Дик & Феликс Фрэнсис - Ноздря в ноздрю

— Но почему? — удивился Карл.

— Не знаю, — раздраженно ответил я. — Но сде­лал это человек, имевший доступ к кухне.

— На кухню могли зайти многие, — заметил Карл. — Охрану мы не выставляли. Люди, которых направило агентство по найму, все официанты.

— И несколько человек от компании, которая постоянно обслуживает ипподром. Но, поверьте мне, я собираюсь выяснить, кто это был.

— Но разве ты не увидел бы красную фасоль в приготовленном блюде? — спросил Гэри.

— Я об этом уже думал. Не увидел бы, если б фа­солины порубили на мелкие части или растерли в порошок.

— И сколько нужно фасолин, чтобы отравить двести пятьдесят человек? — спросил Карл. — На­верняка так много, что вкус изменился бы.

— В Интернете я заглянул на сайт Американской администрации по контролю за продуктами питания и лекарствами. Там сказано, что достаточно четырех или пяти фасолин, чтобы человека вывернуло наиз­нанку. Там также сказано, что при нагревании до восьмидесяти градусов Цельсия ядовитость фасолин возрастает в пять раз. Это означает, что хватило бы одной фасолины на человека. Там также сказано, что эффективность поражения стопроцентная. Тра­вится любой, кто съел такую фасоль.

— Но куда их положили? — спросил Гэри.

— Полагаю, в соус, — ответил я. Никто, думал я, не смог бы распробовать одну-единственную недо­варенную фасолину, особенно порубленную или растертую, в смеси с лисичками, трюфелями и лу­ком, не говоря уже о белом вине, бренди, чесноке и сливках.

— Но ведь ты должен был выпарить вино из со­уса, — напомнил Карл. Он хотел сказать, что соус требовалось какое-то время кипятить, чтобы выпа­рить избыток жидкости. — Фасоль, окажись она в соусе, стала бы безвредной.

— Значит, ее положили после выпаривания, — парировал я. В соус добавляются сливки для сочно­сти. И после добавления сливок соус не кипятится, чтобы избежать свертывания от кислоты, содержа­щейся в вине.

Мыслями я вернулся к приготовлению обеда. Чтобы соуса хватило на всех, я использовал четыре алюминиевые кастрюли, такие же, как обычные ку­хонные, только гораздо больше, на шесть литров, с двумя ручками каждая. Их поставила «Стресс-фри кейтеринг». Я рассчитал, что на человека нам потре­буется пятьдесят миллилитров соуса. Умножение на двести пятьдесят порций дало двенадцать с полови­ной литров. Я готовил соус в четырех кастрюлях на случай, если в одной сливки свернутся. Но в итоге соус получился как надо во всех четырех кастрюлях. Так что немалая его часть осталась. Я это хорошо помнил, потому что соус люблю, и взял добавку. На свою голову.

Четыре кастрюли стояли в сервировочной зоне, где мы раскладывали еду на тарелки: ломтики фар­шированной вишнями куриной грудки, жареный молодой картофель, сваренный на пару зеленый го­рошек, соус, веточка петрушки для украшения.

Кастрюли не подогревались (я полагал, что в густой жидкости достаточно тепла и она остыть не успеет), их просто поставили на стальную поверх­ность сервировочного стола. Я велел одному из на­ших временных работников помешивать соус, чтобы он не расслаивался. Ни для чего другого парень не годился, я его запомнил, поскольку мне пришлось на пальцах объяснять ему, что от него требуется. Английский он понимал плохо. Я тогда предполо­жил, что он или поляк, или чех, или уроженец какой-то другой восточноевропейской страны. В наши дни полным-полно неквалифицированных работяг из тех краев.

Я полагаю, что было десятиминутное «окошко», когда соус уже поставили на сервировочный стол, но еще не начали разливать. Я тогда находился или на кухне, или в павильоне, где обедали гости. В лю­бом случае в этот критически важный период каст­рюли с соусом выпали у меня из поля зрения. Учи­тывая, что стояли они между кухней и обеденным залом, любой из обслуживающего персонала мог что-то добавить в соус. Но этого вредителя, который точно знал, что делает, наверняка заметил бы мой мешальщик или кто-то еще. Все по-прежнему как-то не складывалось.

— И что нам теперь с этим делать? — спросил Гэри.

— Сделать мы ничего не можем, — ответил я, — кроме как работать в обычном режиме. На сегодня у нас заказаны шестьдесят пять мест, и никто не отка­зался.

На моем столе зазвонил телефон. «Ну кто тянул меня за язык?» — подумал я, снимая трубку.

— Алло. Ресторан «Торба».

— Макс? Это ты? — Женский голос.

— Разумеется, я.

— Хорошо. Это Эмма Кейли. Как я понимаю, вчера ты виделся с Джорджем на похоронах Элиза­бет.

— Да, виделся. Мне так жаль Элизабет.

— Конечно. Благодарю. Ужасная трагедия, осо­бенно для бедного Нейла. — Она помолчала. — Но для всех остальных жизнь должна продолжаться.

— Чем я могу помочь? — спросил я.

— Джордж сказал, что отменил наш заказ на се­годня.

— Да, отменил. Сказал, что какое-то время вы в моем ресторане появляться не будете.

— Старый дурак! — вырвалось у нее. — У нас гости, а еды в доме нет. О чем он думал? Что мы пойдем в «Раджу Индии»? — Она упомянула парши­венький индийский ресторан на Дворцовой улице. Я представить себе не мог, что Эмма Кейли могла знать о его существовании, не то чтобы пойти ту­да. — Ты сможешь найти нам столик на четверых в половине девятого? — В голосе звучала мольба. — Если это будет не наш обычный столик, я пойму.

— Конечно, мы вас накормим, — ответил я. — С нетерпением жду встречи.

— Отлично. Еще увидимся. — Я явственно услы­шал в ее голосе облегчение. Оставалось только га­дать, сколь сильно она поругалась с Джорджем.

Я положил трубку. Посмотрел на Гэри и Карла. Широко улыбнулся.

— Еще четверо на сегодня. — Как вовремя к Кейли приехали гости.

Карл и Гэри ушли на кухню, чтобы начать при­готовление обеда, я остался за столом, чтобы закон­чить бумажную работу. Перебирая пачку докумен­тов, чтобы убедиться, что все счета оплачены, на­ткнулся на накладную «Лейф фуд», поставщика продуктов на званый обед. Вновь пробежался глаза­ми по ингредиентам, словно мог в прошлый раз не заметить фасоль. Разумеется, фасоли не было. Да и откуда она могла взяться? Я готов поклясться на мо­гиле отца, что не клал фасоль ни в одно блюдо.

Позвонил Сюзанне Миллер на мобильник.

— Привет, Сюзанна. Макс Мортон. Извини, что беспокою тебя в субботу. Есть минутка?

— Выкладывай, — ответила она. — Я все равно в кабинете. У нас сегодня свадьба, так что я работаю.

— Я не знал, что на ипподроме играют свадьбы.

— Да, в конце весны и летом практически каж­дую субботу. Разумеется, когда нет скачек. Для цере­монии используется зал «Гонконг», для застолья — ресторан «Галерея чемпионов». Получается неплохо.

— Век живи — век учись.

— Чем я могу тебе помочь?

— Слушай, не можешь ты дать мне список гос­тей того злополучного обеда?