Александр Скрягин - Тайная геометрия

А, если в четырех?

Что, если Василий Иванович Николаев из рода Хитрый Медведь прав и на земле могут появиться люди, способные видеть мир в четырех измерениях?

Что, если это новая ступень эволюционного развития вида «Хомо сапиенс»? Или, наоборот, – пробуждение какого-то древнего, давно исчезнувшего способа видеть окружающий мир?

Ведь, скажем, шаманы, представляющие собой живое олицетворение древних представлений человека о Вселенной, бережно хранят тайные приемы, вводящие их в особое состояние. Состояние, позволяющее воспринимать окружающую среду как раз в четырех пространственных измерениях.

Очень похоже, именно так видели мир настоящие волшебники, колдуны и чародеи различных времен и народов. Видели своими собственными глазами или при помощи созданных ими специальных приспособлений, вроде легендарного хрустального шара мага Мерлина.

И совсем не выдумка, что прообраз сказочного чародея, реально существовавший поэт и алхимик Мэдридд, был способен за несколько минут перемещаться за сотни миль, неожиданно исчезать из глаз людей и так же неожиданно появляться.

И загадочный итальянский философ Джордано Бруно из Нолы, с точки зрения официальной исторической науки сожженный на площади Цветов в Риме в 1600 году, действительно, знал, как можно увидеть пространство не в трех, а в четырех измерениях, прекрасно в нем ориентировался, и потому мог при случае покидать тюремные казематы Папской Инквизиции.

Не исключено, что видеть четырехмерный мир мог и соратник Петра Великого, дальний потомок ирландских королей Яков Вилимович Брюс. Для этого он изобрел и сделал специальное зеркало. Любой взглянувший в него человек мог видеть не только свое лицо, но одновременно и – свой собственный затылок. Совсем не для забавы служило генерал-фельдмаршалу эта диковина, найденная после смерти главного канонира в его кабинете чиновниками из Петербурга.

Ефим предполагал, что уголовники Окунь с Ларкиным перебирались с крыши «Топологии» на крышу «Нашего дома» и обратно совсем не по стальным растяжкам. Просто, если видеть пространство в четырех измерениях, то можно обнаружить сектор пространства, где крыша одного здания вплотную подходит к крыше другого.

Только для этого нужен либо уничтоженный по межправительственному соглашению прибор «КОИ-2» – «квадроочки индивидуальные, вторые». Либо человек с особым устройством глаз и мозга, способный без всяких приборов видеть пространство в четырех измерениях.

Все случившееся, заставило майор придти к выводу: такой человек существует. Это он провел Окуня с Ларкиным невидимыми для обычных людей маршрутами на место преступления, в кассу «Нашего «Дома», и также незаметно увел обратно, на крышу научно-производственного объединения «Топология».

Однажды в магазине, Ефим увидел на мужском манекене белую, как снег, мужскую шляпу с опущенными вниз полями.

Он примерил ее. И, глядя в круглое зеркало, стоящее на прилавке, понял, почему некоторые обитатели научного городка принимали его за Академика, владельца не существующей «Шапки-невидимки», так необходимой труженикам некоторых специфических профессий.

Из клубящейся зеркальной тьмы, из-под опущенных полей белой шляпы на него смотрели безжалостные базальтовые глаза Евгения Вергелесова. Чем-то они с инженером лаборатории пространственных измерений оказались очень похожи. Хотя раньше Ефим никогда этого не замечал. Конечно, удивляться здесь особенно не чему: человек не видит себя со стороны и представляет свою внешность совсем не такой, какой она является в действительности.

Через несколько дней после визита майора Мимикьянова в научный городок Евгений Вергелесов уволился из научно-производственного объединения «Топология».

Своим коллегам – Максиму Карликову и Феликсу Бобину – он сообщил, что неожиданно вспомнивший о нем дальний родственник предложил очень престижное и высокооплачиваемое место в научно-производственном объединении, работающим в городе Жуковском, под Москвой.

Теперь, когда майор Мимикьянов слышит в новостях центральных телеканалов сообщения о дерзких ограблениях инкассаторов, банковских хранилищ или обменных пунктов валюты, происходящие в столице, он испытывает сильное беспокойство. Но никому об этом не говорит.

А кому он может сказать? Кто его поймет?

Разве что, доцент университета Николаев, он же шаман сойтов из рода Тимбуту, что означает Хитрый медведь. Но у него свои, недоступные майору, взаимоотношения со всемогущим хозяином Вселенной Ульгеном. Шаман никогда не нарушит его запреты и не назовет имя того, кого он встречал, а, может быть, и продолжает встречать на маршрутах в четырехмерном пространстве. Ведь Василию Ивановичу еще так много надо сделать для своего крошечного вымирающего народа.

И майор Мимикьянов ни с кем не делится своим беспокойством.

Чем он спасается?

Конечно, своей любимой классической музыкой.

После событий в научном городке Мимикьянов изменил свое отношение к Моцарту. Раньше музыка знаменитого австрийца казалась ему лишь милым, но, в сущности, бесцельным перебором приятных звуков. Теперь он понял, эти звуки – успокаивают. И даже лечат душу, как никакие другие.

Он совсем не удивился, когда узнал, что итальянские крестьяне включают записи Моцарта нал своими виноградниками. Гроздья на лозах, слушающих его музыку, становятся на треть крупнее, ягоды – сахаристее, а прожорливая тля филлоксера обходит виноград стороной.

Не удивило Мимикьянова и то, что после прозвучавшего в качестве эксперимента концерта современной рок группы, часть гроздьев засохла, а в остальных ягоды приобрели несвойственный им, неприятный, кислый привкус железа. Что же здесь странного? Это разумного человека обмануть просто. Не имеющий разума виноград – не обманешь, сколько ни называй музыкой, то, что звучит сегодня на тысячах сцен и с миллионов телеэкранов.

Когда Мимикьянову становится совсем не по себе, он ставит «Пассакалию» Георга Генделя. Гениальную вещь, рассказывающую о взлетах и падениях, случившихся на дороге, по которой уже много веков идет человеческая цивилизация. А, может быть, о взлетах и падениях всего лишь отдельной маленькой человеческой души, с надеждой и отчаянием бредущей по холодным маршрутам жизни.

И, все-таки, музыка утверждает: все обязательно кончится хорошо.

Ефим очень хочет этому верить.

Правда, левое – рационально мыслящее полушарие его мозга, очень сомневается в оптимистическом финале Большого концерта для Человека с Космическим оркестром. Очень сомневается.

Но правое полушарие – эмоциональное и бессловесное, умеющее слушать настроения живой Вселенной, согласно со старым соборным органистом: в конце концов, для Человека все кончится хорошо.