Керен Певзнер - Чисто еврейское убийство

Я восхитилась. Здорово все-таки в израильских школах преподают русскую литературу. Вот, недавно, например, я шла по улице и услыхала, как один эфиопский подросток насвистывал «Половецкие пляски» Мусоргского. Придя домой, я тут же рассказала Дашке, какого образованного мальчика я встретила. На что моя дочь ответила со здоровым скептицизмом:

– Мамочка, эта музыка из последнего хита на MTV.

И все же израильтяне в большинстве своем знают, кто такие были Чехов, Достоевский и Толстой. А вот многие ли мои бывшие соотечественники знают имена Шмуэля Агнона (между прочим, нобелевского лауреата) или Амоса Оза?

– Согласен, – кивнул Денис, – другими словами, убийца убрал нежелательного свидетеля.

– А кто знал, что Марк что-либо видел? Убийца же не видел его, когда тот вышел с праздника.

– Нет, Валерия, я все-таки удивляюсь, глядя на тебя. Одна моя тетушка любила повторять: «Такой умный, аж дурной»…

Денис сказал это с такими комичными местечковыми интонациями, что мы с Роном невольно рассмеялись.

– А если серьезно, ты вспомни, сколько людей проходило за нашими спинами, когда Марк рассказывал об увиденном…

– Значит, кибуцники услышали и передали убийце, либо убийца проходил сзади нас, а мы ничего не видели! Если бы я только знала! – воскликнула я.

– Что же, выходит, убийца – кибуцник? – спросил Рон.

– Может быть, – согласился с ним Денис. – А может и нет…

– Почему?

– А почему не гость кибуца? Сколько их приехало на праздник? Не менее двух сотен. Маловероятно, чтобы это сделал кибуцник. Они живут в замкнутом мире и в большинстве случаев их интересуют лишь внутренние проблемы. А вот кто может поручиться, что один из туристов, имеющий что-либо к Йоси, не захотел расправиться с ним на чужой территории? Ведь гораздо проще приехать сюда под чужим именем, ведь никто не спрашивает номера удостоверения личности. Вызвать Йоси с праздника, убить, и спокойно вернуться на свое место. Без проблем!

Эта версия показалась мне убедительной. Узнать, что Йоси будет здесь, приехать, убить и уехать. А потом ищи-свищи его.

– Нет, не получается, – заявил Рон. – Если бы убийцей был кто-то из приезжих, он бы уехал из кибуца сразу же после совершения преступления. А он остается на следующий день и убивает Марка. Это точно кибуцник!

– А я думаю, – я решила встать на позицию Дениса, – что не такой он дурак, этот приезжий. Кого полиция будет искать в первую очередь? Того, кто утром не пришел на завтрак. А вот уехать после того, как станет известно об убийстве, да еще выразив свое возмущение, дескать «Мы отдыхать приехали, а тут такие вещи творятся!» можно безо всяких проблем. Скорей всего он так и сделал.

– Иди знай, сколько народу уже уехало, – печально произнес Рон.

И это было чистой правдой.

Утром мы с Денисом сидели на автобусной остановке. Автобус должен был придти через двенадцать минут, а пока мы разговаривали с дедулей в шортах по колено и в полотняной панаме. Деда звали Яков, было ему девяносто лет и ехал он в городскую поликлинику.

– Присаживайтесь барышня, – сказал он на чистом русском языке, совершенно без акцента. – Автобус вот-вот подойдет.

Усевшись рядом с занятным стариканом, я спросила:

– Вы кибуцник?

– Да, уже шестьдесят один год.

– Неужели? – восхитилась я, а Денис подошел поближе.

– Вы, наверное, были среди основателей этого кибуца?

– Да, – вздохнул старик, – знаете, что было здесь, когда мы пришли?

– Что?

– Болота. Сплошные болота, – старик смешно произнес слово «болота» с ударением на последнем слоге. – А нас – восемнадцать человек, из Москвы и из Питера. Нет, двое были из Варшавы. Мы купили эту землю у местного бедуинского шейха.

– А в Бунде состояли? – спросил Денис тоном: «В каком полку изволите служить?».

– Конечно, – кивнул Яков, – но потом решил, что мое место в Палестине. Я был завзятым сионистом. Твердо знал, что евреям незачем жить среди других народов. Место еврея – в своем государстве.

– Согласен, – Денис был невозмутим, – но в двадцатых годах и речи не могло быть о еврейском государстве. Ведь здесь была подмандатная британская территория.

– А мы ехали и ехали, – упрямо сказал старик. – Строили кибуцы, был энтузиазм и вера.

Подошел автобус. Старик показал карточку кибуцника и прошел вперед. Мы заплатили и уселись неподалеку от него.

– Все началось с чайников, – вдруг сказал он.

– Каких чайников? – спросила я.

– Приватных. Раньше у нас было все общее. И все были равны. Надо кому нибудь одеяло – пожалуйста, тебе дадут. Но если у тебя одно уже есть, то извини, второе получишь тогда, когда дадут всем. Это справедливо.

– А при чем тут чайники?

– Мы пили чай в столовой. Кто хотел, приходил, наливал. Всегда была заварка, сидели, общались. Разве это плохо? А потом… Проголосовали, что кибуцник может иметь свой электрический чайник дома. И все. Уже появилось что-то мое, а не общее. Пили чай и общались в своих комнатах. Так оно и пошло.

– А что в этом плохого? – удивилась я. – Может быть мне неохота ради стакана с чаем, выходить из дома, идти в столовую? Мне хочется пить чай дома, даже лежа в постели.

– То-то и оно, – покачал головой Яков, – а общение?

– Да в течение дня можно так наобщаться, что вечером захочется побыть одному.

– А потом вам захочется отдельного дома, зарплаты. Зачем тогда кибуц? Зачем тогда мы его строили? Хотелось жить счастливыми…

Старик задумался и до конца пути не проронил больше ни слова, а у меня всю дорогу до конечной остановке вертелся в голове глупый шлягер: «А мы его по морде чайником…»

Выйдя из автобуса, мы с Денисом заспорили. Он настаивал на том, что идея кибуца уже изжила себя, что методика военного коммунизма не подходит для нынешнего времени. А я с ним не соглашалась. Я не видела ничего плохого в том, что люди живут вместе, сообща готовят еду, смотрят за детьми и работают в поле. Если это им нравится, так что? Разве плохо чувствовать себя социально защищенным от таких напастей современной жизни, как безработица, высокая плата за университет и дорогая больничная страховка. А кибуцники защищены от всего этого.

Мы уже дошли до управления. Девушка-полицейский провела нас внутрь и постучала в дверь кабинета.

– Войдите, – услышали мы.

Мы вошли. За столом сидел тот самый лысенький следователь, с которым мы уже имели честь видеться дважды за последнее время.

– Присаживайтесь, – он показал на стулья, – я хочу кое-что спросить.

– Прежде всего, хотел бы узнать, с кем имею честь… – церемонно произнес Давид. Видимо он до сих пор находился под влиянием беседы со старым кибуцником.

– Следователь Ривлин. Я навел о вас справки. Вас зовут Денис Геллер и вы были задержаны по подозрению в убийстве русской гражданки. Верно?