И Горбатко - Дело полковника Петрова

Ричардс также передал мне сотню долларов и сказал, что намерен провести наблюдение за моей автомашиной. Он ничего не оставлял на самотек и хотел убедиться, что на этой стадии операции не возникнет никаких неожиданных хитростей и ловушек. Когда мы проезжали стадион, я заметил Ричардса, который поехал за нами.

Когда разговор перешел на сделку с фермой я включил магнитофон. Это было довольно просто, но Петров нарушил задуманный план, попросив остановиться на дороге к местечку Параматта, чтобы купить пива. Я заметил, как Ричардс проехал мимо нас с вытянувшимся лицом.

В баре, включив магнитофон, я предложил тост за счастливую жизнь на ферме, при этом звук от работающего магнитофона перекрывался моим голосом и общим шумом у стойки.

Когда мы вернулись в автомашину, разговор пошел урывками и я несколько раз выключал магнитофон, чтобы сберечь заряд батареек.

Для того, чтобы дать сотрудникам Службы безопасности, которые впоследствии будут прослушивать магнитофон, некий знак в магнитофонной записи о том, что перерыв в записи сделан намеренно, я всякий раз перед выключением магнитофона начинал напевать отрывок какой-то мелодии. Эффект этого моего приема был несколько смазан Петровым, который расценил мое пение как признак хорошего настроения и сам стал мне подпевать. Мой голос оказался заглушен, зато голос Петрова звучал как рык льва.

Через несколько миль я заметил, как Ричардс вновь пристроился нам в хвост.

Перед нашим приездом на ферму в Касл Хилл я передал Петрову сотню долларов, пояснив, что это жест доброй воли и что нужно будет вручить её супругам Макмоу для того, чтобы закрепить сделку. Теперь мне требовалось от Петрова что-либо для магнитофонной записи, что служило бы четким подтверждением его намерения остаться в Австралии. Я заметил Петрову, что в подобного рода делах принято назначать какую-то дату, на которую покупатель планирует оформить покупку.

Вначале Петров повел себя уклончиво, но я настаивал на этом.

Владимир, - сказал я, - не обязательно, чтобы это произошло немедленно или через шесть месяцев, но вы должны назвать ориентировочную дату, поскольку она должна фигурировать в договоре. Кроме того, владельцы будут настаивать на уточнении даты, для того, чтобы знать, сколько им ещё ждать. Можете вы мне что-либо сказать по этому поводу?

Глава двадцать пятая

Когда на следующее утро я приехал к Петровым, Дуся, свежая и привлекательная в своем легком летнем платье, находилась в саду. Она одарила меня приветливой улыбкой и протянула ко мне обе руки.

- Здравствуйте, Майкл, - произнесла она по-русски, - где вы пропадали все это время ? Вам следовало бы навещать нас почаще.

Взяв за руку, она повела меня в дом, развлекая как хорошая хозяйка светской беседой, в то время как Петров готовил напитки. Неожиданно она сама затронула вопрос, который так занимал Петрова и меня.

Когда Петров на какой-то момент вышел из комнаты, Дуся по секрету сказала мне: - А знаете, Майкл, в марте или апреле мы уезжаем обратно в Москву.

Это оказалось для меня полной неожиданностью. Я не ожидал, что уже что-то готовится в этом плане, и ничего не слышал об этом от Петрова.

- Я не знал этого, - сказал я. - Если так, то мне очень жаль.

- Официального решения пока нет, - объяснила Дуся, - но уже известно, что мы возвращаемся на Родину.

Какое-то время я раздумывал над её словами, а потом решил, что если я намерен что-то сказать ей, то говорить нужно сейчас. Момент не совсем подходил для этого, да и не было необходимости в каких-то особых ухищрениях. Я решил, что лучше завести этот разговор на личной почве, чем на политической.

- Не уезжайте, Дуся, - сказал я. - Оставайтесь здесь. Я бы очень не хотел, чтобы вы и Владимир уехали. Больше я ничего не сказал, решив некоторое время выждать. Я хотел посмотреть на её реакцию.

- Я знаю, как вы дружны с Владимиром, - заметила Дуся. - Его тоже тяготит мысль об отъезде и, в основном, из-за его дружбы с вами.

- Ну, так и не уезжайте. Оставайтесь здесь с нами. И всем нам будет хорошо.

Дуся отнеслась к этому неодобрительно. - Не нужно так говорить.

Пока я готовил ответ на её слова, появился Петров. Он налил себе спиртного и на какое-то время мы оставили эту тему.

Однако вскоре Дуся подняла её вновь. - Вы всерьез говорили о том, что нам не следует возвращаться на Родину? Она обращалась прямо ко мне. Улыбка сошла с её лица. Ее голубые глаза стали холодными и жесткими.

- Конечно всерьез.

Дуся посмотрела на Петрова, а затем на меня. Вновь заговорив, она, судя по всему, обращалась к нам обоим.

- Я удивлена вашими словами, Майкл. Неоднократно принимая вас в моем доме я, естественно, считала, что вы испытываете симпатии к Советскому Союзу. Я хочу вам сказать следующее: каким бы несправедливым ни было отношение ко мне посла Генералова, я никогда не изменю Советскому Союзу. Я по-прежнему верю, что империалистическая, капиталистическая система не может сосуществовать с социалистической общественной системой. Кроме того, я также верю в принципы марксизма, ленинизма и сталинизма. Бесполезно уговаривать меня остаться здесь. Я все равно поеду туда, даже если мне станет известно, что меня там повесят.

А что касается меня, - произнес Петров, - то мне все это до крайности надоело, и я хочу отдохнуть.

Тогда я громко и отчетливо произнес: - Вам обоим нужно отдохнуть. Конечно хорошо абстрактно толковать о марксизме, ленинизме и сталинизме. Как вы знаете, Дуся, я тоже ничего не имею против этого. Но, лично я полагаю, что лучше всего было бы распахнуть все границы, чтобы люди могли свободно ехать туда, где им нравится.

Петров сразу же поддержал меня: - Это правильно, я тоже так считаю. Какая у нас с тобой, Дуся, была жизнь? Они преследовали нас и жестоко с нами обращались. А почему? Потому, что мы говорили правду. Господин "Большая шишка" Генералов не любит правды. Именно поэтому мы сейчас находимся в этом положении. Почему не сказать правду об условиях жизни в Советском Союзе? Знаешь, Дуся, ты поступай, как знаешь, а мне все это осточертело. Довольно, я сыт этим по горло.

Дуся не ответила, и если её как-то задели наши слова, то она не показала виду.

- Я лучше пойду приготовлю что-нибудь перекусить для нас, - сказала она и отправилась на кухню.

Петров тихо произнес: - Ничего, Майкл, не беспокойтесь, скоро мы займемся фермой.

- Кстати, Владимир, вы хоть раз говорили с ней о ферме ? - спросил я Петрова.

- Нет, только намекал, - ответил он. Ничего пока не говорите ей об этом.

Когда Дуся вернулась, я не стал пытаться возобновить нашу дискуссию. Мне хотелось предоставить ей эту возможность. Однако она проявила себя как истинная хозяйка и пригласила нас садиться за стол. По мере того, как мы ели, напряженность за столом ослабевала. Когда мы закончили еду, обстановка практически вернулась к норме.