Михаил Черненок - Сиреневый туман

— Можно ли ей верить? — вновь спросил Бирюков.

— В раздражении Клара обычно не лжет. Да и факты очень убедительные приводила.

— Какие, например?

— Например, как Володя отмычкой открывал дверь. Как Спартак, разувшись перед крыльцом, с молотком в руках на цыпочках вошел в дачу. Как выносили убитую Соню и заталкивали в старенький Володин «Мерседес». Спартак хотел снять с Сони золотые украшения, а Володя его одернул, дескать, оставь, погоришь на этих цацках. Потом Володя зло сказал Спартаку: «Зачем, дурак, затылок бабе разбил? Она же мертвая была, труп уже окоченел. Взял бы что надо и вышел. Теперь возись вот, скотина, с дохлой тушей». — «Она ничком на кровати лежала. Темно. Не поймешь, то ли дрыхнет, то ли до нас кто укокошил», — оправдывался Спартак. «Пушку взял?» — «Само собой». — «А паспорт молоткастый?» — «Тоже взял. Еще на тумбочке письма какие-то лежали, и их прихватил». — «Молодец, сгодятся»… Не знаю, насколько этот диалог соответствует действительности, но Клара рассказывала очень искренне.

— Что она не поделила с Черноплясовой?

— Володя влюбился в Клару и обещал приехать к ней. Оксана об этом узнала, начала мстить. Сначала поставила под удар Зарецкую, отправив письмо и телеграмму именно из Красноярска, где Клара обосновалась, хотя первоначальный замысел, согласованный с Кларой, был отправить эти послания из какой-нибудь отколовшейся от России республики, типа Молдовы. Потом застрелила Володю…

— Из каких источников у Зарецкой такие сведения?

Виноградов грустно усмехнулся:

— Товарищ прокурор, это же мафия. В их среде нет секретов. За деньги можно узнать все, что угодно, и обо всех.

— Вы бригадира грузчиков Артема Лупова знаете? — сменил тему Бирюков.

— До некоторой степени.

— Он что, телохранителем у Галактионовой?

— Какой Артем телохранитель… Просто Юля приглашает его для страховки, когда едет в Новосибирск за покупками. Одной отправляться в дорогу с деньгами рискованно. Теперь ведь могут ограбить на любом углу.

Бирюков чуть помолчал:

— Максим Вольфович, а замужество вы не предлагали Галактионовой? Почему, став холостяком, встречались тайно?

— Предлагал. Юля ответила уклончиво, мол, нынче все так неопределенно, как на войне. Невозможно угадать, что будет завтра. В райцентре она чувствует себя уверенно, имеет здесь прекрасный дом. Конечно, при отъезде за него можно выручить вроде бы приличные деньги, но ведь это всего лишь бумажки, обесценивающиеся не по дням, а по часам. Поэтому я прекрасно понимаю Юлины колебания и настаивать не стал… — Виноградов глубоко задумался. Неожиданно он вскинул красивую голову, посмотрел Бирюкову в глаза и словно с отчаянием заговорил: — Вам, вероятно, мое увлечение Галактионовой кажется по-детски наивным, но для меня это, поверьте, настоящая трагедия. Неужели я так жестоко ошибся в Юле? Удивительная женщина! Мне никогда ее не забыть…

Зарецкая пришла в сознание, когда следователь оформлял показания Максима Вольфовича Виноградова, однако врачи разрешили допросить ее на следующий день после того, как перевезли Клару из реанимационной в обычную одноместную палату. Допрос вел сам Антон Бирюков в присутствии Лимакина, который следил за магнитофонной записью.

Несмотря на тяжелое состояние, внешне Клара выглядела спокойной и даже привлекательной. Говорила тихо, но без натуги, как это обычно бывает с другими ранеными. Почти с первых ответов Зарецкой Бирюков понял, что она не глупа, очень решительна и остра на язык.

