Валерий Тимофеев - Роман О Придурках

— Я из КГБ. Поняла?

Бабка поняла.

Поняла, что ни убивать, ни грабить не будут: перед ней не опасный бандюга и не жадный рэкетир, а человек свой, безобидный, правильно-государственный. Челюсть верну-лась на свое законное место, но только на малое мгнове-ние, только чтобы достичь стартовой готовности немед-ленно отрапортовать о достигнутых на вверенном ей уча-стке успехах.

— А и что ж вы, ай не серчайте. Так бы и сказали сразу, что из кагэбэ! Я ж разве ж не понимаю! — децибел в голосе стало вдвое больше, чем было допреж.

Уже не только скучающие продавщицы хлебного и мо-лочного отделов прислушивались. Из подсобки повылази-ли техничка со шваброй, готовая ежеминутно прийти на помощь вместе с неразлучным ведром, пьяный грузчик, для равновесия придерживающий телегу о четырех коле-сах.

— Тихо вы, — попросил молодой человек, чем выказал самые слабые познания в области психологии воспитан-ных в духе развитого социализма людей.

— Да ладно скромничать! Кагэбэ мы завсегда! Стойте, сколь вам угодно, раз у вас работа такая. Я вас могу и к себе за прилавок пустить, и стульчик вот вам, пожалуйста. На стульчике не устанете. А вы за кем, за Тоськой следите, или за кем-то из этих? — красноречивый кивок в сторону столиков. — А вы знаете, у меня ведь тоже ж родственник служил в кагэбэ. Зина! — крикнула через весь магазин. — Ты помнишь Семена Марковича? Он же у них, — ткнула коря-вым пальцем в молодого человека, — в кагэбэ работал. Только тогда они ОГПУ назывались. Ой, скажу я вам, сколько он врагов разоблачил. Опасная у вас работа, а вы еще такой молодой, прямо жалко всего. Женатый? Нет? Так давайте я вас за Софочку сосватаю. Софочка у нас де-вушка на все сто. Вы завтра так же вечером приходите сю-да следить, я вас за ширмочкой спрячу, я вот здесь в уголке для вас специально ширмочку повешу. А Софочку при-глашу, вы и познакомитесь.

Глаза молодого человека устали бесполезно сверкать и посылать громы и молнии. Весь выпущенный боезапас ри-кошетил, отлетал в никуда от крепкого панциря бабкиной тупоголовости.

— Вы своей болтовней сорвали важную государственную операцию, — попытался утихомирить он старуху. — Я подо-жду вас в машине. Через пять минут с вещами на выход, — бросил он жестко и быстро убежал из магазина.

Митинг, посвященный предстоящему аресту бывшей связной Семена Марковича, начался прямо у книжного прилавка. Первой покаянное слово взяла сама героиня сти-хийной сходки.

— А я чего? Я ж вам завсегда помогать хочу, — неслось вслед удаляющейся спине. — Я ж у Семен Марковича бес-корыстно на связи, пока он еще был. И вам пожалуйста. Вы только скажите. Зачем эти не по-нашему пять минут? Пять минут! Молодой человек, который из ка-гэ-бэ! А за вещами домой надо, я ж не знала, с собой не взяла. Я ста-рая женщина, я бегать никак не умею теперь…

Еще не иссякло красноречие старой торговки, а пыш-ные усы скомкано пылились в кармане, придавленные сверху кепкой и женским париком. В искусственных воло-сах бездарно запутались очки в роговой оправе.

ВТОРАЯ ПОПЫТКА

Из-за уснувшего киоска мороженщика вышел, припры-гивая, спортсмен в вязаной голубой шапочке с белыми бу-квами "ADIDAS". Вместо ветровки на нем свитер нежной верблюжьей шерсти, варежки из ангорского кролика и коньки-снегурки через плечо.

В магазине книжная работорговка продолжала расска-зывать всем участникам несанкционированного лично ди-ректором митинга про героического Семена Марковича и свои забытые дома теплые вещи.

