Марина Серова - Между двух мужей

Я хмыкнула. Да уж, варианты существуют всегда. И имя этим вариантам – деньги!

– Еще я хотела бы спросить вас о вашем брате… Простите, я понимаю, как вам тяжело отвечать на эти вопросы, но если между его убийством и покушением на вашу дочь есть связь…

– Спрашивайте. Я все понимаю.

– Вопрос, собственно говоря, тот же самый: у него были враги? Ну, или, так скажем, – недоброжелатели, завистники?

– В последнее время мы почти не общались. Нет, мы не ссорились, ничего такого, просто так получилось. У меня семья, а он, в сущности, был еще мальчиком. Собственно, виделись-то мы только на семейных праздниках. Даже и не перезванивались почти. Поэтому я ничего не знаю не только о его недругах, но и вообще о тех, с кем брат поддерживал знакомство в последнее время. Хотя, постойте! Как-то раз, весной, кажется, он пришел ко мне на работу. Занял немного денег… И пришел не один. С ним была девчушка, почти девочка, во всяком случае, рост у нее был, как у школьницы, но фигурка на вид крепенькая, сформировавшаяся уже. Черненькая такая девочка, в дутой куртке, с челкой. Они стояли обнявшись – и, кажется, были счастливы, довольны, во всяком случае. Брат представил ее как Сашу. И… и… что же еще… кажется, эта Саша тоже художница? По крайней мере, у меня сложилось о ней такое впечатление, не помню сейчас, почему…

– Ну вот. Может быть, это очень много значит – а может быть, и ничего. Теперь второе: вы сказали, что брат заходил к вам занимать деньги. И часто это случалось?

– Да как вам сказать… в общем-то, не очень. Он обладал определенной гордостью и не хотел, чтобы о нем говорили – дескать, живет парень на содержании у богатой сестры. Да и сама я, честно говоря, не особенно поощряла его в этом смысле. То есть я не собиралась снабжать Вадима деньгами постоянно, лишь изредка. И еще, брат сам очень желал добиться признания, стать известным портретистом – господи, детство какое, как будто это возможно в наше время, да еще и рисуя портреты в парке, для первых встречных!

В уголках ее глаз сверкнула влага, Илона спрятала лицо в ладонях и отвернулась. Помолчав, она сказала сдавленным голосом:

– Впрочем, сейчас это все уже неважно. Я рада, что мы с вами договорились. Мы ведь договорились, правда, Женя?

– Да, да. Вечером я приеду в больницу. И знаете, что? Дайте-ка мне адрес этой Антонины.

– Матери Алеши?

– Его. Не исключено, что эта женщина может что-то знать. Я к ней съезжу.

Я поднялась на нужный этаж и постучала, но на мой стук никто не отозвался.

Более того – расшатанная перекошенная дверь вообще была слегка приоткрыта. Из темного зева запущенной квартиры на меня пахнуло каким-то резким, неприятным, но странно знакомым запахом. Больше ничего – ни звука, ни скрипа…

Узкий коридорчик с выщербленными полами.

Комната – почти без мебели, с грязными обоями, кое-где свисающими рваными полосами.

Еще комната – точно такая же.

Кухня. Расшатанный стол, покрытый клеенкой, которую давно не протирали. Два колченогих табурета – ножка одного из них примотана к основанию синей изолентой. Батарея пустых бутылок на столе.

А в санузле…

Там я увидела чье-то полное тело в полинявшем сатиновом платье. Тело наполовину перевесилось через край большой чугунной ванны с облупившейся эмалью. Ванна была до самых краев наполнена мутноватой водой – хлюпало даже на полу под ногами, и на давно не беленных стенах проступили влажные пятна.

Огромные ноги Антонины были неловко подогнуты на скользком полу, ее толстые руки, плечи и голова полностью скрывались под водой. Неровно окрашенные волосы слегка шевелились, как диковинные водоросли, покрытые мелкими пузырьками. Меня затошнило…

Стиснув зубы, я попыталась вытянуть это тучное тело из ванны, но оно даже не сдвинулось. Тогда я попробовала приподнять только Антонинину голову, обхватив ее руками, и на поверхности воды показалось ее раздутое сизое лицо с открытыми остекленевшими глазами. Мертвая – в этом не было сомнений! – мертвая Антонина смотрела прямо на меня. Руки мои соскользнули с ее плеч, и голова утопленницы с глухим всплеском снова ушла под воду. В руках у меня вдруг оказалась мокрая веревка, свалившаяся с ее мертвой шеи.

Я вышла в коридор, увидела старенький телефонный аппарат с треснувшим диском, подняла трубку и набрала «ноль два». Потом, подумав не больше секунды, подняла с полу какую-то тряпку и тщательно протерла саму трубку и диск телефона.

Все…

Следующие десять минут я просто кружила по городу на своей машине. Собирать в кучу события последних дней и пытаться провести между ними какую-то логическую цепь было делом бессмысленным. И прежде всего потому, что никакой логикой здесь и не пахло.

Владик отравлен. Марина избита. Антонина убита… Стоп! Между прочим, пока лично еще не установлено, действительно ли Антонину убили. Маловероятно, конечно, но чисто теоретически – могла она спьяну сама свалиться в воду и захлебнуться? Могла. Наклонилась над ванной для чего-то – да хоть воды из крана захотела попить! – и бултых. Таких происшествий с пьющими людьми на памяти опытных следователей больше, чем кажется. «Но! – тут же возразил мне мой внутренний голос. – Только не в этом случае!» Почему? А вот почему: кран с водой был завинчен. А ванна наполнена до краев – когда убийца толкнул Антонину в воду, то, по закону Архимеда, немало жидкости вылилось на пол, там же хлюпало… В самой же ванне ничего, кроме тела, не было: ни там, положим, замоченного белья, ни куска мыла… Значит, воду налили туда специально, в целях убийства. И еще. Неизвестно, какого сложения был убийца, но сила у него отнюдь не богатырская – это уж точно. Потому что он не смог перетащить Антонину в ванну, если так можно выразиться, целиком. Нижняя часть тела убитой оставалась на полу, колени ее подогнулись… А ведь чтобы создать видимость того, что пьянчужка захлебнулась по пьяни, можно было бы раздеть тело и полностью погрузить его в воду, бросить на пол бутылку шампуня, мочалку… Итого: убийца геркулесом не был. Но и совсем слабаком, конечно, тоже: все-таки ворочать такое тело, перетаскивать его из комнаты и пихать в ванну – сила нужна, и немалая.

И еще. На шее убитой была веревка. Скорее всего, Антонину сначала пытались задушить, а в ванной, полной воды, это сделать крайне трудно. К тому же там не было видно следов борьбы. То, что он ее все-таки не задушил, кстати, лишний раз подтверждает мою версию об отсутствии у душегуба богатырской силы…

И последнее! Антонина, конечно, знала убийцу и не боялась его, потому что безбоязненно впустила этого человека в квартиру, – это ясно. Совершенно точно, что у убийцы не было ключа от квартиры жертвы. Иначе он запер бы за собой дверь, а она была даже приоткрыта. А ведь замкнутая на ключ дверь, во-первых, усложняет расследование, а во-вторых, отодвигает момент обнаружения трупа – и у убийцы, таким образом, появляется возможность создать себе алиби. Вот так-то!