Из того, что рассказал Виноградов, Клара ничего не отрицала, а по уже известным следствию достоверным фактам, которые она приводила в подтверждение своих слов, в ее осведомленности не возникало сомнений. Например, Зарецкая вспомнила, как на следующий день после «дела» Спартак Казаринов искал где-то оброненную штрафную квитанцию за безбилетный проезд в электричке десятого октября. «Ясновидение» Черноплясовой назвала шарлатанством. Как и предполагал Антон, Оксана бралась «угадывать» только в тех случаях, когда через знакомых уголовников узнавала бесспорные факты. Пыталась она и у Володи Жменькина выведать, где зарыли Софию Лазаревну, но тот, не будь дураком, «затемнил», мол, в десяти шагах к северу от старых раздвоенных у комля березок. Почему Черноплясова так рискованно взялась гадать Лазарю Симоновичу? От беспросветной дури — хотела выщелкнуться перед Максимом Вольфовичем, которого умом не сумела совратить. Об убийстве Спартака Зарецкая не знала, однако не сомневалась в том, что рано или поздно «третий должен уйти». О Галактионовой отозвалась коротко и грубо: «Шалашовка».

В конце допроса, когда заглянувший в палату лечащий врач показал на часы, дескать, пора закругляться, Бирюков спросил Зарецкую:

— Клара Васильевна, почему умный Виноградов, устояв перед вами, соблазнился Юлей Галактионовой? Нет ли в этом криминала?

— Максим Вольфович — бескорыстный джентльмен. Почему клюнул на шалашовку?.. — Зарецкая, пересиливая боль, улыбнулась. — Есть старый анекдот с тонким юмором. В сквере на скамейке, печально задумавшись, сидит проститутка. Подсаживается к ней тоже печальный актер и начинает жаловаться, как много расплодилось самодеятельных артистов и как сильно они отнимают заработки у профессионалов. Обладательница древнейшей профессий сочувствующе ему поддакивает. Выговорившись, актер спрашивает: «А вы почему печальны?» — «Нам тоже самодеятельность мешает», — вздохнула проститутка.

— Понятно, — сдерживая улыбку, сказал Антон. — И еще один вопрос… Чем Оксана Черноплясова вам насолила, что даже убить ее намеревались?

— Это она, шарлатанка, чуть не убила меня вместо того, чтобы без звука возместить материальный ущерб, нанесенный ее дурацкими выдумками.

— Но стрельбу начали вы…

— Я хотела достать носовой платок. Едва сунула руку в сумочку — овчарка, лежавшая в углу, вскочила и ощетинилась. Знающие люди предупреждали: если Оксана не успокоит собаку, та сразу кинется, как только вытащу руку. Гляжу Оксане в глаза — молчит. Спрашиваю: «Долго псина будет стойку держать?» — «Пока не извинишься…» Каюсь, не хватило выдержки… Я знала, что шарлатанка не с пустыми руками меня встречала, но от ее наглости не могла сдержаться и, кажется, уложила овчарку…

В прокуратуре Бирюкова поджидал приехавший из Новосибирска Шахматов. Привезенные им показания Черноплясовой относительно Софии Лазаревны совпадали с показаниями Зарецкой. Оксана лишь не хотела брать на себя роль вдохновительницы «дела» и старалась доказать, будто до этого додумались сами Казаринов и Жменькин. По изворотливости ума «шарлатанка» заметно уступала Кларе, а вот наблюдательностью бог ее не обидел. Так, она подметила, что оброненную Спартаком штрафную квитанцию, когда сидели за столом, тайком подобрал Жменькин. Это наводило на мысль: квитанция оказалась на месте захоронения Софии Лазаревны не случайно. Ксива заранее подставлял Спартака на случай провала. О неудавшихся похоронах Казаринова в ночь на Ивана Купалу Оксана слышала на автозаправке в райцентре. Поэтому при «гадании» Славе Голубеву упомянула видящиеся ей кресты.