Валерий Гусев - Закон вне закона

Опять же - без женщин. Проститутки все в Слободе остались. Вроде бы и их, веселых, Серый под замок взял - такой слушок дошел. Это вдвое беда, потому как среди девок своих немало, которые много знают, есть что Серому рассказать. Возьмется за них- молчать не станут: бляди - они бляди и есть.

Неуютно еще и потому, что всюду чувствуются чужие глаза и уши. Кругом мнятся Серого люди. Свою работу вершат. Одного даже по дороге в терем пристрелить пришлось - увязался следом, настырный. Брать не стали что его брать-то? Серый ведь слабаков не шлет. Надо признать, людей надежных в свою команду собрал. Идейных. Такие колоться не будут...

Слинял, стало быть, Гоша с ближайшими соратниками, а оставшимся друганам строго наказал держать оборону: баррикаду со своей стороны соорудить, огневые точки оборудовать. Обнадежил скорой подмогой и полным разгромом врага. А уж тогда за все унижения и потери попируем на его косточках. И город ребятам обещал на три дня отдать. По праву победителя...

Разместились в лесной крепости так: руководство в тереме, боевики заняли подсобные строения. Кормились пока припасами из теремных погребов да охотой. Правда, с готовкой никак наладиться не могли. Изголодавшаяся братва (про другой голод речь) стряпуху не по прямому назначению употребляла. И где ж ей у плиты маяться, когда она по койкам и топчанам без меры валялась.

А вот горничную не тронули - упорный слух был, что эта ладная молодуха опасной болезнью могла наградить. Может, и нарочно кто этот слух пустил, чтобы одному пользоваться, но рисковать пока никто не хотел...

В первый же день в теремной трапезной собрали расширенное совещание. И хотя официально председательствовал Ваня Заика, вел совещание, по сути, Семеныч.

Гоша Заречный первым высказался за немедленное обращение к соседям за помощью. На что Ваня рассвирепел:

- Ты что мелешь, парнек? Сообрази жопой: сколько мы потеряем!

- Он правильно говорит, - пристукнув ладонью, веско поддержал Гошу Семеныч. - Если не свалим Серого, все потеряем.

Семеныч дальше всех глядел, он подлую задумку Серого почти сразу разгадал. Не остановится он, ему одного города мало- вперед смотрит. Если разом эту опасность не задавить, она по всей России кругами пойдет, волну погонит. И сметет эта волна все на своем пути. И люди захлебнутся, и корабли потонут.

- Я пойду в город, - проснулся Губернатор. - Обращусь к народу. Народ меня выбрал. Он поддержит своего Губернато ра.

На него никто не обратил внимания. Губернатор и трезвый-то ничего не соображал. Кроме того, что ему в башку вбивали.

Гоша плеснул ему в стакан и даже не отмахнулся.

- Проси, Ваня, поддержки, объединяйся, - упрямо гудел Семеныч. Обещай щедро. Потом разберемся.

- Предлагай перемирие, - посоветовал Бывалый. - Проси у Серого мост открыть. Мол, семьи у нас... А мы, мол, при окончательном договоре этот добрый шаг учтем.

- И что? - презрительно ухмыльнулся Ваня. - Пойдем по мосту сдаваться?

- Опять верное слово, не пропусти, Ваня, - шлепок ладонью по столу. Сдаться всегда успеем. Учиться надо. У Серого. Откроет мост - мы своих людей, невидных, по-тихому запустим в Слободу. А когда соберем силы и ударим, они нас с тыла поддержат. Как партизаны.

- Серый не откроет мост.

- Заставим. - Семеныча двойная жизнь наперед думать приучила. Не просто это - одной рукой "за", а другой "против". Сердцем - за "красных", умом - за "белых". - Серый нас чем сбил? Тем, что первый начал. По-научному - инициативу проявил, по своим правилам играть заставил. Надо эту инициативу у него перехватить...

- Туману много, - разозлился Ваня. - Говори ясно.

Семеныч продолжил, будто сам с собой советовался:

- Конский ход сделаем. Для войны не только разведка нужна, но и деньги. У нас их мало, большей частью в Слободе остались. Если Серый до них еще не добрался, то он и сам не богат. Вот так Семеныч мыслит. Конем пойдем. Не одно, так другое возьмем. Либо мост, либо деньги.

Семеныч в шахматы сроду не играл. Даже в шашки. И по наивности своей "вилку" конским ходом обозвал.

- Ты дело скажешь? - взвился, не выдержав, Ваня.

- Сначала спрошу. В Слободе ребята у нас сильные есть? На все готовые?

- Махмуд с нами не ушел, - вставил Саксаул. - Ему нельзя уйти. Крови на нем много. С моста скинули бы.

- Что за Махмуд такой? - уточнил Семеныч. Не мог же он, в самом-то деле, все бандитские "кадры" знать.

- Мой человек. Его все боялись. Он как огонь беспощадный. Кровь любит. Пленников.

- Где он ходит?

- Куда горец от врага идет? - философски заметил Саксаул, поглаживая смоляную с сединой бороду. - В горы! Ловкий, как змея. Хитрый, как барс. Холодный, как кинжал. Быстрый, как пуля!..

- Хватит! - прервал Ваня. - Нарисовал уже. Как на него выйти?

Губернатор последнее слово уловил. Встал, оперся на стол, погрозил бровями одному ему известному врагу, губами постращал. И пошел к двери.

- Ты куда? - ухватил его за полу пиджака Бывалый. - Сиди.

Губернатор еще страшнее нахмурился.

- В город пойду. К народу. Обращение скажу. Мне опять поверят. Меня народ любит.

- Запереть его, что ли?

- Да пусть идет. Он же ворота не найдет, заблудится. Привык всю жизнь за холуями.

- Налей ему.

- Всю ночь ему наливать? Пусть идет.

- Дорогие горожане, - сказал Губернатор и вышел, расстегивая на ходу штаны.

Совещание, войдя в решающую фазу, продолжилось.

А когда оно закончилось, довольный Семеныч сказал: "Лады" и так ахнул ладонью в стол, что, будь сейчас на этом месте Серый, раздавил бы как муху.

А Губернатор все шел в город. Вдоль забора внутри крепости. По кругу. Все народ искал. Чтобы осчастливить своим обращением.

Но так и не нашел.

А жаль...

Горотдел. Инцидент

Позднее утро. Спокойно - час не криминальный. Ребята, не занятые в городе, бездельничают в отделе.

Мы с Волгиным в его кабинете обсуждаем очередные задачи, связанные с воспитанием у сотрудников чуткости и внимания к людям. Даже сострадания. Особенно к потерпевшим.

Дверь приоткрыта - иногда до нас доносится разговор в дежурке, на грани закипающего спора. Невольно прислушиваюсь.

Уверенный, напористый молодой голос доказывает, что настоящий мент должен быть прежде всего "крутым", потому что имеет дело с преступниками.

- Нас, Михалыч, бояться должны, одного взгляда. Идешь по городу расступаются. Пальчиком поманил - на четырех лапах летят...

Образно, но не очень ясно. Как это можно на лапах летать? Если только с лестницы.

Пожилой голос, с чуть заметной усмешкой излагает свою концепцию: настоящий мент должен быть прежде всего с сердцем. А уж оно подскажет - к кому с добротой, к кому с силой.

- Для нас, Петя, люди на три группы делятся: на преступников, на потерпевших и на свидетелей. И к каждому свой подход нужен. Иной свидетель на твой пальчик в другую сторону побежит. Да и преступника иногда добром можно взять...