Ольга Троицкая - Порочная королева

— Что чужие дела — ветер в поле. Давай я тебе погадаю, сладкий мой.

Лицо старика приняло сосредоточенно-выжидательное выражение.

— Заверни маленькую денежку в большую и положи мне на ладонь. Все, как есть, скажу, дорогой.

При слове «деньги» дед сразу пришел в себя и, далеко обойдя попрошайку в оборках, буркнул:

— Сам я все знаю. Ходють тут всякие…

Карина проводила любопытного насмешливым взглядом. В своем новом наряде она чувствовала себя абсолютно комфортно и свободно.

Андрей с пакетом в руке, низко нагнув голову и ссутулившись, плелся за нею, как большой глупый пес за хозяйкой. Взгляды прохожих равнодушно скользили по ним, скатывались в никуда.

Когда они взяли билет в прошлое и влезли в переполненный автобус, Андрей впервые осмелился произнести хриплым голосом: "Ромал, подвинься чуток". Несмотря на явную нехватку места, вокруг представителей кочующего племени вмиг образовалось свободное пространство. Женщины железной хваткой вцепились в сумки и демонстративно незрячими глазами уставились перед собой. Минуту Карина раздумывала, не попросить ли у пассажиров посильной помощи на "ждущего дома голодного ребенка".

Уж тогда они «ослепнут» и «оглохнут» на сто процентов. Однако покосившись на хмурую физиономию спутника, отказалась от своего хулиганского намерения.

"Не приставай к прохожим с просьбой погадать", — предупредил Карину Андрей, останавливаясь у библиотеки. "Главное, чтоб они ко мне не приставали", — огрызнулась девушка. "От этого очень трудно удержаться", — улыбнулся мужчина, отдал Великоцкой пакет и нырнул в здание по типу сарая.

Карина нетерпеливо ждала. Согласится Шереметьева-Ховалкина-Фролова дать показания или ее рука боязливо потянется к телефону?..

Великоцкая уже успела нарисовать в воображении несколько страшных картин, когда Андрей, наконец, появился на пару с тихой, как и само библиотечное дело, женщиной. Светлана говорила негромко, руки ее двигались плавно, голова доверчиво наклонялась к собеседнику. Ну сама нерастраченная в неудачном замужестве нежность!

Мужчина и женщина устроились в уличном кафе «Ночка». За соседним столиком молодая мамаша пичкала ребенка лет шести растаявшим мороженым. Девчонка-продавщица с головой погрузилась в глянцевый журнал. Карина, подметая темно-зеленой юбкой пыль (все-таки пришлось одеться посерее!), принялась ходить туда-сюда, изо всех сил напрягая слух.

— Все это так давно было… Письма из Афгана, первая любовь. Романтика, — библиотекарша улыбнулась беспомощной улыбкой не очень интересной женщины, желающей понравиться. — Красиво начиналось, а закончилось, как в жизни Даже еще хуже. Я у Лары недавно была. Уже после гибели Коли. На последний автобус опоздала.

Лучше я бы на гостиницу потратилась. Домашний ад! Мальчишка визжит, матюкается. Отец-то его до предела распустил. Лара на ребенка кричит. Я не знала, куда глаза деть. Ну, надо ж подругу утешить, все такое, о Николае заговорила. Так Лара аж передернулась: "Великая потеря! Да я сразу после похорон все его фотографии порвала и в унитаз спустила. Тот и то ими чуть не подавился!"

Карина застыла как вкопанная.

— Я Лару, конечно, понимаю. Коля перед нею очень виноват был. Ведь это из-за него она детей иметь не могла.

"Устаревшая информация", — кивнула себе Великоцкая и продолжила свою миссию часового.

— Николай девчонке голову закрутил и на дочери хозяина фирмы женился. А Лара беременная.

Карина снова остановилась и нахмурилась.

— Она ж красавица, выбирать могла. Ребята ей проходу не давали. Но она на Николае зациклилась. Было в нем что-то такое… Особенно после Афгана. Тут все девчонки с ума от него посходили, — в голосе говорившей звякнули подозрительные нотки. "Уж не свихнулось ли и у тебя сердце, моя сладкая", — прищурилась цыганка.

— Как она плакала!

— А Николай о ребенке знал?

— Конечно. Сразу из города сюда приезжать перестал. Илья даже с Генкой, двоюродным их (гадость та-а-акая!), собирался Николая подстеречь и морду набить. В общем, пошла Лара делать аборт. Как я ее отговаривала! Эмбрион — это же уже человечек… С ним разговаривать надо, Моцарта ему ставить…

Карина скривила губы. Интересно, вспомнила бы эта простушка про мыслящие эмбрионы, если бы сама попалась в ловушку, подстерегающую неопытных женщин.

— В общем, пошли мы с Ларой к врачу… Должен же был ее кто-то поддержать, — объяснила свою прыть библиотекарша, хотя Андрей и не спрашивал, что лично она делала у гинеколога.

— Не болтай ногами! — дернула склонившегося к вазочке с пломбиром ребенка молодая мамаша. — И на рубашку не капай. Выходился, как поросенок.

— А тут Николай примчался. То ли его Илья все-таки отколошматил, то ли ему самому что в голову ударило. А Лара, как мертвая, и плакать уже не может, ну, чтоб его расчувствовать. Так мы придумали: на носовой платок нашатырь — и слез море. Но когда Николай узнал, что опоздал — ребенка нет, уехал, не простившись.

Женщина замолчала, о чем-то грустно задумалась.

— А как же у них опять закрутилось?

— Илья узнал, что Николай тут к одному приятелю на юбилей приедет, ну и Ларе просигналил. Она в город за новым костюмом смоталась, прическу сделала, подкрасилась. В общем, королева королевой. А Коля от своей благоверной уже чуть не рычал. Ну и потянуло, видно, к первой любви. Илья потом Лару на свидания к Николаю в город возил.

— Носом не хлюпай! — молодая мамаша продолжала воспитательную программу. — Вот расскажу отцу, что ты в садике вытворял…

У Карины сделалось несчастное лицо. Она смотрела на обиженно надувшего губы ребенка, на мамашу с хронически недовольной физиономией и чувствовала, как где-то в горле ворочается боль. "Доченька…"

— В общем, добилась своего подружка: в загс сходила. И сперва они даже хорошо жили. Но Лариска после аборта никак родить не могла. Я ей говорила: "Возьми ребеночка из детдома, а то мужа не удержишь". Но Лара уперлась: "Во-первых, мне через горло Этого хватает…" Она пасынка только так и называла — Этот. "Во-вторых, не хочу, чтоб как у моих родителей получилось…"

— То есть?

— Ой, что это я совсем разболталась! — смешалась библиотекарша и даже слегка покраснела. — Прям как никогда.

— Света, милая, я же объяснил: Ларисе нужна помощь. — Андрей положил ладонь на руку собеседницы. — И мне тоже. Очень нужна.

Карина зло смотрела на трогательную картинку. Ей очень хотелось подскочить к столику и изо всей силы хрястнуть кулаком по загорелой руке. Библиотекарша покраснела еще больше, уже как бы с удовольствием.

— Илья ведь Ларе не родной брат, — с извиняющейся улыбкой Шереметьева выложила понравившемуся мужику очередную порцию чужих тайн. — У Лидии Николаевны и Рудольфа Витальевича детей чуть ли не до сорока лет не было. Они мальчика усыновили. А через три года, представь, свой ребенок появился. Вообще-то, Илья о Ларисе всегда заботился. Но…