Алексей Комов - Ушла из дома и не вернулась…

– Что случилось со второй девушкой?

– Тот, первый, который, сказал ей что-то. Она ответила. Я не слышал, честное слово, не слышал. Тихо говорили. Потом крик. Та, что побежала, кричала. Ну, эта вздрогнула, а парень повернулся ко мне и приказал пойти выяснить, что там. Я пошел. А навстречу Сашка. Он и сказал все…

– Куда они потом делись? Где девушка?

– Не знаю. Сашка сунул мне еще пятьдесят рублей и цепочку итальянскую… – Слава дрожащими руками снял с шеи цепочку и положил передо мной на стол. – Вот… Потом приказал, чтобы я немедленно сматывался.

– Цепочку мы изымем, – я отодвигаю ее на край стола. – Где сейчас твои приятели? Адреса их знаешь?

– Сашка квартиру снимает, обычно к 12 ночи уже дома. Иногда позже.

– У кого?

– Недалеко тут. Мы там как-то раз бардачок… вечер устроили. На Усачовке это. Могу показать…

Итак, детали преступления все яснее. Но куда исчезла девушка? Увели с собой? Зачем? Рэкет, что ли? Сколько в уголовном розыске работаю, с таким пока не сталкивался. Даже если и предположить, что это так, почему выкупа не требуют? На изнасилование тоже не очень похоже. Если верить Славе, она сама пошла с ними. Что же случилось? Главное – время! Чем больше его проходит, тем меньше шансов найти девчонку живой…

Усачовка – бывшая улица московской окраины. Глухие кирпичные заборы, темные приземистые здания заводских цехов, корявые и толстые стволы тополей с темными дуплами, глухие дворики-колодцы. И ни одного прохожего.

Оставив машину и нескольких человек во дворе, идем в подъезд.

Лестница скудно освещена тусклой грязной лампочкой. Кажется, что она здесь с начала века. Поднимаемся на третий этаж. Нас теперь много. Я взял ребят из отделения. Не помешают.

Звоню. Дверь открывается почти сразу. На пороге – разбитная бабенка в цветастом халате и тюрбане из махрового полотенца.

– Кого надо? – не слишком любезно поинтересовалась она.

– Вас… – выходит из-за моей спины участковый. – Разрешите?

Хозяйка пропускает нас в квартиру, и, судя по ее лицу, мучительно пытается сообразить, зачем это, на ночь, глядя, понадобилось заявляться к ней участковому с такой оравой?

Ребята свое дело знают и быстро рассредоточиваются по всем помещениям. Квартира пуста, жилец или жильцы не появлялись.

Будем ждать. Из комнаты хозяйки квартиры слышно, как участковый не торопясь, выясняет, почему она не сообщила о своих жильцах и не заключила договор о поднайме жилья. Но я больше прислушиваюсь к другим звукам. Тем, что доносятся с лестничной площадки.

Дожидаться долго не пришлось. Минут через пятнадцать в дверном замке заскрежетал ключ. В прихожую вваливаются два парня. Водкой от них несет за версту.

Пока пришедшие не успевают опомниться – быстро обыскиваем их. Ничего примечательного. Проверяю паспорта. Одного зовут Симаков Петр Спиридонович, другого – Симаков Борис Спиридонович. Вот и познакомились. Интересно, это тот самый Петя или нет? Но такие подробности узнаем позже. Меня больше волнует Александр. Где он? Эти двое молчат. Понятно, протрезвеют – разговорятся. Но на это время надо. А Сашу необходимо взять сейчас. Мне кажется, что вещи, известные нам – это не столько преступления, сколько подготовка к чему-то более серьезному. И чтобы найти Горяеву, надо, прежде всего, отыскать того, «первого», который так странно вел себя у троллейбусов.

Решаю, пока есть время, спуститься вниз, проверить, все ли в порядке. В квартире Бойцов – в случае чего, и сам справится.

С площадки второго этажа вижу стоящего у лифта черноволосого парня. Он медленно поднимает голову, и мы встречаемся взглядами. Сразу узнаю эти колючие злые глаза. Но и он понял, кто я, и быстро метнулся в сторону.

