И Горбатко - Дело полковника Петрова

Я посещал кабаре в клубе по субботним вечерам, объясняя это тем, что "в ночных клубах Сиднея нет никаких развлечений, а посещения настолько дороги . . . . и там надоедают голливудские фильмы." Вот так я объяснял мой интерес к посещениям Клуба.

Некоторые из членов клуба помнили меня ещё по моим студенческим годам, и мое знакомство с доктором Джеймсом и его друзьями в Тирруле, по-видимому, тоже сыграло свою роль. За недолгое время меня стали воспринимать как ценного нового члена Клуба.

- Мы очень рады видеть вас, доктор, среди нас, - сказала как-то вечером в библиотеке Клодницкая. - Тут столько работы, а у нас не много людей, на которых можно положиться. Я думаю, что вы можете во многом помочь нам в развитии культурного направления в деятельности. Ох уж эти представления кабаре по субботним вечерам! Не кажется ли вам, что они являются примером дурного вкуса? Но что мы можем поделать? Нам нужно иметь какой-то источник дохода, и эти вечера дают нам его. Что бы я хотела, так это поставить русские пьесы и организовать лекции по советской музыке, искусству и науке.

- Мы можем так много узнать из Советского Союза. Там не тратят время на глупые представления кабаре по вечерам, потому что они заняты более нужными и более полезными вещами. Нам нужно привлечь больше молодых людей, начать работу драматического кружка, дискуссионных групп, чтобы они сами увидели, что принимают участие в серьезном деле. Мы не должны позволять им плыть по течению бесцельного и расточительного прозябания австралийской жизни. Могу я рассчитывать на вашу помощь, доктор?

- Ну конечно, - заверил я её. - Я буду просто рад сотрудничать с вами, если, конечно, позволит время. Как вы понимаете, мои пациенты и занятия скрипкой отнимают у меня много времени. Если бы не это, я бы мог много сделать. Я чувствую, что мне самому нужно многое узнать о Советском Союзе, прежде чем я смогу учить кого-то.

Клодницкая отклонила мое возражение. - Вы просто очень скромный человек, доктор, - сказала она. - Как насчет того, чтобы прийти к нам на обед в один из предстоящих вечеров? Мы смогли бы у нас поговорить об этих вещах в более благоприятной обстановке, чем здесь. Обещайте мне, что придете.

Клодницкие жили на Аддисон авеню в Роузвилле, типичном пригороде северного побережья. Жизнь там в стенах коттеджей и садиках протекает как в замедленном кино. Коттеджи стоят нестройными рядами, и их архитектурный дизайн свидетельствует о довольно слабых и неуклюжих попытках самовыражения. Дом Клодницких явно нуждался в ремонте, а сад изрядно зарос сорняками. Когда я позвонил в колокольчик, дверь широко распахнулась и хозяева встретили меня с распростертыми объятиями.

- Мы так рады вашему визиту, доктор. Пожалуйста, проходите же.

Они говорили оба одновременно, затем мы вошли внутрь дома, где находилась более молодая пара.

_ Это наш сын Билл и его жена, - сообщили они.

Внешне я уже знал Билла. Он был киномехаником и крутил фильмы в Русском общественном клубе и в Австралийском обществе дружбы с Советским Союзом. Я также припомнил, что Юнис Пентон как-то упоминала его имя как переводчика советских фильмов. Все знали его под именем Билл Клод. Смуглый и сухощавым, он носил очки и говорил практически без акцента. По виду он выглядел занятым и замкнутым.

После обеда разговор перешел на дела клуба. Повела его Клодницкая.

В комитете есть только несколько человек, на которых можно положиться при проведении настоящей прогрессивной работы, - сказала она.

_ Другие нерешительны, боятся или сомневаются. Иногда я прихожу в

такое уныние от недостатка у них желания работать и недопонимания, что у меня возникает ощущение утери моего влияния на дела в клубе!

- Ты не должна так говорить, мама. Глаза Билла блеснули за стеклами очков. - Если ты сдашь позиции, вся твоя работа пойдет прахом. Ты просто обязана продолжать работу в клубе и пытаться получить любую возможную поддержку. Этих людей нужно вначале воспитать, прежде чем они поймут, насколько они не правы в своем противодействии прогрессивной политике.

Да, конечно вы должны продолжать. Я решил, что теперь моя очередь

подбодрить её. - Я сам вижу, какую невероятную работу вы проводите, и я уверен, что вас ценят значительно выше, чем вы думаете. Совсем недавно миссис Бримл говорила, что не может даже себе представить, что бы они в клубе делали без вас.

Клодницкая просветлела: - ООна действительно так сказала? Миссис Бримл искренняя и прогрессивная женщина. И хороший работник. Скоро у нас в клубе состоятся выборы, и я бы очень хотела видеть вас в составе нового комитета. Вы окажете нам эту честь, доктор?

Ее маленькие глазки внимательно смотрели на меня.

- Я был бы рад принять участие в выборах, - произнес я после короткой паузы, - но я не знаю, сколько времени мне удастся выкроить. Я настолько занят, что, с ответственностью относясь к клубу, не могу просто так согласиться на какую-либо должность. Я полагаю, что вы, миссис Клодницкая, понимаете, что, в принципе, я был бы рад сделать это. Сама идея мне нравится, но у меня нет возможности взять на себя обязанности члена комитета, и это только лишь по причине недостатка времени.

Клодницкая продолжала убеждать. - Мы и не ожидаем от вас выполнения каких-то обязанностей. Одно только ваше присутствие на заседаниях комитета будет иметь большое значение. Вы и образованны и прогрессивны, нам нужны такие люди, как вы.

Я скромно улыбнулся, но не ответил. Вскоре после моего визита к Клодницким состоялось общее собрание членов клуба, и меня избрали одним из девяти членов комитета. Четверо из них были "прогрессивными", которые в делах клуба слепо следовали советской официальной партийной линии. Четверо других были "умеренными", то есть, симпатизируя Советам, они пытались вести дела, не создавая впечатления, что клуб находится в союзе с крайне левыми. Это разделение голосов зачастую создавало ситуацию, при которой баланс власти зависел от меня. Как только нужно было принимать важное решение, ко мне заранее подходили миссис Клодницкая и Разумов и обговаривали тактику действий. Со временем стало привычным, что когда предстояло голосование, я занимал позицию в поддержку советской линии.

Вскоре после этого Клодницкая и Разумов при моей активной поддержке склонили комитет к принятию решения о том, что в члены клуба может быть принято любое лицо "прогрессивных" взглядов, вне зависимости от национальности. Это новое правило было введено специально для того, чтобы пригласить в клуб нескольких опытных коммунистических активистов, таких как Бела Уинер. Бела была шумной, неутомимой и фанатичной. Еврейка по этнической принадлежности, маленькая ростом, смуглая и вся в морщинах, она была искушенным и закаленным активистом Коммунистической партии.