Майнет Уолтерс - Скульпторша

Роз выдержала этот взгляд.

— Откуда вы узнали?

— Этот умник использовал самоклеящиеся конверты, а их распечатать — пара пустяков. Вот я и прочитал одно из его посланий.

— Он подписал его? Может быть, вы знаете также его имя и фамилию?

Но Гэри с сожалением покачал головой.

— Что-то на букву «П.». Люблю, твой «П.» — вот как он заканчивал письма.

Роз не стала дальше развивать эту тему.

— Я располагаю еще пятьюдесятью фунтами кроме тех ста пятидесяти, которые уже вам должна. Но это максимум, что я могу отдать.

— Годится. — Он вытянул руку, даже не подозревая, что в точности копирует свою мать. — Деньги вперед.

Роз вынула бумажник и опустошила его на глазах семейства О'Брайен. — Двести фунтов, — заявила она, выкладывая купюры на ладонь юноши.

— Я так и знала, что вы не работаете на телевидении, — презрительно фыркнула Матушка О'Брайен. — Чтоб меня черти разорвали, если это не так.

— Так что же? — Роз внимательно смотрела на Гэри.

— Он забирал ее в воскресенье в гостиницу «Бельведер» на Фарадей-стрит. Люблю, твой «П.» Кстати, Фарадей-стрит находится в Саутгемптоне, если вы вдруг захотите поехать туда.

Путь в Саутгемптон лежал через Хай-стрит в Долингтоне. Роз уже проехала магазин, когда вспомнила, что именно здесь работала когда-то Эмбер. Она тут же резко затормозила, что чуть не привело к аварии на дороге. Приветливо помахав разъяренному водителю сзади, посылающему отчаянные проклятия в адрес всех женщин за рулем, она свернула в переулок и без труда нашла место для парковки.

Магазин «Глитци», что означает «блестящий», по мнению Роз, был назван неправильно. Она поняла это в тот момент, когда вошла в зал. Роз ожидала увидеть здесь если не эксклюзивную одежду, то, по крайней мере, те модели, которыми торгуют престижные универмаги Лондона. Правда, она была вынуждена признать и то, что привыкла оценивать моду по столичным меркам. «Глитци» был готов угодить небогатым клиентам, мудро предполагая при этом, что большинство посетителей составят девочки-подростки, не обладающие автомобилями или достаточными средствами, чтобы позволить себе отправиться за покупками в более интересные места.

Роз поискала главного менеджера, и вскоре ей на помощь пришла миловидная женщина средних лет с роскошной прической: с волосами, зачесанными назад и собранными в пучок на макушке, напоминающий опрятный белоснежный сугроб. Роз передала ей свою визитку и заученной скороговоркой сообщила о книге, которая будет посвящена Олив Мартин.

— Я ищу людей, которые были знакомы с ее сестрой Эмбер, — пояснила журналистка, — и мне сказали, что она работала здесь в течение месяца как раз перед смертью. Вы были тогда в «Глитци»? Или, может быть, вы мне посоветуете кого-нибудь, кто работал в магазине в то время?

— Нет, милая моя, простите, вряд ли я смогу помочь вам. У нас персонал меняется очень быстро. Понимаете, сюда в основном приходят молоденькие девочки, но надолго не задерживаются, и при первом удобном случае увольняются. Я даже не помню, кто в то время здесь был главным менеджером. Вам, видимо, придется обратиться к владельцам компании. Я могу вам дать их адрес, — с улыбкой закончила красавица.

— Спасибо, вероятно, вы правы, мне стоит позвонить им.

Женщина провела Роз к кассе и начала перебирать карточки.

— Как странно, я ведь хорошо помню те убийства. Просто мне никогда не приходило в голову, что все это касалось ее сестры. Вы меня понимаете?

— Она работала здесь совсем недолго, и, скорее всего, в газетах об этом даже не упоминалось. Журналисты были больше заинтересованы в самой Олив, нежели в ее родственниках.

— Да-да. — Она достала нужную карточку. — Эмбер. Необычное имя, вы не находите?

— Разумеется. Но это было только ее прозвище. Девушку звали Элисон.

Женщина понимающе кивнула.

— Я работаю здесь три года и в течение трех лет прошу отремонтировать помещение служебного туалета. Мне говорят, что нет свободных рабочих, что в стране экономический спад, и они считают, что это достойная отговорка, а сами продолжают урезать зарплату и закупать дешевый товар: платья, которые даже прострочены криво. Но, как бы то ни было, в туалете от пола и до потолка выложен кафель. Я понимаю, что это очень дорого — сбить старые плитки и уложить новые.

Роз попыталась улыбнуться из вежливости.

— Не волнуйтесь, дорогая моя, я к делу веду. А суть вот в чем. Кто-то очень давно взял в руки долото или что-то вроде этого, но, в любом случае, у него был старый и добротный инструмент. Вот именно этой штукой он сначала выдолбил надписи на плитках, а потом еще и залил их несмываемыми чернилами. Что только я ни перепробовала, чтобы смыть надписи: вытравливала, терла порошками и отбеливателями, добавляла растворители красок. Короче, вы называете любое средство, и я вам честно отвечу: пробовала, но оно не действует. — Она в отчаянии покачала головой. — Убрать эти надписи нельзя. Почему? Все очень просто. Тот, кто наносил их, выдалбливал буквы от души, чтобы попасть в самое сердце керамических плиток, так что вся пыль и грязь, которая попадает на эти буквы, только еще сильнее выделяет их. Каждый раз, когда я смотрю на эти страшные слова, у меня дрожь берет.

— Что такого ужасного там написано?

— Сейчас я вам покажу. Это там, в конце коридора. — Она прошла две двери, остановилась у последней и, толкнув ее, позволила Роз пройти внутрь. — Вот. Кошмар какой-то, правда? И, понимаете, мне всегда было интересно узнать, кто такая эта Эмбер? Оказывается, она была сестра, вот в чем дело. Я же говорила, что Эмбер — имя достаточно редкое.

На стенах туалета виднелись только два слова. Они повторялись десять или двенадцать раз. Какая-то жестокая насмешка над обычными сердечками и стрелами, какими хулиганы разукрашивают подобные места.

НЕНАВИДИТ ЭМБЕР… НЕНАВИДИТ ЭМБЕР… НЕНАВИДИТ ЭМБЕР.

— Интересно, кто мог это сделать? — пробормотала Роз.

— По-моему, кто-то, кто был очень серьезно болен. Этот человек, разумеется, не хотел, чтобы кто-то узнал его, иначе он написал бы и свое имя.

— Все зависит от того, как вы прочитаете эти слова, — задумчиво произнесла Роз. — Если их написать по кругу, то получится, что «Эмбер ненавидит Эмбер ненавидит Эмбер» и так до бесконечности.

«Бельведер» представлял собой типичный отель, выстроенный в глубине улицы: два двухэтажных дома, спаянных вместе. У входа в гостиницу стояли колонны, а к самой двери вела внушительная лестница. В целом здесь царила атмосфера запущенности, уныния и пустоты. Создавалось такое впечатление, что «Бельведер» навсегда бросили даже его постоянные клиенты — менеджеры по продажам всевозможных товаров. Роз нажала на кнопку звонка у стола администратора и принялась ждать.