– Стой! Стой!

Перемахиваю через перила.

– Стой!

Прыгаю через три ступеньки. Скорей, скорей. Рву входную дверь, выскакиваю во двор. Его нет.

Куда он делся? На улицу не выбегал. Если выскочил, наши бы уже его взяли и дали сигнал отбоя.

И тут я вспоминаю, что за шахтой лифта, кажется, есть закуток.

Возвращаюсь в подъезд, тихо, стараясь не хлопнуть, закрываю дверь и на цыпочках подхожу к почти незаметной лестнице. Осторожно спускаюсь по ней и заглядываю в темноту большой ниши. Но там – никого.

Черт, и фонарика с собой не взял. Хотя, кто знал, что придется лазить в темноте?

Вечно ЖЭКи на лампочках экономят! Двигаюсь на ощупь. Но через два шага останавливаюсь. Хватит суетиться, сначала надо приготовиться. Расстегиваю кобуру. Проверяю оружие. Все никак не могу собраться и сшить себе нормальную кобуру. Те, что нам выдают – очень неудобные. Что стоит сделать ее косой – сунул руку, как во внутренний карман, и выхватывай оружие, словно с лета? Нет, лепят и лепят такие, что пока до пистолета доберешься – раз двадцать ухлопать могут.

Теперь можно двигаться дальше. Через несколько шагов упираюсь в дверь. Ощупав, осторожно тяну ее на себя. Легко поддается. Тусклый серый свет из пыльных плафонов в толстой проволочной сетке бьет по глазам после темноты. Под ногами выщербленные цементные ступени. От нижней площадки влево идет коридор.

Что делать? Спускаться? Или, приперев дверь, позвать еще кого? А вдруг там есть еще один выход?

Около площадки вжимаюсь в стенку и, вытирая ее спиной, делаю шаг в проем коридора. Никого. Только где-то тихо капает вода. Кап… кап… Где-то недалеко протекает кран, мешая вслушиваться.

Полутемный коридор, пахнущий сырой известкой и старой бумагой, разветвляется на два рукава. Левый прикрыт дверью из толстого железного листа с рычагом-запором. Бомбоубежище, что ли здесь было во время войны?

Ну, этот бункер бесшумно открыть просто невозможно. Поэтому нужно быстро осмотреть, что справа.

Коридорчик оказался кривым и совсем маленьким. За ним – небольшая комнатушка – все тот же серо-желтый полумрак, пара стертых ступенек. Только вместо пыли и засохшей грязи на полу – масляно поблескивает застоявшаяся вода. У противоположной стены – большой старый верстак, напоминающий дряхлый броненосец. И, как воспоминания о лучших временах, – облезлые тиски и неряшливо брошенный ржавый инструмент.

Вверху – люк вентиляции, заросший паутиной. И все. Здесь никто спрятаться не сможет – негде.

Возвращаюсь назад. Ну все, если его нет и за этой дверью, значит, он не человек, а какая-то нечисть. Некуда ему исчезнуть.

Железная дверь поддается на удивление легко, только страшно скрипят несмазанные петли. Внутри темно, тихо. Никаких признаков присутствия живого человека. Ни черта не видно. Вроде, ступенек нет и пол ровный.

Ну что, вперед? Стоять на пороге – бесполезно. Жаль, что выключатель там, внутри. Нащупываю спички, беру сразу три, чиркаю и делаю шаг.

И тут меня хватают за плечо и бьют. Жестко и больно. Я даже не успеваю отклониться. Дикая боль взрывается в правом боку. Падаю, пытаясь увернуться от следующего удара. Иначе – вся эта история кончится плохо. Откатываюсь на бок и неожиданно упираюсь в его ногу. Резко дергаю. Охая, он валится на меня. Стараюсь сбросить его с себя, он тянет руки к моему горлу. Если бы не бок, мне и труда-то особого не составило его скрутить. Но сейчас там, под ребрами, моя печень наливается тяжелым свинцом боли.