Станислав Гагарин - Черный занавес

– Очень вам тогда к лицу была форма старшины милиции, – ввернул Гуков, и это было его маленькой местью за испорченный конец недели. – Будто всю жизнь носили…

Щербаков усмехнулся.

– Намек принят к сведению, – сказал он. – А дело в Рубежанске приключилось такое. В воскресный день в пригородном озере Ультигун утонула молодая гражданка. Звали ее Ириной Вагай, работала она режиссером народного театра при Дворце культуры «Рубежанскникедя». Выпускница Московского института культуры. Да… Поначалу все сочли это заурядным несчастным случаем. А потом… Потом дело повернулось так, что Королев оказался в сложной обстановке. Он ждет теперь твоей помощи. Прочти-ка вот эти бумаги. – Щербаков протянул Андрею Ивановичу тонкую кожаную папку.

– Он сам просил, чтоб именно я?..

– Сам не сам… – проворчал Василий Кузьмин. – Какое это имеет значение? Намекнул, конечно. Большие вы мастера по части намеков. Ты читай, читай! Веселая, я тебе скажу, история.

Пока Гуков читал, Василий Кузьмич поднялся из-за стола, подошел к окну, отодвинул штору и посмотрел вниз, на большую площадь, по которой потоками шли автомобили; площадь обтекали люди, а на них смотрел высокий человек в длинной шинели, Феликс Эдмундович Дзержинский…

– История, скорее, печальная, – сказал, закрывая папку, Андрей Иванович. – Когда ехать?

– Сегодня ночью. В приемной получишь у моего парня, я его специально задержал, проездные документы и прочее, билет уже заказан. Вылететь надо ночным рейсом.

– Хорошо, – сказал Гуков. – Заеду только домой, соберу вещички.

– Зое Васильевне от меня поклон. Небось за грибами собрались?

– Собрались.

– Ты б меня когда-нибудь прихватил.

– Это можно.

– Я почему тебя ночью отправляю! – сказал Щербаков. – Завтра ведь суббота. Пока летишь, то да се, и в Рубежанске с Москвой во времени разница – словом, будешь в семь утра по местному времени. Королев тебя встретит. Отдохнешь с дороги, поговоришь с товарищами, войдешь в курс дела на месте – оно ведь там все не так видится, как из Москвы. Осмотришься – и на пляж, Не забудь прихватить плавки с собой… Там и начнешь присматриваться. На друзей и знакомых Ирины Вагай тебя выведут люди Королева. Вот тебе и воскресный отдых. Говорят, красивое озеро Ультигун. Заодно позагораешь, изучая место, где произошел так называемый несчастный случай. И пусть попробуют упрекнуть меня, что я не забочусь о здоровье своих работников! – Щербаков встал. Улыбка исчезла с его лица, он протянул Гукову руку: – Поезжай, помоги Королеву, разберитесь вместе в этом деле. В том краю нам совсем ни к чему такие неожиданности. Впрочем, они везде, эти неожиданности, не нужны. На том стоим. Иди. Там мой парень тебя заждался. Поход у него срывается… Он, ты понимаешь, на байдарке сквозь пороги проходит… Так я до понедельника сам не свой. Все звонка жду… Понавыдумывали себе разное хобби на мою седую голову! Попутного ветра тебе, Андрей.

Самолет улетал ночью. В аэропорт Гуков приехал рано – ему не хотелось допоздна задерживать водителя служебной машины. Андрей Иванович часа два сидел с книгой в удобном кресле зала ожидания среди улетающих в разные концы страны отпускников – их можно было узнать по ящикам и сеткам с фруктами, – скучающих командированных с портфелями, многоголосого гомона пассажиров, равнодушных объявлений о начале посадки и регистрации билетов и рыкающих раскатов выруливающих на старт лайнеров.

Книга в руках Андрея Ивановича была интересной, сборник детективов Жоржа Сименона. Писатель этот нравился Гукову тем, что не увлекался исключительно разгадкой преступления, как это делала, например, Агата Кристи, большая мастерица сплетать замысловатое детективное кружево. Сименона больше интересовало не как было совершено преступление, а почему оно совершилось, какие силы заставили человека нарушить законы, каковы психологические предпосылки преступления. Последнее всегда занимало Андрея Ивановича. Он постоянно следил за работами юристов-теоретиков в этой области, были у Гукова и свои соображения на этот счет, но дальше выступлений на занятиях в системе профессиональной переподготовки, на курсах и совещаниях он не пошел – времени не хватало. На его работе совмещать практику с серьезными научными исследованиями трудно.

Объявили регистрацию билетов на Рубежанск. Гуков спрягал Симеяона в объемистый портфель, с которым ездил в командировки, и не торопясь, чтоб не томиться в очереди, пошел к стойке с весами для багажа. В самолет посадили всех быстро, без случающихся порой досадных аэрофлотовских неожиданностей. Место у Андрея Ивановича было у окна, но вид ночной Москвы его не волновал. Он вдоволь на этот вид насмотрелся, прилетая и улетая по своим особо важным делам, которыми занимался уже много лет, и Гуков вернулся к Сименону – спать в самолете он мог, лишь изрядно утомившись.

Его сосед, молчаливый мужчина неопределенного возраста, скользнул глазами по обложке и с интересом глянул на Гукова.

– Сумели достать? – спросил он. – Я вот не смог… Одна надежда на друзей в рубежанском книготорге.

– Вы из Рубежанска? – спросил Гуков. Он никогда не избегал дорожных знакомств. Порою такой вот попутчик может дать тебе довольно приличную информацию для первоначальной ориентировки в незнакомом городе.

– Да, – ответил сосед, – из Рубежанска. Две недели уж не был… Спешу домой.

Гуков ждал, что попутчик разговорится, но тот откинул вдруг спинку кресла, зашаркал ногами, устраивая их поудобнее, повернул голову набок и закрыл глаза.

Андрей Иванович улыбнулся и развернул книгу.

Читал он еще час с небольшим, потом попытался улечься в кресле, беспокойно дремал, порой забывался, и возвращение к действительности сопровождалось неприятным, тягостным чувством.

Самолет начал снижаться, и Гуков снова включился в размеренный, неброский образ жизни комиссара Мегрэ.

Сосед спал и после того, как перестали реветь турбины. Андрею Ивановичу пришлось даже тронуть его за плечо, и тогда тот принялся снимать с полки пакеты и авоську с апельсинами.

Выходил Андрей Иванович одним из первых. О вещах ему тревожиться необходимости не было, да и ни о чем другом, кроме, разумеется, самого дела, беспокоиться не приходилось – ведь у трапа его ждал, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, начальник рубежанского горотдела КГБ, давний сослуживец Гукова, Вадим Николаевич Королев.

– Ты разве не знаком с обстоятельствами этого «несчастного случая»? Я отослал подробное изложение сути дела Щербакову.

– Читал я «подробное изложение сути дела», читал, Вадим… Но ты ведь сам знаешь, что бумага – это одно, а живой человек – другое, даже если разговор идет об одном и том же. Так что ты уж, будь добр, расскажи мне обо всем по порядку.