Екатерина Савина - Проклятие китайского колдуна

Для собранных пустых бутылок нашлись на пустыре, позади аэропорта, куда Степан привел Михаила-Петра и два немного потрепанных целлофановых пакета. Погрузив туда бутылки, новые приятели двинулись по дороге к автобусной остановке.

Степан нешироко шагал по пыли и тихо шелестел губами, неслышно выговаривая какие-то цифры.

Михаил-Петр, к собственному удивлению, легко освоился и чувствовал себя неплохо.

«Вот так, – радостно думал он, – а я-то думал – кто я, да что я… Как оказалось, я всегда был бомжом. Наверное, я недавно и правда здорово нажрался. Так нажрался, что и забыл все. Васик, Даша, Ольга… Они-то кто такие были? А еще до встречи с ними… Какая-то странная жизнь… Бизнес… что-то такое… Мошенничество… Бегство в Китай. Деньги присылали из России, где мне появляться было нельзя… Что за странности? Ага! – решил вдруг Михаил-Петр, – это мне все приснилось по пьянке. Кстати, как меня зовут?»

– Эй! – вдруг позвал его Степан. – Фраер! О чем задумался-то?

«Фраер! – радостно подумал Михаил-Петр, – наверное, меня-таки зовут. Ну вот… – он успокоился окончательно, – теперь я вспомнил все».

Михаил-Петр очнулся от своих дум и посмотрел на Степана. Как оказалось, он вот уже несколько минут о чем-то увлеченно рассказывал.

– Чего ты? – спросил его Михаил-Петр.

– Не мешай, – отмахнулся от него Степан, – считаю я. Сколько мы сегодня выручим.

– Ну и как?

– Хреново, – вздохнул Степан, – собрали мы немногим больше тридцати бутылок. Сколько стоит каждая?

Вопрос был риторическим, но Михаил-Петр пожал плечами.

– Где-то… в районе рубля, – неуверенно ответил он.

– Ты чего? – заржал Степан. – Не помнишь уже, сколько бутылка стоит? Вот это ты нажрался! Рупь она стоит, бутылка-то! Значит, что-то около тридцати рублей, – посчитал Степан, – не густо. Но на бухло хватит.

– А на сигареты не хватит, – машинально сказал Михаил-Петр.

– Хватит, – заверил его Степан, – и вообще – курить вредно. Я вот не курю. А ты куришь, что ли?

– Не знаю… Курю, кажется, – неуверенно проговорил Михаил-Петр.

– Вот и купишь себе рабоче-крестьянские сигареты… – сказал Степан.

– Это какие? – удивился Михаил-Петр.

– «Прима», – ответил Степан, уставший уже, видимо, удивляться странной неосведомленности своего нового приятеля, – или «Астра». А лучше всего – «Беломор». Он дешевле.

В голове Михаила-Петра крутились какие-то странные слова, вроде «мальборо» и «парламент», но так и не вспомнил, что это такое. После максимального напряжения всех душевных сил, он душераздирающе вздохнул, но говорить ничего не стал.

Несколько минут они шли в полнейшей тишине, пока огоньки коммерческого киоска не оказались совсем рядом с ними.

– Здесь, – негромко проговорил Степан, – киоск вроде работает… Доставай бутылки. Нет. Погоди, сначала спросить надо… вдруг они бутылки не принимают…

– Принимают, принимают…

– Ага! – вдруг заставил их вздрогнуть громкий голос позади них, – вот где они, значит… Голубчики.

Мгновенно обернувшись, Степан и Михаил-Петр увидели прямо перед собой невысокого мужичонку с длиннющей, как у Александра Исаевича Солженицына, о существовании которого ни тот ни другой, конечно, не имели ни малейшего понятия, нечесаной бородой.

Одет мужичонка был в ужасающие лохмотья, а на голове у него красовалась почти новая явно зимняя шляпа с широкими полями.

