И Горбатко - Дело полковника Петрова

Сама Лидия рассказывала мне так много различных невероятных историй, что я для себя выбрал только один путь: обеспечить себе гарантированную безопасность и не идти в отношениях с Лидией ни на что, кроме личных дел. Поскольку мы с ней встречались часто, я не мог позволить себе ослабления бдительности.

Через некоторое время после того, как я получил от Лидии фотокамеру в подарок , она сообщила мне, что на следующий день Петров будет у неё дома, сказала, чтобы я обязательно тоже пришел к ней. Когда на следующий день я появился у неё дома, в комнате уже было невероятно накурено. Лидия сидела с Петровым и ещё каким-то худощавым и высоким русским, с лицом мертвенно-бледного цвета. Он оказался водителем посольства по фамилии Кучаренко.

Они предложили мне бокал с напитком, и Петров без проявлений недовольства выслушал мое объяснение по поводу срыва по моей вине нашей с ним встречи. Я спросил его о колене, и он ответил, что оно его все ещё беспокоит. Поэтому я пригласил его в другую комнату, чтобы осмотреть колено. Насколько я мог судить по результатам осмотра, никакого заметного повреждения не было, и, тем не менее, я предложил ему определенный курс лечения. У меня сложилось впечатление, что Петров использовал жалобу на боль в колене в качестве предлога для встреч со мной.

Когда мы вернулись к остальным присутствующим, разговор перешел на занятия фотографией, и Лидия ярко и образно рассказала Петрову, как я помог ей сфотографировать аэропорт в Маскоте.

Настанет время, - объяснила она, - и наши самолеты будут приземляться в этом аэропорту.

Мы все четверо выпили за это событие. Все уже привыкли не обращать внимание на такие её высказывания. Лидия была склонна к экстравагантности и могла на следующий день так же легко предложить тост, враждебный Советскому Союзу.

В августе-сентябре 1951 года большинство моих встреч с Петровым проходило при посредничестве Лидии. Я встречался с ним в её присутствии в клубе или в её квартире, а иногда приглашал его на обед или в ночной клуб. Посещения ночных клубов Петрову нравились.

В это время произошла существенная перемена в моих отношениях со Службой безопасности и в моем статусе в Службе.

Оперативные расходы на шпионскую игру становились слишком высокими, чтобы покрывать их из кармана агента, даже если бы он и был процветающим в материальном отношении человеком, а я таковым не был. Служба безопасности по-прежнему выделяла мне десять долларов в неделю. Эта сумма была определена весьма произвольно на ранней стадии моей оперативной деятельности, когда ещё не было ясно, окажутся ли её результаты существенными или нет. По мере углубления работы, я стал посещать ночные клубы, получая от Службы сумму на уровне школьного пособия. Кроме того эта работа не позволяла мне расслабиться круглые сутки и семь суток в неделю, что весьма отрицательно сказывалось на моей врачебной практике. Финансовое бремя стало для меня непосильным.

Я объяснил ситуацию Джоффу Скотту и попросил утвердить для меня смету оперативных расходов и выделить в соответствии с ней деньги, которые я, при необходимости, мог бы брать на проведение конкретных оперативных мероприятий. Он отнесся к моей просьбе с пониманием, но предупредил, что удовлетворить её в рамках его отдела невозможно. Тем не менее он признал, что в этом вопросе назрела необходимость в новых подходах и пообещал поставить этот вопрос перед своим начальством.

Однако ничего не изменилось, и поэтому пришло время, когда я позвонил Скотту и сказал ему, что вынужден выйти из игры. В результате Скотт пригласил меня к себе домой для встречи с заместителем генерального директора Ричардсом. Ричардс, хорошо сложенный смуглый симпатичный мужчина в возрасте за сорок, вызывал к себе доверие и, судя по всему, правильно понял мою просьбу. Однако до самого конца нашей беседы вопрос о деньгах оставался на втором плане. Главной темой разговора стал Петров, и я подчеркнул важность поддержания с ним того характера отношений, который уже сложился.

Ричардс не дал никаких обещаний, но я почувствовал, что мне удалось в определенной степени убедить его, по крайней мере, в вопросе о деньгах. Вскоре после этой встречи Скотт сообщил мне, что на будущее мне нужно будет подготовить смету расходов. Появились признаки того, что его отдел начал понимать важность направления, в котором продвигалась моя работа.

Через несколько месяцев после моей беседы с Ричардсом моя работа со Скоттом прервалась. Меня передали на связь к Норту, мужчине мощного телосложения и сильного характера, который умел делать свое дело. До этого он проходил юридическую подготовку, и это позволило ему правильно разбираться и понимать тонкости и скрытые тенденции развития ситуации, в которую я оказался вовлечен.

Меня перевели из Управления безопасности, которое занималось подрывной деятельностью, в Управление контрразведки.

Непосредственным результатом этого стала перемена в представлении отчетов. Вместо трудоемкого составления официального отчета, которое я находил очень утомительным, я диктовал Норту, который вел стенографическую запись. Помимо избавления от работы по написанию отчетов, эта практика дала возможность сообщать Норту все мелкие, но весьма существенные подробности, которые сами по себе не имели особого значения, но в совокупности давали понимание обстановки, что в контрразведке очень важно.

Глава Одиннадцатая

В октябре 1951 года, когда меня передали на связь к Норту, Петров пригласил меня отметить советский государственный праздник 7 ноября в доме советского посла Лифанова в Канберре.

Столица Австралии Канберра - это необыкновенный город, и он практически мало известен даже большинству австралийцев. Его появление, подобно появлению г.Вашингтона, было результатом воплощения идеи о том, что столица государства должна быть построена несколько уединенно и служить местом пребывания правительства и основной массы служащих, занятых в правительственных учреждениях. Она была детищем молодого американского архитектора-идеалиста по имени Уолтер Бэрли Гриффин, проект которого одержал победу на всемирном конкурсе. Поскольку ему не нужно было заботиться о потребностях промышленности и торговли, он получил возможность построить идеальный город. В какой-то степени ему это удалось, так как Канберра - это город редкой красоты. Город построен несколькими кругами. В центре, в окружении парков, деревьев, кустарников и цветов расположен парламент и здания правительства. По внешней окружности другого круга в диаметрально противоположных точках на расстоянии друг от друга около мили находятся два образцовых торговых центра под названием Кингстон и Сивик. В круге, находящемся на некотором отдалении, расположены предместья, различающиеся в зависимости от доходов населяющих их чиновников и служащих, но все высокого уровня.