И Горбатко - Дело полковника Петрова

Дусе потребовалось не очень много времени для того, чтобы прийти в себя после такого тяжелого испытания. Я увидел её через несколько недель после того, как она сошла с самолета в Дарвине 13 мая 1954 года, и она выглядела превосходно. У неё уже стали появляться признаки, свидетельствующие о том, что она успешно адаптируется к новой жизни в новой стране. Норт организовал визит Петровых ко мне на новую квартиру, которую я теперь снимал.

В 8 часов вечера раздался стук в мою дверь. Это был Норт с Дусей и Владимиром. Дуся выглядела нарядной и привлекательной в хорошо сшитом костюме, и когда она увидела меня, то протянула ко мне руки.

Я взял её за руки, а она произнесла улыбаясь: - Мне бы следовало дать вам пощечину, Майкл. Почему вы не сказали мне правду о Владимире, когда я разговаривала с вами по телефону из посольства ? Я с ума сходила от тревожных мыслей.

Она продолжала осыпать меня шутливыми обвинениями и в гостиной, куда мы прошли вместе с Владимиром, Нортом и ещё одним сотрудником Службы безопасности, который неотступно следовал за нами.

Я приготовил привычные для каждого напитки; для Дуси - как всегда бренди, Владимир предпочел шотландский виски. После недолгого общего разговора, Дуся принялась рассказывать нам о том, что произошло с ней после ухода Петрова из посольства.

По её словам, 6 апреля, через три дня после исчезновения Петрова, её вызвали в посольство и приказали взять с собой из дома все её личные вещи. С этого времени она фактически превратилась в заключенную, и её никогда не оставляли без охраны. Никому не разрешалось с ней разговаривать, и в течение двух дней она оставалась совсем без еды.

Посол неоднократно опрашивал её в отношении Петрова и, как я и подозревал в то время, по телефону ко мне позвонил один из сотрудников посольства, находившихся рядом с ней.

Говоря о телефонном звонке, Дуся сказала : - Я почувствовала, что Владимир находился в контакте с вами, особенно когда вы произнесли, что "человек не может так просто пропасть."

Дуся ненадолго замолчала, и я воспользовался этой возможностью, чтобы наполнить её бокал. Когда я снова сел, она прямо посмотрела на меня, а затем подмигнула. - Скажите мне, Майкл, вы работаете на Службу безопасности? Говорите, не стесняйтесь. Теперь от этого уже не будет вреда.

- Нет, Дуся, как вы можете такое говорить?

Дуся сделала жест в сторону Норта, который безмятежно сидел, потягивая из стакана апельсиновый сок.

- Я часто задаю ему этот вопрос, - сказала она, - но он, конечно, не скажет мне ничего. Я начала подозревать вас в этом, когда вы приехали к нам в Канберру и предложили мне не возвращаться в Советский Союз, а остаться здесь с вами. Помните?

- Любой ваш друг в тех обстоятельствах сказал бы то же самое, заметил я.

- Это был не очень подходящий сюжет для беседы, и я постарался перевести разговор на другую тему.

Встреча закончилась довольно рано, но перед уходом Дуся вновь завела речь о своем: - Майкл, скажите мне честно, правильно ли я поступила ?

- Конечно правильно. Это было единственное, что вам следовало сделать. Вы хорошо знаете, что с вами бы произошло, если бы вы вернулись на родину, а кроме того, вы не принесли бы вашей семье ничего хорошего. У вас с Владимиром будет здесь хорошая жизнь. Даже не думайте, что вы сделали что-то такое, о чем потом придется сожалеть. Вы имеете полное право жить своей собственной жизнью. Любая система, любой режим, который уничтожает человека из-за его убеждений, не стоит того, чтобы из-за него переживать.

- Спасибо вам, Майкл ! - и Дуся, похлопав меня по плечу, присоединилась к остальным.

Владимир, Дуся и я продолжали время от времени встречаться, когда в июне в Службе безопасности мне сказали, что пришло время раскрыть перед Петровым мою принадлежность к Службе в качестве агента. Они сказали, что привезут Владимира ко мне на квартиру, а остальное - моя задача. Владимир приехал с Дусей и двумя сопровождающими из Службы. Я хорошо помню, что это было 11 июня 1954 года, и я приготовил к их приезду прекрасный ужин с большим количеством спиртных напитков. Мы изрядно выпили, и когда я увидел, что Владимир достаточно расслабился, я вызвал его в прихожую.

- Мне нужно кое-что сказать вам, Владимир. Я хотел поведать вам об этом ещё некоторое время назад, но до сегодняшнего дня все не было возможности. В течение нескольких лет я был сотрудником Австралийской Службы безопасности. Полагаю, что с некоторого времени вы уже догадывались об этом. Уже во время моей работы в Службе у нас с вами завязалась дружба, и уж потом я сконцентрировал мои усилия на попытках оказать вам помощь в том, чтобы остаться в Австралии.

Далее, я высказал уверенность, что наша дружба не пострадает в результате моего признания, а я со своей стороны считаю, что нас всех вместе ждут хорошие времена.

Я протянул ему мою руку и он крепко пожал её.

- Мы - друзья, и всегда останемся друзьями, - воскликнул он.

На его лице в этот момент не проявилось каких-то особенных эмоций, но, я почувствовал, что мое признание застало его врасплох и ему потребуется какое-то время, чтобы освоиться с этой мыслью.

Мы присоединились к остальным, и я дал понять представителям Службы безопасности, что все прошло нормально. Они сказали, что будут рады передать полковнику Спраю, что Владимир и я остались друзьями, несмотря на то, что он теперь знает о моей истиной роли в этом деле.

Дуся не могла не слышать того, о чем говорилось. Она повернулась к Владимиру: - Ну, - произнесла он торжествующе. - Я всегда была дальновиднее тебя. Сколько раз я говорила тебе, что Майкл работает на Службу безопасности ?

Я вмешался в их разговор. Мне не хотелось, чтобы Дуся одержала верх над ним - у него и так было достаточно проблем со всем этим.

- Владимир все знал обо мне уже некоторое время назад, - сказал я, но мы заключили негласное соглашение по этому поводу и старались не задавать друг другу лишних вопросов.

Владимир воспользовался предложенным мною шансом: - Это правда, произнес он с энтузиазмом.

- Прекрасная работа, Майкл, - сказала Дуся. - Знаешь, если бы тебе удалось проделать то же самое с любым другим сотрудником советского учреждения, то ты добился бы того же результата.

Вероятно она старалась сохранить лицо Владимиру, но я не был с ней согласен. Весь мой опыт отношений с советскими представителями не подтверждал то, что она сказала.

По моему мнению, Петров в целом не отличался от любого другого советского представителя, работающего в аналогичной области. Для сотрудника разведки он был умным человеком. Если бы использовать его на работе в разведслужбе любого из демократических государств, он показал бы там очень высокие результаты. Его слабость заключалась в его повышенных притязаниях в жизни. Однако на службе в демократическом государстве он смог бы их удовлетворить. А вот на службе в советском МВД он не мог этого сделать, и это было причиной его разочарования. Это было его незащищенное, слабое место.