– Ты кто? – оторопело спросил Михаил-Петр.

– Сумки с бутылками на землю поставьте, – проигнорировав вопрос, скомандовал мужичонка.

– Чего-о? – скривился Степан, покрепче перехватив свой пакет, – ты чего вообще выступаешь, сморчок? Ты кто такой вообще?

– А то ты не знаешь, – усмехнулся мужичонка, – сам же сказал – Сморчок.

Компаньоны переглянулись. В глазах Степана Михаил-Петр прочитал беспокойство и страх, сам же ощутил вдруг в себе такую силы, которую не ощущал, кажется, никогда.

– Шел бы ты, Сморчок, – сквозь смех проговорил Колян, – а то я тебя…

– Сумки на землю поставьте, – совершенно спокойно повторил тот, кого называли Сморчок.

Степан дернул Михаила-Петра за рукав, а сам Михаил-Петр, почувствовав какую-то необъяснимую силу в голосе невзрачного мужичонки, немного приумолк, но, тем не менее, сжал кулаки, и принял почему-то очень привычную для своего тела бойцовскую стойку.

– Это наши бутылки, – проговорил он, – мы их сами нашли, мы их сами и сдадим.

– Территория не ваша, – объяснил Сморчок, – вы тут в первый раз, так что… наглеть не надо было. Попросили бы нормально, вас пустили бы. Может быть… А теперь с вами другой базар. Ну, вот Степка знает… Кстати, ты кто такой будешь? Я тебя в первый раз вижу. Как тебя зовут.

– Фраер, – сказал Михаил-Петр.

– Ка-ак?

– Какой такой базар? – прошипел Михаил-Петр-Фраер, – ты еще с нами базарить собрался, сука волчья?.. – слова, значения которых он еще не до конца понимал, вспухали в его голове и становились прочно в ряду предложения.

Сморчок вздохнул и отступил на шаг.

– Как хотите, – проговорил он.

Степан и Михаил-Петр-Фраер наконец-то догадались обернуться.

* * *

Это было похоже на детскую игру в кучу-малу. Сразу десяток оборванцев налетело на опешивших от неожиданности приятелей.

Степана почти сразу же сбили с ног и он уже ни о чем не заботился, кроме того, чтобы получше прикрыть локтями лицо и, подтянув колени к подбородку, защитить паховую и подвздошную области.

Михаил-Петр-Фраер успел удачно отскочить назад и в сторону. Двое или трое оборванцев – в темноте плохо было видно – пролетели мимо него и, судя по гневным крикам, сбили с ног Сморчка.

Михаил-Петр почти наугад выбросил вперед кулак, сразу же встретивший на своем пути чью-то нечесанную башку. Михаил-Петр с удовлетворением отметил крик, прозвучавший спустя секунду после удара:

– Больно, сволочь!..

– Так вам, гады, – прохрипел Михаил-Петр, молотя кулаками обеих рук по лезущим со всех сторон гнусным рожам, – я вам сейчас покажу… монополизацию рынка… Гниды!! – закричал он, чувствуя, как кто-то мертвой хваткой вцепился в его плечо.

Удары получались у него сильными и точными, хотя он почти не задумывался над тем – куда бить и как рассчитывать свои движения.

Он рванулся вперед и с огромным трудом стряхнул с себя повисшего на его плече оборванца. Прямо перед ним мелькнула перекошенная морда Сморчка – борода Сморчка наполовину стала красной.

Михаил-Петр-Фраер с размаху врезал Сморчку снизу в челюсть. Тот коротко вякнул и рухнул на спину.

Почувствовал движение сзади, Михаил-Петр-Фраер хотел было обернуться, но не успел – коротко свистнув, об его голову звучно разбилась пустая бутылка.

Сверху на него сразу навалилась черная густая темнота. Он тяжело рухнул на колени, а потом еще один сильный удар по голове резко вышиб его из действительности.