Керен Певзнер - Смерть саксофониста

— Еще как, — грызя яблоко, ответил Денис. — Тебе бы, начальник, книжки писать…

— Вот! — я была захвачена процессом. — Певец тоже на Вольфа был обижен. Он что, пел даром, что ли? И театр песни ему Вольф обещал? Обещал. Выполнил? Нет. А у парня идефикс сформировался. Он без этого театра жить не может. Вот и укокошил Руби со злости.

Кто еще остался? Мика Перчиков. Он вообще псих ненормальный. Он у Вольфа деньги на изыскания просил? Просил. Тот дал? Фигу с маслом. А Перчиков мог подумать: «Зачем нам такой мэр? Вот помрет Вольф, другой мэр, может быть, и прислушается!..»

— Тебя послушать, так выходит, что Вольф был редкостной скотиной, убить которого у всех руки чесались.

— Пуркуа бы и не па? — собезьянничала я.

— А тебе Руби ничего не обещал? — Денис догрыз яблоко и бросил черенок на блюдце. — Может, он тебе за уроки иврита не доплатил? Или секретаршей своей не сделал? А?

— Еще чего! Я с него за уроки вперед брала. И квитанцию выдавала. Чтоб не отвертелся.

— А Суперфин?

— Так его вообще тут не было! Во время убийства!

— Непонятно, — протянул Денис. — Почему ты ограничиваешь список потенциальных преступников? Вот, Искрин, например. Тоже кандидатура… Деньги от спонсоров пришли? Пришли. А куда делись? То-то!

— Глупости! — возразила я с жаром. — Искрина, во-первых, не было на свадьбе, а во-вторых, он не выбрасывал…

Тут я прикусила язык.

— Что ты замолчала?

— Ничего… Забыла. Давай спать.

И я повернулась носом к стене.

На следующее утро я позвонила Суперфину и Сереже Белых и попросила их встретиться со мной.

— Господа, — обратилась я к ним, как только мы уселись под веселым полосатым тентом на набережной, — надо продвигаться. Иначе вы, Эдвард, застрянете тут на неопределенное время. Да и ты, Сережа, не горишь желанием поселиться в Израиле навечно.

Два детектива переглянулись. Даже, как мне показалось, Суперфин тонко усмехнулся.

— Валерия, дорогая, мы же сюда не отдыхать приехали… Серж многое успел за эти дни. Да и мне удалось кое-что выяснить.

— Интересно узнать…

— Известно ли тебе, что одна брюссельская компания по производству компьютерного оборудования перевела Вольфу крупный вклад на развитие города?

— Да-да, — поспешила ответить я, и рассказала о телефонном звонке в Бельгию по просьбе Искрина со товарищи.

— А… — удивился Суперфин. — Значит тебе известно немного больше, чем я думал. Очень хорошо, что ты в курсе.

— Эдвард, да об этих деньгах каждая собака в городе знает! И когда должны были получить, и почему не получили, и что было бы, если на месте получателя был я… В общем, типичные вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?»

— Ничего не понимаю! — Эдвард посмотрел на Сергея, словно искал у того поддержки. — А как же тайна сделки, безопасность, в конце-концов?

— О чем вы? Да если бы этих денег не было вообще, их стоило бы выдумать! А иначе, чем эти партийные бонзы смогут доказать, что они лучше других, таких же бестолочей?

Молчавший до сих пор Сергей вмешался в разговор.

— Эдик, и что ты раскопал?

— За несколько дней до свадьбы новоявленные родственники Вольф и Тишлер обменялись доверенностями, для ведения общих дел. Сто тысяч долларов получены по доверенности Тишлера и их уже в Израиле нет.

— Значит, хватать надо Беньямина! — воскликнула я. — Пусть ответ держит.

Оба детектива посмотрели на меня, как на, мягко говоря, ребенка с синдромом Дауна.

— Лерка, — ну что ты несешь? — Сергей, в отличие от рафинированного Суперфина, в выражениях не стеснялся, — Ну, придешь ты к этому Тишлеру. И что скажешь? Вы, уважаемый столп местного общества, денежки прибрали, а Вольфа на тот свет отправили, чтоб не возражал. Верно?

— Да, вроде…

— А он тебе на это что ответит? Что, мол, деньги деньгами, об этом у них с родственником Руби договоренность имеется. А вот насчет убийства — это ты, дорогая, не по адресу. Сколько можно повторять: у нас есть полиция, она ищет преступника, и все вопросы к ней. Усекла?

— Кстати, даже вашим собственным частным детективам, израильским, запрещено заниматься самостоятельным расследованием тяжких преступлений. К которым, как вы понимаете, относится убийство, — добавил Суперфин.

Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть, подтверждая правоту слов американо-российского союза, и поделиться с ними своими ночными размышлениями.

В отличие от Дениса, два детектива отнеслись со всей серьезностью к моим соображениям насчет того, кто убил, кого и когда.

— Надо разделиться, — сказал Сергей. — И снова поспрошать подозреваемых. Авось кто-нибудь из них и проговорится. Я возьму себе блондинку с певцом. Чувствую, там у них любовь намечается. На яхте это сразу в глаза бросилось. Как голубки сидели и переглядывались, только что не ворковали.

— А я пойду к Тишлерам, — предложил Суперфин. — Поблагодарю их за прекрасное путешествие.

— Эдвард, вы серьезно? — удивилась я.

— Надо же каким-то образом завязать разговор. Чем этот повод хуже других?

Мне остался самый неперспективный клиент Мика Перчиков. И я потащилась в парк.

Мику я застала в приподнятом настроении. Он встретил меня, как долгожданную гостью.

— Мика, что случилось? Вы прямо цветете! Вам дают квартиру?

— Гораздо лучше, дорогая… Мне выделили деньги на изыскания! Через пару месяцев здесь забьет фонтан минеральной воды. Построят целительные бассейны с геотермальными водами. Вот увидите!

— Я очень рада за вас, Мика, — сказала я. — А кто он, этот щедрый спонсор?

Перчиков вдруг нахмурился. Его воодушевления как не бывало.

— Не скажу, — хмуро заявил он. — Еще сглазите. Раз сказал, что будут деньги, значит, будут. А от кого — это не ваше дело. Любопытная Варвара…

— Ладно, — я примирилась с такой сменой настроения. — Не говорите, так не надо. Я вот чего пришла…Там, на яхте, когда меня не было…

— Лучше я вам стихи почитаю, — перебил меня Мика. Его плохое настроение улетучилось как дым, и он снова весь кипел от восторга.

Зато обо мне нельзя было сказать, что я была в восторге от перчикова предложения. Но, может, во время художественной декламации я смогу выведать у Мики, что же происходило на яхте, пока я барахталась в соленой воде.

Перчиков полез в палатку и достал оттуда толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете. Я тихо вздохнула.

— Вот это, из последних… называется «Другу Вольфу», — он уселся на траву, скрестил ноги и начал читать.

Такой мути я в своей жизни не слыхала. Там были свалены в кучу могила, где горит одинокая свеча, верный друг, безвременно усопший. И, конечно же, вода! Потоки воды! Фонтаны, водопады и бассейны с минеральной водой, ждущие только того, чтобы Мика их отрыл. Аквафил какой-то!