Колин Декстер - Путь сквозь лес

Ваш etc.,

Гиллиан РИЧАРД.

26 Хейвард-роуд, Оксфорд

ОТ МИСС ПОЛЛИ РЕЙНЕР

Сэр, как я поняла из вашего сообщения об исчезновении шведской студентки, ее рюкзак был найден год назад около деревни Бегброк в Оксфордшире. Может быть, я слишком увлекаюсь вашими кроссвордами, но не поискать ли нам пару "ключей" в этом направлении? "-брок" в названии деревни ведет свое происхождение от англо-саксонского корня "брок", что означает "бегущая вода" или "ручей". А поскольку "beg"(просить, попрошайничать) есть синоним слова "ask"(просить, спрашивать), нам остается только обратиться к первым трем словам строчки 7: "Спроси у ручья". К тому же этот "ключ" немедленно получает подтверждение в последующих словах стихотворения "спроси у солнца". "Королевское солнце" – так добропорядочные граждане Бегброка называют местный паб, и именно в его окрестностях, по моему мнению, полиции и следует снова сосредоточить свое внимание.

Искренне ваша

Полли РЕЙНЕР,

президент краеведческого общества Вудстока.

Вудстпок, Оксфордшир

Вот это на что-то похоже! Сегодня утром Стрейндж уже пропустил через компьютер регистрации автомобилей Главного управления номер, предложенный в письме. Неудача! Вместе с тем это была одна из тех сумасбродных, поразительных догадок, которые могут в конечном итоге помочь распутать дело и стимулировать еще большее количество подобных идей. Когда в эту же субботу он позвонил Морсу (он тоже прочитал открытку!), то вовсе не был удивлен кажущимся – явно только «кажущимся» – отсутствием у того интереса и желания немедленно приступить к работе. Да, у Морса остается еще несколько дней отпуска – но, не забудьте, только до пятницы! Ну действительно, это абсолютно его дело! Оно будто бы сшито для Морса, это самое дело о «шведской деве»...

Стрейндж решил оставить все, как есть, на некоторое время – скажем, до завтрашнего дня. На данный момент в его тарелке и так уже много всякой всячины. Прошлый вечер оказался особенно скверным: и городская полиция, и полиция графства были загружены сверх всякой меры из-за беспорядков в Бродмур-Ли: кражи автомобилей настоящие; угон автомобилей, чтобы покататься; ограбления магазинов, битье витрин... А впереди еще субботний и воскресный вечера! Стрейнджу становилось не по себе, когда он начинал размышлять о наглом нарушении закона и порядка, о презрении к авторитетам – полиции, Церкви, родителям, школе... У-уфф! Но в каком-то затаившемся, малоисследованном уголке его мозга ютилась мысль, что он почти готов иногда понять все это – ну хотя бы часть этого. Поскольку в молодости, даже будучи весьма привилегированным молодым человеком, он испытывал (Стрейндж хорошо помнил) потаенное жгучее желание запустить полновесным кирпичом в окно какого-нибудь особо ухоженного и дорогого дома...

Но он почувствует себя гораздо лучше, если Морс возьмет на себя ответственность за таинственное дело; снимет эту обузу с его собственных, Стрейнджа, плеч.

Вот после таких раздумий Стрейндж и позвонил в эту субботу Морсу.

– Какое дело? – спросил тогда Морс.

– Черт возьми, ты отлично знаешь...

– Я все еще в отпуске, сэр. И пытаюсь приступить к кое-каким домашним хлопотам.

– Ты выпил, Морс?

– Только начинаю, сэр.

– Не против, если я подойду и присоединюсь?

– Не сегодня, сэр. У меня как раз сейчас в гостях замечательная – просто на удивление! – замечательная шведская девушка.

– О!

– Послушайте, – медленно проговорил Морс, – если и существует возможность раскрыть это преступление, если там есть какая-то причина...

– Ты читал эти письма?

– Я скорее "Арчеров" пропущу!

– Как ты думаешь, это не розыгрыш?

Стрейндж услышал глубокий вздох Морса:

– Нет! Нет, не думаю. Только хочу предупредить, что мы получим колоссальное количество ложных следов и фальшивых признаний – вы знаете, как это бывает. У нас всегда их хватает. Неприятность в том, что мы из-за этого выглядим круглыми идиотами, особенно если мы все будем воспринимать слишком серьезно.

Да, Стрейндж признал, что все, сказанное Морсом, это и его точка зрения.

– Морс, позволь мне позвонить тебе завтра, хорошо? Хотя нам и предстоит завтра разбираться со всеми этими чертовыми хулиганами в Бродмур-Ли...

– Да, я читал об этом, когда был в отъезде.

– Насладился каникулами в Лайм?

– Не очень.

– Ну что ж, я лучше оставлю тебя твоей... "замечательной шведской девушке", так кажется?

– Хотелось бы.

Положив телефонную трубку, Морс снова включил свой проигрыватель компакт-дисков, остановленный на сцене жертвоприношения из финала вагнеровской "Гибели богов"; вскоре прозрачное, чистое сопрано шведской певицы Биргит Нильсон снова наполнило квартиру главного инспектора.

Жизнь Сэмюэля Джонсона

В ночь на воскресенье 12 июля Клэр Осборн лежала без сна, размышляя о том, чего же ей надо от жизни. Все было хорошо – как обычно – "все отлично". В физическом отношении Алан был достаточно умелым и таким любящим. Он ей нравился, пожалуй, даже очень нравился, но она никогда его не любила. Она отдавала ему столько себя, сколько могла; но где, спрашивала она себя, где хоть что-то достопамятное во всем этом? Где долгожданная радость от их короткого, тайного, немного волнующего свидания?

– К черту сексуальные проказы, Клэр! – посоветовала ей лучшая подруга в Солсбери. – Найди интересного мужчину, вот что я тебе скажу. Как Джонсон! С ним очень интересно!

– Доктор Джонсон? Этот толстый кусок грязи, всегда проливающий суп себе на живот. Он воняет и никогда не меняет свои трусы!

– Никогда?

– Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Но каждому хочется слушать его, как только он раскроет рот, ты согласна? Вот что я подразумеваю.

– А-а. Понимаю, о чем ты.

– Вот так-то!

И обе женщины захохотали – но не без горечи. Алан Хардиндж вечером скупо рассказал ей об ужасной трагедии: поведал с каменным лицом несколько эпизодов, связанных с похоронами; о скромной панихиде, состоявшейся в школе, о неожиданной помощи со стороны полиции и властей, а также от групп поддержки, соседей и родственников. Но Клэр не задала ему ни одного вопроса о том, как он сам переносит этот удар. Она знала, что вступит на территорию, ей не принадлежащую...

Только к 3.30 она погрузилась в полудрему.

На следующее утро за завтраком она коротко объяснила, что ее мужа срочно вызвали и его не будет: для меня кофе и тост, пожалуйста, – ничего больше. На столе в углу столовой лежала кипа газет, на уголке каждой из которых значился номер комнаты, – но «Санди таймс» среди них не было.