Александр Кулешов - Заколдованный круг

— Не приставай, мне нужно закурить. Могу я закурить? Да не мешай же!

Он кричит. Так он с ней никогда еще не разговаривал.

— Дон, — Тер говорит с трудом, ее душат слезы, — Дон, опомнись, разве ты не любишь меня? Это же я, твоя Тер.

Дон отталкивает ее, вынимает сигарету, закуривает. Минуту он стоит молча, с наслаждением затягиваясь. Потом подходит к ней.

— Прости меня, Тер, — он обнимает ее за вздрагивающие плечи, — прости, но я сейчас плохо соображаю. Отвези меня домой, пожалуйста, отвези. Я высплюсь, и завтра утром мы обо всем поговорим. Ладно? Ведь все равно сейчас это бесполезно. Давай завтра утром…

Тер понимает, что он прав. Разговаривать с ним сейчас бесполезно. Ее охватывает бесконечная усталость, чувство безнадежности. К чему все это? Зачем? Все равно ничего не получится, у нее не хватит сил, да и поздно… Поздно. Надо все бросить, махнуть рукой.

Но усилием воли она снова берет себя в руки. Хорошо, сейчас бесполезно, он в дурмане, но завтра, с утра, когда все улетучится, они поговорят. Спокойно, трезво. Все решат. Составят план. Надо только дождаться утра (ох как это тру дно!).

— Садись, — говорит она.

Дон недоверчиво смотрит на нее.

— Садись же, я отвезу тебя домой.

Продолжая подозрительно коситься, Дон залезает в машину. Его настороженный взгляд следит за дорогой: туда ли везет, не обманывает ли.

Они подъезжают к его дому. Не помахав рукой, Дон скрывается в дверях.

Тер медленно едет домой. К счастью, господин Лонг возвращается еще позже.

Наутро, часов в девять, машина Тер вновь на своем посту. Она не заходит к Дону, сидит в машине и ждет. Лицо ее потемнело, глаза обведены синими кругами, она не спала ночь.

В десять утра Дон выходит из дому.

Он сутулится, идет неуверенной походкой, волосы спутаны, плащ не застегнут. Но он «в порядке», действие «зелья» улетучилось вместе с обычной тягостной ночью.

Тер опускает стекло и негромко зовет:

— Дон!

Он испуганно оборачивается, видит ее, нерешительно приближается к машине.

— Ты в университет? — спрашивает она как ни в чем не бывало. — Садись, подвезу.

Машина трогается. Первым молчание нарушает Дон:

— Прости, Тер, за вчерашнее. Но я плохо себя чувствовал. Я обидел тебя. Прости.

— Ты что-нибудь помнишь из нашего вчерашнего разговора? — спрашивает Тер.

Он смущенно смотрит на нее.

— Тогда повторяю, — говорит она спокойно, — я все знаю, Дон! Ты стал наркоманом. Но это не безнадежно. Люди вылечиваются. Я хочу, чтоб ты выздоровел. Понял? Я сделаю для этого все. Но ничего не получится, если ты сам не захочешь, не будешь мне помогать.

— Я согласен, — невнятно шепчет Дон. (Сейчас он готов на все! Вот он, выход, — Тер! Она спасет его, вылечит.)

— Обещай, Дон, что ты будешь делать все, что я скажу. Сейчас ты пойдешь на лекции. Я пойду к врачам. Заеду за тобой после занятий и скажу, что надо делать.

— Хорошо. — Голос Дона становится еще тише. Они подъезжают к университету. Дон выходит из машины и понуро бредет к учебным корпусам.

Тер уже собирается отъехать, вдруг слышит голос:

— Не подвезешь?

Это Артур. Они мало знакомы (как-то после одной из игр Дон представил ее Артуру, потом встречались не раз на стадионе), но она охотно открывает дверцу.

— Спасибо. — Артур весел, глаза сквозь линзы сосредоточенно глядят на Тер. Глядят долго. Выражение его лица меняется, становится серьезным.

