Фридрих Незнанский - Кровная месть

— Да, — сказала она, — на входе. У меня были ключи от машины и зажигалка...

— Предъявите сумочку офицеру, — сказал я, указав на молодого лейтенанта, который наблюдал за нами.— Посмотрите, лейтенант, мы из федеральной прокуратуры.

Тот кивнул, взял сумочку Шимовой и вывернул ее на стол. Лениво поковырялся в дамских вещах, пожал плечами и сказал:

— Все, можете забирать.

— Она пойдет с нами, — заявил я.

Тот не отреагировал, и все вместе мы поскорее покинули место только что совершенного преступления.

Она действительно была сильно возбуждена, и когда увидела, как дрожит ее рука, которую она протянула, чтобы включить зажигание в машине, то даже испугалась. Она никогда так не волновалась после совершения акции, и дело здесь скорее всего было в том, что ей не приходилось стрелять в присутствии такого количества людей. Надо было прийти в себя, и она закурила сигарету.

В исполнении этой акции главная заслуга принадлежала, конечно, Сереже. Это он, воспользовавшись своим особым положением, приготовил взрывные пакеты, принес пистолет, и — главное, обеспечил отвлекающий эффект в нужное время. Пистолет с глушителем был упрятан в женской сумочке, ствол чуть выглядывал наружу, а через боковой карман она легко могла им воспользоваться. Они придумали это накануне, когда поздно вечером Сережа примчался к ней домой, перепугав Аню, и они почти до утра разрабатывали все тонкости предстоящей операции. Идея принадлежала ему, но главное дело осталось, конечно, Нине. Рано утром, выехав за город, она отстреляла две обоймы, привыкая к необычному использованию оружия. Сумочка с пистолетом была точно такой же, как та, с которой она вошла в зал, и Сережа в суматохе после взрывов снова поменял ее, чтобы поскорее от нее избавиться. Самое трудное было решиться на стрельбу, когда вокруг поднялась всеобщая паника, забегали люди. Тверитин с Чекалиным тоже вскочили, им тоже было интересно, что там взорвалось в другом конце зала, и Нина, стиснув зубы, дважды нажала спусковой крючок. Она видела, как дернулся Чекалин, но после выстрела в Тверитина толпа людей загородила их, да и она сама поспешила отойти подальше. Сережа едва нашел ее во всей этой кутерьме. Она даже не была уверена, попала ли она в Тверитина вообще.

Кто-то постучал в окно ее машины, и она вскинула голову. Это был Бук, и она открыла ему дверцу. Тот тяжело уселся на переднее сиденье рядом с нею и сказал:

— Ну и погодка нынче, прямо Африка... Ты что-то плохо выглядишь, девочка.

— Да, — выдавила из себя Нина.

— Твой приятель в этом смысле куда хладнокровнее, — заметил Бук. — Ловко вы все это провернули, а?

Она вздохнула и ничего не ответила.

— Ты его ждешь? — спросил Бук. Нина покачала головой.

— Руки дрожат,— проговорила она.— Не могу управлять машиной.

Бук усмехнулся.

— Не знаю, что я чувствовал бы на твоем месте. Давай я сяду за руль. Нечего нам здесь торчать, я думаю.

Он вышел из машины, а Нина просто переползла на соседнее сиденье. Бук сел за руль, тронул машину с места, и они проехали по улице.

— Вас выручает наглость, — говорил Бук по дороге. — Я сам прикидывал, как бы я смог организовать это дело, но ничего не придумал. Я бы не стал рисковать. Ты видела, сколько было в зале охранников?

— Конечно,— кивнула Нина.— Они очень хотели его поймать.

Бук радостно хохотнул.

— А все же приятно, — сказал он. — Я ведь сразу понял, когда взрывы начались, что сейчас будут шмалять красавцев. Но я и представить не мог, что в такой суматохе это пройдет! Он гений, твой Бэби.

