Валерий Гусев - Закон вне закона

- Молодцы. А Сергеев? Принял отсрочку?

- Принял...

- Что замолчал? Говори.

- Не знаю, Ваня, что сказать. Не прост Сергеев... Что-то такое мутится в Заречье...

- Да ты толком сказать попробуй, не можешь?

- Слушок, Ваня, ходит, что кое-кто из братанов наших вяжется с ним.

- С Сергеевым? - Ваня привстал, словно к прыжку готовый.

- Не хочу ребят обижать. Замажешь других - сам потом не отмоешься. Слушок, запашок идет... Вроде Арнольд к нему ездил...

- У него что, пропуск в Слободу, - буркнул со злобой Семеныч, Сергеевым подписанный?

Да, эта отсрочка другой цвет получает. Черной измены. На раскол Сергеев пошел, стравить ребят хочет...

- Как его достать?

- Не подступишься.

- Так не бывает, - буркнул Семеныч.

Губернатор ничего не сказал, он пил. Похоже, он вообще не понимал, что происходит. Да на него никто и не обращал внимания, толку все равно никакого. Не мешает - и ладно.

- Думай, Семеныч, ты умеешь, - попросил Ваня.

- Снаружи он прикрыт. Надо изнутри искать. Человека с проблемой. Которую Сергеев решить не может. А мы можем.

У Вани заблестели глаза:

- Семеныч, ты ведь такого человека вспомнил, да?

Семеныч ухнул, как филин в ночи.

- Вспомнил... Я его никогда не забуду. Девятый год квартиру просит. Двое детей. Жить негде, угол снимает. Теща - стерва. Что можешь предложить?

- Домик в Заречье. Небольшой, но ему хватит. Кое-что из обстановки кину. Ну, холодильник там, видачок попроще.

- Лады, - хлопнул Семеныч по столу тяжелой ладонью. - У тебя какой-нибудь отморозок в гвардии есть? Чтоб не жалко было.

- Мне никого не жалко, - равнодушно признался Ваня. Но все-таки уточнил: - Для такого дела.

- А ты вот что, - Семеныч повернулся быковато к посланцу. - Ты этого опера знаешь. Как он в Заречье засветится, прощупай его легонько. Но, - он поднял палец-сардельку, - в общем с ним говори. О возможном сотрудничестве. О Сергееве не сразу. Только когда на посулы клюнет.

- Понял. А если на пряник не бросится, плеть покажу. Детишкам его.

- Не вздумай, - взревел Семеныч. - Ты об этом забудь навсегда! И во сне чтоб не снилось. Озвереют менты. Ногами затопчут. Голыми зубами порвут.

- Торопиться надо, - задумчиво сказал Ваня. - Сергеев колесо уже приостановил. Если в свою сторону раскрутит - все, не остановишь, обороты наберет - хана нам всем.

Он что, колесо истории имел в виду? Ее уроки, стало быть?

Надо сказать, что Сергеев не бросил события в Заречье на самотек. Там постоянно работали его агенты в самом невинном облике - то плотник, нужда в котором постоянна, то автомеханик, то водопроводчик - ведь Заречье было полностью отрезано от сферы бытовых услуг. А без них и крутым круто приходится.

Более того, внимательный взгляд мог заметить (и замечал порой) некоторые частные случаи.

Вот такой, к примеру.

Поутру, после приятного завтрака, но в понятном унынии, прогуливался по своей улице небезызвестный Арнольд Захарович, куратор блядский городской сети.

Невесть откуда взявшийся обычный "жигуленок" с сильно тонированными стеклами притормозил рядом, будто водитель дорогу спросить хотел.

Приоткрылись обе правые дверцы, и кто-то шепнул Арнольду из салона:

- Мужик, глянь налево.

Арнольд машинально послушался.

- Теперь направо.

И направо взглянул.

Со стороны казалось: воровато осмотрелся Захарыч и шмыгнул в чужую машину (сильные руки вдернули его в салон). Машина, покрутив проулками, беспрепятственно через блокированный мост нырнула в Слободу и там исчезла.

- Здравствуйте, Арнольд Захарович, - поднялся навстречу полковник Сергеев в своем кабинете. - Извините, что побеспокоил вас, но у меня к вам небольшая просьба.

Надулся Арнольд, изменником не был, на сепаратный мир не пойдет и под пыткой - вот каков!

Сперва-то надулся, а потом растерялся. Потому что подвел его Сергеев к портрету старинной дамы, во многих местах пробитому пулями, и спросил:

- Вы случайно не знаете, чьей кисти эта работа?

Арнольд изумленно отстранился.

- Жаль, - задумчиво произнес Сергеев. - Хотелось бы знать. Ну что ж, извините. Если вспомните, звякните мне, пожалуйста. Не сочтите за труд.

И таким же тайком вернули Арнольда на то же место, откуда взяли.

Однако уже обратным путем изумление Арнольда сменилось страхом: а что, если придется братве отвечать, зачем он говорил с Сергеевым? Что, так и сказать, мол, милейший человек полковник, консультировался у меня по вопросам средневековой живописи и русской портретной школы XIX века? За такой ответ сразу язык и уши отрежут. А чуть позже - и голову.

И первое, что сделал Арнольд, очутившись на своей улице,- огляделся воровато по сторонам. А второе - когда оказался дома - бросил визитку Сергеева (со щитом и мечом в уголке) в жаркое пламя камина. Который топился у него даже по летнему времени, так как стареющие кости развратника не могли согреть даже самые горячие мастерицы его половой индустрии...

Многих значительных обитателей Заречья перетаскала загадочная машина в Замок под какими-то дикими или смешными предлогами. Но никто из них Совету четырех, конечно, об этом не доложил. Кроме одного - придурка Тарасика, тот впопыхах прибежал поделиться своей бедой с Гошей Заречным, принявшим бразды из мертвых рук Чачи.

Так и сказал с порога:

- Гоша, беда за мной. К Сергееву сегодня возили, тайком.

- Как возили? - насторожился Гоша.

- Как всегда возят - рванули в тачку и вперед, с песнями.

- Дальше.

- А вот ничего дальше. В том и дело. Клянусь мамой, Гоша.

- Ты говори, говори.

- Привели к Сергееву. Тот осмотрел со всех сторон, говорит своим: "Ведите". Повели в подвал, думаю - все, на расстрел. А там бассейн значит, утопят. "Раздевайся" - понял, пытать будут. "Иди в душ" - вымылся, чистым на тот свет отправят. "Плавать умеешь? Плыви", - и в бассейн столкнули. Поплавал. "Одевайся". Обратно к Сергееву привели. Тот рюмку налил. Я выпил, все равно уж. "Хорошо?" - спрашивает. А я разве знаю? - еще не кончилось. "Ну иди, говорит, с богом", - и отпустил.

- Ты кому заливаешь, падаль?

- Гоша, мамой клянусь, все так было!

- "Ну иди с богом".

Тарасика похоронили (в Заречье свое кладбище было, престижное, для преждевременных) без особого шика, без клятв над гробом, без салюта над могилой.

А душок недоверия пошел. Особенно когда еще одного Гоша убрал - тот вообще оборзел. При всех стал божиться, что Сергеев его пригласил, чтобы помочь стол в кабинете передвинуть. Поближе к окну.

Пельмень на вид нерушимый был. А раскололся враз. Даже не раскололся - расплылся, вонючей лужей. Всю свою бригаду сдал, своей рукой адреса написал и клички. И что за кем числится не утаил.

Проживали они все здесь, в Слободе, поближе, так сказать, к месту основной деятельности.

Взяли их враз, жестко, бока от души намяли, в отделение доставили.