Александр Скрягин - Формула власти

– Я даже не заметила, как ты ушел… – чуть заметно пожала руку майора Ева Станиславовна. – Когда со сцены увидела, что началась драка, подумала, как бы ты в это безобразие не влип… Ты же совсем рядом с драчунами сидел… Вдруг бы неприятности по службе из-за этого получил…

– И не говорите, Ева Станиславовна, у нас с этим очень строго. Не дай бог, еще бы в милицию попал! На службу сообщили! Начальство разбираться не будет, случайно ты рядом с дракой оказался или не случайно. Скажут, компрометируешь офицерское звание и все! Хорошо, если просто выговором отделаешься, а то могут и из органов наладить… Пришлось через кухню уйти.

– Ну, и правильно! Ты, Фима, молодец! Никогда головы не теряешь! Разве что… – демонстративно оборвала себя женщина, чтобы Ефим сам поинтересовался продолжением фразы.

– Разве что? – подыгрывая ей, задал вопрос майор.

Спутница искоса взглянула на него:

– Разве что с женщинами…

Ефим произнес что-то вроде:

– М-м-мда.

– Но я вас, Фима, прощаю! – рассмеялась Туровская. – Мужчина и должен терять голову от женщин. А то, какой же он мужчина?

– М-м-мда! – снова произнес Ефим, придя к выводу, что междометия являются прекрасной формой общения мужчины с противоположным полом.

Междометия создают у женщины реальное впечатление, что с ней разговаривают. И, в тоже время, будучи лишенными всякого содержания, дают возможность собеседнице понимать мужские ответы совершенно так, как ей хочется. Разве плохо?

«И чего это я раньше мычать не любил? – спросил себя Ефим. – Ка-ак удобно!»

Обволакивающий голову сиреневый запах почувствовался еще вдалеке от дома из непропитанных шпал.

Они вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Постояли на площадке.

– Может быть, зайдешь, чашку чаю выпьешь? – спросила Туровская. – Кофе не предлагаю, поздно… А чай я с жасмином сделаю…

Ефим пожалел, что все-таки не всегда можно пустить в ход междометия.

– Да, я бы с радостью, Ева Станиславовна. Но – не могу! Горынин ждет! Дело одно важное. Волнуется старик!

– Разве я не понимаю! – не глядя на него, произнесла женщина. – Дело есть дело. Иди, конечно…

Решив, что междометиями тут не обойдешься, а никакие подходящие слова ему в голову не приходили, Ефим положился на интуицию, и поцеловал нестареющую преподавательницу музыки в гладкую душистую щеку.

Ева Станиславовна подняла на него умело подкрашенные глаза, помолчала и погрозила ему пальцем. Ефим почувствовал, что интуиция его не подвела. Он сделал лучшее из всего, что можно было сделать на прощание. Несмотря на грозящий наманикюренный палец, женщина совсем не рассердилась, напротив, – настроение у нее, как он почувствовал, явно поднялось.

Ефим вышел из подъезда и вдохнул пряный ночной воздух. Он немного постоял, уперев кулаки в бока, потер ставшие колючими щеки и скорым шагом направился к дому руководителей Института.

Майор Мимикьянов шел по ночному поселку.

В большинстве окон свет уже погас. Дома спали, надвинув на свои лица треугольные крыши, похожие на бабушек в косынках, что вечерами дремлют на завалинках. Зеленоватая луна очерчивала невидимыми лучами косматые контуры тополиных крон. Вокруг стояло безмолвие. Ни звука не доносилось даже со стороны железнодорожной станции. Тихий час выдался даже на никогда не спящем транссибе.

В Колосовке все – рядом. И через пять минут майор Мимикьянов поднимался по лестнице к двери, за которой жили доктор Горынин и Снежная Королева.

На этот раз ему открыла Наталья Сергеевна.

– Проходи, Фима! – сказала она. – Мы как раз чай пить собрались.

Миновав длинный коридор, они оказались в большой ярко-освещенной столовой.

Горынина в комнате не было.

– Подожди немного, Фима! Я сейчас стол накрою. – сказала хозяйка и ушла на кухню. И сразу оттуда донесся голос Леонида Георгиевича. Ему ответила Наталья Сергеевна. Казалось, супруги возобновили прерванный его приходом спор. Майор прислушался, но голоса резко снизили свою громкость и стали почти не слышны.

Ефим перестал прислушиваться, он подошел к дворцу-буфету и погладил его большой бок.

Буфет по-прежнему пах старым деревом и пчелиным воском.

Дерево под ладонью казалось теплым.

Граненые стекла в буфетных дверцах едва слышно звякнули – будто комнатный дворец по-своему здоровался с ним.

Супруги вернулись из кухни с фарфоровым чайником и большим белым блюдом. На нем горой лежали толстые ватрушки.

– Хорошо, Ефим, что ты пришел! Я как раз клюквенное варенье достала! – непривычно оживленным голосом произнесла Снежная Королева. – Я же помню, ты любишь…

Майор внимательно посмотрел на Наталью Сергеевну. На ее молочных щеках даже выступил румянец. Такое у Снежной Королевы он видел всего пару раз за всю историю их знакомства. Сам же Леонид Георгиевич сел за стол ежом, которого пол дня катали по поляне неуемные собаки.

Доктор принялся за свою чашку с таким серьезным вниманием, будто ничего более важного на свете для него не существовало. Снежная Королева несколько раз порывалась что-то сказать, но, в конце концов, только пропела:

– Фима, тебе вазочку для варенья дать? А то накладывай его прямо на ватрушку, вкуснее будет…

Майору Мимикьянову, как он ни старался, ничего не приходило в голову для светского начала беседы, да и желания вести пустопорожние разговоры не имелось. Он собрался с духом и обратился к поглощенному чаем Горынину:

– Леонид Георгиевич, а, все-таки, не мог ли у Контрибутова оказаться какой-то портативный прибор по коррекции сознания? Вы меня простите за назойливость, но я сегодня целый день о таком приборе слышу…

– Да, ну, Ефим! – не отрываясь от чашки, пробурчал еж. – Ну, ты же знаешь! Все наши излучающие приборы разве что на грузовике увезти можно… Не было у нас никакого портативного излучателя!

– Подождите, Леонид Георгиевич! Но существовал же в вашем отделе сектор сверхмалых генераторов, разве нет?

– Да, существовал. – Леонид Георгиевич все-таки оторвался от чаепития. – Только у нас эта тема была закрыта еще когда!.. Еще до твоего прихода в Институт! И все материалы переданы в Зеленогороск, в «КБ – 19». У нас абсолютно ничего не оставалось! Ни моделей, ни документации! Да и Контрибутов в нашем отделе тогда не работал…

– Леонид! – голосом секретарши директорской приемной произнесла Снежная Королева.

– Наталья! – начальственным тоном руководителя ведущего отдела Института отозвался доктор, вздернув подбородок.

– Леонид! Ты не прав. Ефим нам не чужой! – повысила голос Снежная Королева.

– Наталья Сергеевна! – зашипел еж. – Наташа! Не о чем тут говорить! Я сказал: не о чем!