Екатерина Савина - Ищите женщину

Ольга-бабочка заметила большую черную машину, несущуюся прямо на нее.

– Джип, – определила она.

Машина приближалась с почти невероятной скоростью – так, что становилось странно – как это водитель может быть настолько безрассуден, чтобы гнать дорогой иностранный автомобиль по этой плохой дороге, покрытой частично облетевшим асфальтом и обледенелой зимней коркой.

– Странно, – вслух проговорила Ольга-бабочка, – кто бы это мог быть? По этому шоссе не ездит никто, кроме пригородных жителей на своих тарантасах, да автобусов – два раза каждый день – вечером и утром. Ведь здесь – мертвый отрезок дороги – трасса из-за плохой почвы не ремонтируется никогда и все, кому нужно проехать через этот участок, уже давно привыкли, объезжать по другой трассе. За много километров отсюда есть какой-то наполовину заброшенный поселок – настольно первобытный, что даже удивительно, как это он сохранится в своей дряхлой нетронутости, находясь на сравнительно небольшой расстоянии от Москвы, почти что единственным сообщением с которой является одинокий автобусный рейс, неизвестный никому из городских диспетчеров.

Джип приближался. Уже можно было услышать рев двигателя и Ольга-бабочка думала о том, как ей избежать столкновения, если на обледенелой трассе какую-нибудь из машин занесет при попытке уступить дорогу – но тут джип стал сбрасывать скорость и, когда расстояние до него сократилось всего до нескольких десятков метров, засигналил фарами – чтобы Ольга остановилась.

– Что за чудеса? – пробормотала Ольга. – Кто это может быть? Почему он хочет, чтобы я притормозила?

Он задумалась на мгновение, потом тихо ахнула.

– Как же это я не догадалась! – вскрикнула она. – Кто еще может ездить по этой трассе на такой машине! Конечно, это посланник от него! Он что-то хочет мне сказать, о чем-то предупредить... Что-то случилось?

И Ольга-бабочка притормозила, съезжая к краю трассы, а потом и остановилась вовсе. Джип, взвигнув тормозами, затих – только прошуршал шинами еще несколько метров по ледяной корке – и замер тоже.

Ольга-бабочка заметила, что передний бампер у иномарки смят и одна из фар разбита вдребезги.

– Это уже интересно, – пробормотала она, чувствуя, как поднимается тревога в душе ее.

Из джипа выскочил молодой человек – высокий, длинноволосый и нелепо костлявый – это было заметно, несмотря на то, что человек был одет в джинсы, толстый свитер и длинную кожаную куртку. Бледное лицо парня, перекошенное гримасой дикого ужаса, было незнакомо Ольге – толстые лошадиные губы шлепали, словно парень пытался выговорить что-то но не мог.

Она осталась сидеть в машине.

Молодой человек развернулся к Ольге-бабочке, даже не попытавшись захлопнуть за собой дверцу своего автомобиля, подскользнулся на льду и упал, не удержавшись на ногах – тут же вскочил снова, будто испугавшись, что пока он лежит, на него кто-нибудь сможет напасть – и побежал к Ольге, постоянно оскальзываясь и оглядываясь назад – на совершенно пустынную дорогу.

– В чем дело? – думала Ольга-бабочка, вцепившись обеими руками в баранку руля. – Он явно какой-то ненормальный. Что ему от меня надо?

Молодой человек тем временем добежал до сиреневого «Москвича», схватился за дверцу переднего сиденья, точно вокруг была не земная твердь, а неоглядные морские просторы и молодой человек боялся утонуть.

– Па-па-па... – забормотал он, – не-не-не...

– Что? – изумленно спросила Ольга-бабочка.

– Не надо туда ездить! – выдохнул молодой человек и дернул уголком широкого рта... – те-те-те... телефон я потерял... У вас нет? Надо па-па-па-па... позвонить надо! В ми-ми-ми... милицию!

– Что случилось? – проговорила Ольга-бабочка, неожиданно для самой себя успокоившись.

Васику никогда не забыть того момента, когда он на пустынной обледенелой трассе случайно оторвал свой взгляд от панели управления и поднял глаза на лобовое стекло.

Прямо на него – словно бы Васик один стоял на дороге и не было вокруг него защищающего металла машины – бежал абсолютно голый человек – до того дико выглядевший на пустынном ледяном просторе, что Васик задохнулся от ужаса и закричал.

Кричал Васик еще и потому, что хищное лицо голого было до странности неподвижно и удивительно не сочеталось с той змеиной скоростью, с которой голый двигался – только сверкали красные, как у альбиноса, глаза и выглядывали из-за нижней губы длинные желтые клыки.

Васику удалось отчаянными рывками завести двигатель – и когда голый был уже в нескольких шагах от автомобиля, Васик резко дал задний ход и задом наперед покатил прочь от бежавшего к нему.

Хотя джип катился все быстрее и быстрее, голый никак не отставал от Васика, двигаясь, кажется с той же скоростью, что и тогда, когда Васик в первый раз заметил его.

Только через несколько минут, когда воздуха в груди Васика уже не хватало не то что на крик – но и на сиплый шепот и окостеневшая от ужаса грудь отказывалась перегонять кислород в крови – к бешено стучащему сердцу, когда панорама действительности уже основательно плыла перед глазами Васика, ему показалось, что голый стал отставать.

А через несколько секунд расстояние между ними увеличилось явно. У Васика наконец-то получилось вдохнуть воздуха, а лицо голого вдруг пришло в движение – белесые брови сошлись на переносице, нос наморщился и задрался вверх, верхняя губа обнажила бледные десна, а желтые клыки, с которых летели на обледенелый асфальт тягучие струи слюны, сверкали так же ярко, как и огненные глаза.

Васик крутанул руль и, резко развернувшись, надавил на педаль газа. И стремительно увеличивая скорость, покатил вперед, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида.

И на мгновение зажмурил глаза, когда до него донесся оглушительный рев, полный отчаянной ненависти и злобного разочарования.

Васик, не оглядываясь, ехал дальше. Дороге – то прямой, как окаменевшая конечность, то извилистой, как выпотрошенная кишка – но неизменно скверной, скользкой и изрытой – не было, казалось, конца.

Дрожа и поджимаясь от страха, Васик больше всего на свете хотел увидеть сейчас живого человека – не то чудовище, мало похожее на обычного хомо сапиенс – а нормального обычного человека – москвича, гостя столицы или даже на худой конец смуглолицего пришельца с южных краев необъятного континента, знающего на русском языке только названия продаваемых им товаров и некоторые ненормативные выражения.

Руки Васика тряслись так, что он едва удерживал руль.

«Будет не удивительно, – думал он, – если выяснится, что я поседею после таких переживаний. А, может быть, я уже поседел – бывали же такие случаи»...