Валерий Гусев - Закон вне закона

- Плохо ты кончишь, Сергеев, - грустно сказал Светлов.- На два фронта нельзя воевать. У тебя тыла нет.

- Вот мой тыл, - я кивнул за окно. - Ты не представляешь, как изменились люди. Как отозвались.

- Романтики, - еще грустнее начал генерал, тыча меня в грудь пальцем, - они, знаешь, Леша... Боюсь за тебя. Какая нужна помощь?

- Ты, мой генерал, понял, зачем я кашу заварил? Вот и постарайся, вернувшись в Москву, обеспечить широкое прохождение информации о наших подвигах, по всей стране. Я, конечно, сам кое-что в этом плане делаю, но возможности у меня ограниченные.

- Романтизм - заразная болезнь, - улыбнулся генерал.

- А то! Я только за эту неделю четыре делегации принял (расскажи да расскажи, как криминальную гидру давить), конференцию провел, где щедро поделился своим опытом и, кстати, много полезного и для себя узнал.

- И критика была? - Генерал с удовольствием пожевал копченой колбаски. - Ты вот, говорят, всех умышленных убийц пострелял. Зачем?

- А чтоб их не было, - просто ответил я. - Овидия помнишь?

- Это из Главка...

- Можно сказать и так. Он один раз сказал, правда очень давно, но очень правильно: "Нет справедливей закона, чтобы всегда душегуб сам погибал от меча".

- Это он в горячке, в сильном душевном волнении...

- А я и рецидивистов убежденных на пожизненное определил. И правильно сделал. Этот контингент - постоянная опасность для общества. Ну общество хрен с ним, нынешнее общество не жалко, я о людях забочусь.

- Больше некому.

- Выходит так... Нет, действительно, вышел он на свободу, жди, пока совершит преступление, потом его лови, потом доказывай, потом суди. А чего столько хлопотать? Если у него патология такая, если врожденная склонность - пусть сидит. И жертв преступления нет, и хлопот никаких... Но за это, кстати, не критиковали. В основном за влияние на судебное разбирательство.

- И правильно. Суд должен быть беспристрастен.

- Хрена вот! - Я совсем забыл, что на больное место наступил не хилый прохожий, а дородный генерал. - Суд не может быть беспристрастен. С лица Фемиды надо сбросить повязку - пусть смотрит во все глаза: кто заслуживает защиты, а кто не заслуживает снисхождения. - Понесло Серого. - Я вообще здесь, у себя, смягчающие обстоятельства по многим статьям запретил применять, всякие там ссылки на суровое детство. У меня ведь тоже в малые годы велосипеда не было, а я до сих пор ни одного старика не избил, ни одной девицы не изнасиловал, ни одного мальца не растлил. А ты, мой генерал? То-то. Ну в самом деле, умышленно лишил человека жизни, столько горя принес его близким. А тут начинается: хороший семьянин, обладатель почетных грамот, собачек любит. Что ж, по-вашему, хороший семьянин и любитель собачек имеет право на меньший срок, да? Ну ладно, пусть суд, приговаривая убийцу к смертной казни, так уж и быть, скажет: да, он убийца, он мерзавец, он не заслуживает снисхождения, но мы не можем не отметить, что осужденный имел не только дурные наклонности, но и некоторые положительные черты: он неплохо играл в карты, он один раз починил соседу балалайку, которую разбил об его голову, он заменил замок в дверях соседки, который выбил, взламывая ее дверь с целью изнасилования и т.д. И мы не можем не отдать должное этим благородным поступкам, отправляя человека на эшафот.

- Чушь! - смеялся генерал. - Но что-то в этом есть.

- А вот противоположный случай. Вот дело, у меня на столе. Молодой человек, студент гуманитарного вуза, зверски избил... собственного дядю, старика, пенсионера, к которому приехал погостить на каникулы. Как рассудить, генерал?

- Мерзавец. Справился... - поторопился Светлов.

- Сейчас я сниму повязку с ваших глаз, мой генерал. Парню я вынесу порицание за то, что он не сделал этого раньше, а дядю, когда его выпишут из больницы, привлеку к ответственности.

- Ну-ну, - завял генерал. А я взял со стола папку.

- Парень - молодожен. Приехал с молодой женой навестить старика-дядьку. А дядька - без тормозов, ранее судимый. И начал он, вроде по-дружески, по-стариковски, советовать племяннику, как ему лучше исполнять свои супружеские обязаннос ти в медовый месяц. Сначала - в шутку. Парень не поставил его на место: неудобно, единственный родственник, старик. А старик, не встречая отпора, совсем оборзел. - Я нашел нужную страницу. - От советов перешел к предложениям. Цитирую: "Утром на кухне. Ну, племяш, сколько раз ее за ночь пропахал? Эх, ты! Дай-ка мне ее на ночку, уж я ее погоняю, а ты поучишься". Парень мягкий, интеллигентный: "Дядь Коль, да ладно тебе, ну что ты, в самом деле, нехорошо так говорить". Цитирую дальше: "Вечером на кухне. Молодожены готовят ужин. Входит дядька, вворачивает в патрон другую лампу, помощнее: "Это чтоб ты, племяш, лучше видел, как я ее драть буду. На столе". И такое извращенное, изощренное издевательство в течение недели. Молодожены взяли билеты, пришли за вещами. Дядька вышел за ними в прихожую. Цитирую: "Эх, напоследок", - с этими словами гр. Носков схватил гр.Новикову за руки, вывернул их назад, прижал свой пах к ее ягодицам и стал имитировать половой акт, приговаривая: "Вот так! Вот так!"

- Мерзавец! - не выдержал генерал.

- Кто? - спросил я.

- Ты, - сказал он. - Провокатор.

- То-то! Беспристрастный суд - это машина для бритья. Которая срезает вместе со щетиной нос и уши.

- Ладно, друг мой, - генерал встал. - Не знаю пока, чем смогу тебе помочь. Во всяком случае все, что узнаю о намечаемых против тебя репрессиях, немедленно сообщу. Будь осторожен, Леша. - Он положил тяжелую генеральскую длань на мое плечо. И вдруг высказался: - Я горжусь нашей дружбой. - Но он не был бы генералом: - И нашей враждой тоже.

Комиссия из Центра убралась, не попрощавшись. И меня с собой не забрала. Это было похоже на бегство.

Лесной терем

Наконец-то долгожданная весточка от Надежды.

Я вызвал профессора.

- Вас не забрали? - удивился он. - Надо же!

Я погрозил ему. Сначала пальцем - он хмыкнул, а потом кулаком испугался.

- Мы с вами едем на симпозиум. По обмену опытом борьбы со всякого рода врагами. Форма одежды - парадная, черный пиджак или смокинг.

- И накомарники, - решительно посоветовал профессор.- Когда открывается симпозиум?

- По моим сведениям, завтра утром.

- Тогда хорошо бы нам самую трудную часть пути пройти по свету. Я ведь там давно не был - за рубежом-то, - могу и заблудиться.

- Только попробуйте, - опять пригрозил я, на этот раз словесно. Идите собирайтесь, я за вами заеду.

- Лялечка, - сказал я, когда профессор ушел, - еще один автомат, запасные магазины, пару гранат, штык-нож. Да, флягу с водой, сухпай на двоих. И за Юлькой приглядывай особо.

- Не беспокойтесь за нее, - сказала Лялька.

- Я как раз за себя беспокоюсь, а не за нее.

- Полно вам.

Ишь, какие слова знает, княжеского розлива.