Парень с коньками и без пышных усов купил для мас-кировки булку хлеба и попросил взвесить по сто грамм разных дешевых конфет к чаю. Зеркало витрины давало хороший обзор Тоськиного закутка. Все алкаши на своих законных местах, но, что отрадно, на месте и тот, которого он так старательно пас.

— Ай как хорошо, товарищ из кагэбэ! — разнеслось по всему магазину. — Вы вернулись успокоить бедную неви-новатую старуху! Да не прячьтесь вы! Я вас сразу узнала! Вы ж парик сняли, усы отклеили, зачем вам они? Вы ж вон какие видные, просто красавец с лица без этих маскиро-вочных причиндалов. И шапочку поменяли, от сё правиль-но, та кепка совсем вам нейшла. А ботиночки-то вы оста-вили, поленились поменять, ботиночки ваши я сразу при-знала. У меня глаз! Ваши коллеги ценили. Вы бы меня спросили, я бы вам помогла переодеться, ни одна свинья не узнала бы! Так вы меня уже простили? Мне уже не со-бираться? А то скажите, я мигом, могу и без вещей, позво-ню только, Софочка и принесет. Зараз я вас с ней и позна-комлю.

Уже не только два продавца, техничка и грузчик изуча-ли живого работника внутренних обезопасенных органов. Все местные алкаши дружно занимались демаскировкой и провалом важной операции.

Первая часть задания была бездарно загублена. Спасти свою репутацию честного человека, никак не связанного с тем органом, которым его поминали мужики всуе, можно было только совершенно неординарным шагом.

— Больная? — спросил он как можно задушевнее у моло-денькой продавщицы хлебного отдела, отчего ее сердце, слегка присыпанное сухарями, вздрогнуло. — Как вы за це-лый день устаете, наверное, — сочувствующая улыбка и многообещающий кивок головы.

— Ой, и не говорите, — заалели мозолистые пятки. — Она когда тихая, а когда не уймется. А вы не слушайте. Завтра приходите. И не стесняйтесь, что из кагэбэ. У меня соседка проституткой каждый день работает и ничего, не стесняет-ся. Даже больше моего зарабатывает. Аж завидно, порой, бывает.

— Так пошли бы с ней на пару.

— Ой, вы что такое говорите? — надулась продавщица, отводя в сторону погрустневшие от обиды глаза. — С мои-ми габаритами? — она погладила себя по неохватным бед-рам руками, более похожими на вареную колбасу в нату-ральной кожно-волосистой оболочке.

— Очень даже на любителя, — обнадежил он.

— Я ж в машине не повернусь как надо, — раскрыла Зина истинную причину своего искреннего погруснения.

— У вас будет своя специализация — автобусы и самосва-лы, — подсказал он, живо представив ее легко умещающей-ся в общественном транспорте, особенно в кузове самосва-ла на горе щебня или песка с бутылкой в одной руке и с батоном в другой. А вокруг веселые алкаши из отстойника.

И тут его осенило.

Операция, которую он считал бездарно проваленной, нашла достойное гениальнейшее продолжение.

Под прицелом тридцати пяти нацеленных на него глаз (тридцать шестой и еще четыре в разных частях зала были закрыты по причине наличия на их месте фиолетово-сине-грязного фуфла у кого в полщеки, у кого и более), он по-дошел к прилавку Тоськи и громко заказал.

— Три бутылки сногсшибающего "Казака" и пачку му-хобойной "Примы".

Это был пароль, произнесенный для того, кто его дол-жен услышать. Но это были и вполне оправданные в мага-зине слова, для непосвященного слуха совсем безобидные. И, тем не менее, каждое сердце обитателя отстойника, ус-лышав их, сладостно вздрогнуло, а каждое горло перехва-тило, отчего двое истерически закашлялись, а третий, са-мый слабый, поперхнувшись собственной слюной, мгно-венно умер на месте.