— Просто он сумасшедший, — сказала Нина со вздохом.

— Это одно и то же, — заметил Бук. — Как вам удалось все это пронести в зал?

— Как-то удалось, — сказала Нина.

— Понятно, секрет фирмы, — кивнул Бук.

— Ты-то как здесь оказался? — спросила Нина устало.

— Что ж я, по-твоему, два и два не могу сложить? — буркнул Бук. — Я приехал на спектакль, и, должен сказать, премьера удалась. Хотел бы послать цветы премьеру, но ты ведь не дашь мне адреса.

Нина улыбнулась.

— Цветы могу принять и я, — сказала она. — Я ведь тоже во всем этом участвовала.

— Что ты чувствуешь? — спросил Бук с интересом. — Это ведь были последние из твоих врагов. Нина подумала и покачала головой.

— Нет, еще не последние, — сказала она. — Есть еще одно маленькое сомнение. Я должна решить его в ближайшее время.

— А потом? — спросил Бук.

— Не знаю, — сказала Нина и вздохнула.

Бук привез ее на Арбат, в свой ресторан, но Нина не была расположена оценить его кухню. Она выпила чашечку кофе с коньяком, бокал хорошего вина и попросила отвезти ее домой. Бук видел ее состояние и потому всячески пытался успокоить и отвлечь, но это ему плохо удавалось. Он послушно отвез ее домой и, когда Аня испуганно вышла к ним навстречу, поведал ей:

— На ее глазах убили двух парней прямо в зале суда. Аня ахнула.

Бук оставил ее дома, а сам, выходя из подъезда, остановился поговорить с охранником. Они быстро нашли общий язык, и охранник пообещал сообщать по указанному телефону о всех непредвиденных случайностях в жизни Нины Алексеевны.

Нина приняла ванну и, лежа в прохладной воде, пыталась понять, почему людей, почти невиновных в ее горе, она убивала с легкой душой, не моргнув глазом, а очевидных негодяев, тех самых, что терзали ее маленьких детей, она смогла застрелить только через огромное волевое усилие. Что-то с ней произошло за время заграничного приключения, и она уже не была прежним Бэби.

А может, все дело было в том, подумала она, уже вытираясь полотенцем, что список закончен? И незачем ей теперь чего-то разузнавать, кого-то искать, выслеживать, чтобы выстрелить и убить. Может, настало время расслабиться? Почему же ей это было так мучительно?

Аня накрыла на стол, приготовила чай, но Нина вновь не почувствовала аппетита. С большим трудом Аня уговорила ее сходить на пляж, но и там Нина не смогла избавиться от своих переживаний. Они вернулись домой, включили телевизор, но Нина смотрела на экран, не видя его. Вечером позвонил Бук, спрашивал о ее состоянии, и Нина отвечала,- что она в порядке.

— Я знаю, в чем дело, — сказала ей Аня убежденно. — Ты расстраиваешься оттого, что твой Сереженька не появляется.

Сказано это было с глубоким внутренним переживанием, но Нина посмотрела на нее удивленно, хмыкнула и пожала плечами. Конечно, ей бы хотелось, чтобы появился Сережа, тот единственный человек, с кем она могла поделиться своими переживаниями, но она велела ему не появляться как минимум три дня. И к тому же ее слегка пугало его восторженное отношение, она сомневалась в том, что заслуживает его.

Ночью ей приснился кошмар, и она вскочила в слезах. Придя в себя, она забыла сон, но тревожное состояние кошмара осталось, и на нее вдруг накатила волна жуткого и беспросветного уныния. И тут она вспомнила, что среди доверенных лиц, к которым рекомендовал ей обратиться Феликс в своем последнем письма, был еще и священник. Она не была верующей, но слышала от других, что разговор со священником часто действительно облегчает душу. Конечно, рассказать незнакомому человеку все свои страхи и переживания было непросто, но сказать знакомым ей было нечего.