. Снег сошел, но еще ничего не зазеленело. Природа словно раздумывала, не укрыться ли снова под пузом свежего, хрустящего, как простыня после маминой стирки, снегом? Или раздвинуть плотные шторы тяжелых туч для озорного весеннего солнца? А пока серый ветер лениво путался среди ежившихся со сна деревьев. В лужах, еще сохранивших зимнюю стылость, плавал прошлогодний потемневший мусор. Темные скамейки, темный асфальт. Только в конце аллеи холодно, словно нерастаявший сугроб, белел модный ресторан.

Валерия говорила Лене Михайленок, о том, что разошлась с мужем-художником. Но разойтись – еще не означает развестись. С другой стороны – они могли быть и вовсе не расписавшиеся. И, наконец, может, и не было в помине не только художника, но и мужа… Хотя, последнее – вряд ли. Чем человек опытнее, тем достовернее его ложь. А достоверность появляется от близости к правде. Просто так вообще не соврешь. Знакомого из-за границы: придумать просто. Тем более, об этом расспрашивать как-то не принято. Дела семейные – дела личные. Раз в деловом разговоре речь об этом зашла, да еще с жалобами и очень правдоподобными, значит, что-то было. Могло быть. Точнее, возможно, могло быть. Значит, стоит принять, что одна женщина пожаловалась другой на разлад в личной жизни.

Литвин прибавил шагу. Не хватало еще схватить «любимую» ангину. И так после поездки на пустырь горло по утрам першит.

У Дворца – череда разукрашенных машин, нарядные люди… Улица праздников. Георгий с легким умилением, присущим всем, кто еще ни разу не проходил эту процедуру, посмотрел на счастливые пары, посочувствовал про себя, что ребятам не повезло с погодой, и направился к двери. Вошел вместе с компанией, радостно поднимавшейся по ступеням в залу.

Но ему надо было не туда, а как раз наоборот, вниз, в подвал в архив. Символика…

Его встретила аккуратная старушка в старомодных круглых очках в тонкой золотое оправе. Поджимая сухие губы, она вежливо выспросила, что именно он хочет найти. Когда Литвин закончил свои не слишком четкие объяснения, она тихо сказала:

– Я думаю, вы не там хотите искать. Архивы судов, вот что вам необходимо. У женщины был ребенок? Кажется, так вы оказали?

– Да-да, – под ее строгим взглядом непроизвольно заспешил ответить Георгий. Наверное, такими были классные дамы в гимназиях, о которых когда-то рассказывала бабушка.

– Видите ли, – она сняла очки, и оказалось, что толстые стекла скрывали светлые и очень добрые глаза, – если у женщины ребенок, то расторгнуть брак можно только через суд.

– В том случае если ребенок общий. А предположим, от предыдущего брака или вообще не это… – с брачной терминологией у Литвина было плохо. – Ну, без брака. А муж – не усыновил, не удочерил.

– Все равно, – грустно улыбаясь, ответила женщина. – Подадут в суд заявление. Теперь даже разойтись не могут по-человечески, как приличные люди. Теперь все стремятся разделить. Начиная с детей и кончая вилками. Причем, заметьте, как правило, наиболее потерпевшей стороной оказывается мужчина.

– Вот как? – удивился Георгий.

– Вы видели мужчину, которому удалось выгодно развестись? Я имею в виду настоящие браки, а не фиктивные, для прописки.

– Пожалуй, нет, – подумав, ответил Литвин.

– Вот именно, а женщин таких – хоть пруд пруди, странно, наверное, слышать, но здесь в большинстве случаев я на стороне мужчин, если тот не пьяница и не садист. Вот и медики говорят, что сильная половина тяжелее переносит подобные потрясения. Хотя и тут хватает… Сами увидите. И «нормальные» разводящиеся помнят о всяких пустых мелочах. Имущество, деньги. Забываем, что развод – это еще и крушение светлого чувства, мечты. А вашу организацию вряд ли будет интересовать возвышенная особа. Мой вам совет – не теряйте времена даром, отправляйтесь в судебные архивы.

И все же Литвин, хотя и согласился с заведующей, целый день просматривал документы.

Господи, кто только не разводился? Георгий и не подозревал, сколько несостоявшихся семей в городе! Расторгали брак художники и художницы, гимнастки, манекенщицы, стюардессы…. А впереди еще были суды…

Вечером, выходя из дверей Дворца, он увидел запоздалую пару, прежнего чувства умиления почему-то не возникало.

…На третий день работы в судебном архиве Литвин почувствовал, что больше не может. В ЗАГСе была просто констатация, а здесь – все подробно: показания сторон, свидетелей, выступления адвокатов. Еще как-то можно понять, когда люди просто не подходят друг другу. Чего в жизни не случается.

Но временами некоторые картонные папочки казались Георгию контейнерами с продуктами распада отравляющих веществ.

Пожилой и полный заведующий архивом, выслушав Литвина, вздохнул:

– Это еще что. А вот этот стеллажик! – он не вставая, похлопал по папкам рукой с вросшим в палец обручальным кольцом. – Здесь дела по взысканию алиментов с детей в пользу родителей. Другими глазами на мир посмотришь.

Вахтер – это не профессия, а образ мышления. В этом Георгий убедился еще раз, видя, как на сурового ВОХРовца не произвело ни малейшего впечатления его МУРовское удостоверение.

– Не положено, – бубнил тот, уставившись на Литвина пустыми глазами. При этом он с вежливыми поклонами пропускал разных личностей, не предъявлявших никаких документов.