И, сразу перешагивая пропасть предварительных объяснений, Артур говорит:

— Он приходил ко мне, советовался. Поздновато. Тер бросает на него встревоженный взгляд. И опять он угадывает все, что она хочет сказать.

— Слишком далеко зашло. Ты видела, какой он? Днем ничего, потому, наверное, ты и не подозревала, а вечером небось все меняется. Постепенно вечера станут все длиннее, они захватят и день и утро…

— Что же делать?

— Лечиться. Если он согласится. Но это дорого, у него нет таких денег.

— Деньги — ерунда, — вырывается у Тер, — деньги будут, любые. Но к кому идти? Я ничего не знаю… Подскажи, ты ведь его друг.

— Нет, — жестко отвечает Артур, — я ему не друг. Я с такими не дружу. Он неплохой парень, хороший, только тряпка. Флюгер — мотается, куда ветер подует.

— Он добрый, — говорит Тер.

— Не добрый он, — усмехается Артур, — а добренький. И это плохо, плохо для пего же. Такие не знают, где добро и где зло. Не борются за первое, не воюют со вторым. И вот сама видишь, чем это кончается… Жалко его.

— Так что же делать?

— Попробуй сводить его к врачам или положить в больницу. Я тоже не специалист. Просто слышал. Думаю, поможет. Но вот что я тебе скажу — последи за ним. Не удивлюсь, если он что-нибудь натворил. Они все… такие… вытворяют. Или связался с «пушерами». Те так просто из своих лап не выпустят. Если не завяз, тогда надежда есть, если завяз — дело гиблое, убьют они его. Скорее убьют, чем отпустят. Или он кого-нибудь убьет…

— Нет! — Тер в отчаянии. — Ведь можно что-то сделать. Есть же полиция, власти. Отец моей подруги — начальник отдела по борьбе с наркотиками! Я пойду к нему…

— Полиция, власти… — Артур усмехается, он с жалостью смотрит на Тер. — Вот были бы они другими, не было б у тебя с Доном забот. — Лицо его меняется, глаза жестко поблескивают за стеклами очков. — Удивительно! Неужели вы все слепы, глухи? Неужели люди не видят подлостей? Неужели ты не понимаешь, что пока будут такие начальники полиции, как твой О'Кин, и такие филантропы, как, уж прости за грубость, твой отец, ничего не изменится? И не изменится, пока будут такие дураки, как твой же Дон… Эх, чего объяснять, рано или поздно сама поймешь. Слава богу, понимающих с каждым днем прибавляется.

Тер бледнеет, слушая Артура, но с упрямством безнадежности повторяет:

— О'Кин, он же может… Артур раздраженно перебивает:

— «О'Кин, О'Кин»! Такая же продажная шкура, как и остальные, греет руки на этом бизнесе. Не хочу тебя разочаровывать, но он тебе не поможет. Они своих «пушеров» в обиду не дают.

— Как ты можешь так говорить! — Тер возмущена. — Он же…

— Ладно, не собираюсь с тобой спорить, даю совет: держись от него подальше и Дона держи. Погубят они его, Стоп! Спасибо, мне здесь сходить. А ты действуй, ты молодец, энергичная девчонка. Если б только делом занималась!

Тер машет рукой — до того ли ей сейчас — и отправляется дальше.

…С этого момента Тер не знала отдыха. Она сумела мобилизовать друзей, те свели ее с врачами, к которым она отправилась на консультацию. Ей даже удалось затащить к одному из них Дона.

У Тер пухла голова от того, что ей говорили врачи. Для них это было рутиной. Наркоманов в стране миллионы, все давно изучено, известно, но что толку — их становится все больше, а их возраст все моложе. И лечить их почти бесполезно. Нужны огромные деньги. «Лечить надо не их, — сказал ей один из врачей, — лечить надо общество, в котором они живут. Наше с вами общество».