Лин Гамильтон - Мадьярская венера

Полагаю, мне стоит признаться себе, что Т. так и не приедет. За работой не замечаешь, как летит время. Без сомнения, мои надежды были необоснованными. Боюсь, что над моей головой снова сгущаются тучи, и у меня нет уверенности, что на этот раз мне удастся все пережить.

20–21 сентября

Следующим утром я уже была в аэропорте Гатуик, взяв билеты на рейс до Эдинбурга. Я знала, кто написал дневники. Это был простой метод исключения. Все-таки они были написаны по-английски. Согласно автору дневников, в команду на раскопках входили: Золтан Надашди, сын землевладельца в Будапеште и Лиллафюрэде, Петер и Пал Фэкэтэ, сыновья Фэкэтэ Нэни. Из дневников было совершенно ясно, что никто из них не говорил на английском. Да даже если они и говорили, а в то, что они могли писать с такой легкостью и плавностью на втором, а, возможно, и третьем выученным ими иностранном языке, было практически невозможно поверить. Оставался только один член команды — С.Б. Морисон. Личность этого человека не была идентифицирована: никаких прилагательных или описаний не было соотнесено с этим именем. Да это и не нужно было, так как С.Б. Морисон и есть автор дневников.

За подписью С.Б. Морисон в музей Брэмли было послано три письма. Одно с просьбой исследовать череп и теории относительно его возраста, в другом сообщалось, как он будет доставлен и что эскизы скелета, сделанные на месте обнаружения, были отправлены вместе с черепом, что позволит господину Пайперу понять, как он выглядел при обнаружении. Ответ на запрос содержался в дневниках: скелет принадлежал цыгану, умершему всего двести лет назад. В третьем письме, печальном, содержался запрос на работу в Брэмли, учитывая стесненные обстоятельства автора письма. Уверена, что положительного ответа на это письмо так и не последовало.

Эти выводы напрашивались сами собой, стоило только избавиться от заблуждения, что Пайпер — автор дневников. Все ключи к разгадке находились в самих дневниках. Например, с самого начала автор рассказывает о приезде в Лондон, а потом в Будапешт. Пайпер жил в Лондоне. Ему изначально не нужно было ехать в Лондон. Было еще несколько подсказок, которые я пропустила, как и все остальные читатели.

В письмах за подписью С.Б. Морисон Пайперу были указаны адреса и в Эдинбурге и в Будапеште. Я просто зашла на онлайн директорию «Бритиш Телеком», ввела имя и адрес в Эдинбурге и выяснила, что там действительно проживает С.Б. Морисон. Из своего номера в отеле в Лондоне я позвонила по указанному на сайте телефону и пообщалась с очень милой женщиной. Я рассказала ей, что веду исследование фамилии Морисон, пишущейся с одной «р», поскольку это необычное написание, и что меня очень заинтересовал путешественник С.Б. Морисон, который находился на территории Восточной Европы примерно в 1900 году с целью какого-то научного исследования. Через пять минут я была уже приглашена на чай.

В аэропорте я взяла такси и поехала в городской коттедж на Мори Плэйс, небольшую улицу, где милые дома в григорианском стиле полумесяцем окружают частный парк. Это место располагается, как его часто называют, в Новом городе, хотя «новый» в данном случае относительное понятие. Когда я позвонила в дверь, мне открыла дверь пожилая женщина (на вид ей было далеко за восемьдесят). Ее волосы, когда-то рыжие, теперь поседели. У меня сложилось впечатление, что они только что уложены, возможно, как раз к моему приезду. Я протянула ей свою визитку и меня проводили в довольно темную гостиную. На стуле у окна сидел мужчина, его нога была в гипсе, костыли были прислонены к пианино.

— Присаживайтесь, — предложила она. — А это мой юный сосед Найджел, — представила она его. — Найджел, а это… ооо… я забыла ваше имя.

— Лара Макклинток, — напомнила я. — Здравствуйте.

«Юный» Найджел, которому было уже за пятьдесят, с трудом встал со своего стула и пожал мне руку.

— Вчера вечером я нашла альбом, — сказала она, наливая мне чай. — Когда попьете чай с печеньем, я покажу вам фотографии. Там есть и письма. Как вы узнали про мою тетю Селену? — поинтересовалась она. — Никто до вас о ней не спрашивал.

Вот оно! Дело в том, что, когда я перечитывала дневники накануне вечером в свете того, что теперь знала, до меня дошло: мне с самого начала следовало бы догадаться, что изначально они были написаны женщиной. Кароль упустил это, Фрэнк проглядел, но я-то не должна была. Все это сильно напоминало загадку, которую загадала нам Сибилла, когда мы в первый раз собрались все вместе всего несколько недель назад. История про человека и его сына, что попали в аварию; мужчина погиб, а хирург отказался оперировать своего сына. Хирургом конечно же была женщина. Мы просто не учли, что в 1900 году исследователем и ученым могла быть женщина. Но это становится таким очевидным, когда читаешь дневники без всяких предрассудков. Т. — был ее возлюбленным. Это было так очевидно! Можно было отважиться предположить, что он был женат. Вот почему она не вышла замуж. Она отправилась в Будапешт не потому, что это было очевидное место, чтобы найти доказательства существования древнего человека, но потому, что она хотела быть с ним. То, что по близости были известняковые пещеры, должно быть, было счастливым совпадением.

— Я, можно сказать, наткнулась на вашу тетю Селену, когда проводила одно исследование в Будапеште, — ответила я. — Оно касалось другого вопроса.

Теперь я решила, во что бы то ни стало, подойти к правде настолько близко, насколько это было возможно. За последние сто лет лжи во всей этой истории было предостаточно.

— Я нашла ее имя в списке людей, работавших, скажем, на археологических раскопках в Венгрии. Сначала я подумала, что это мужчина, и конечно же написание имени было необычным, да и то, что шотландское имя обнаружилось в Будапеште, так что мне, наверное, просто стало интересно, что же это за женщина. Так любезно с вашей стороны, что вы согласились поговорить со мной о ней.

— О, мне очень приятно, что вы интересуетесь Морисонами. «Раскопки», вы говорите. Вот уж не подумала бы, что женщины допускались до подобного рода занятий в то время.

— Да, это было несколько необычно, уверена, — кивнула я. — Многие люди были бы очень удивлены, услышав о ней.

— В Канаде ведь тоже живут Морисоны, с одной «р» в написании фамилии, как и у нас. Скорее всего, кто-то из кузенов иммигрировал. Я последняя из нашей ветви семьи. Оба мои старшие брата погибли на последней войне, как и мой жених. Один брат погиб под Дюнкерком, другой где-то в Голландии. Моего Мика застрелили во Франции. Тело так и не нашли. Долгое время я надеялась, что его взяли в плен, и все ждала, что он вернется, годы после окончания войны. Но надеждам не было суждено сбыться. После этого я так и не встретила человека, которого смогла бы полюбить так же, как его. Вон они, мои братья вместе с Миком в форме, на фотографии на каминной полке. Подойдите, посмотрите.