Дэвид Гутерсон - Снег на кедрах

— Господи! — покачал головой Карл, разглаживая листок большим пальцем.

— Да, не видать нам сборщиков в этом году, — отозвалась Этта. — Может, нанять этих… китайцев из Анакортеса?

— Потом решим, времени достаточно, — ответил Карл. — О господи, Этта! — снова покачал он головой.

Карл убрал руки с листка, и он тут же свернулся в трубку.

— Нет, ну надо же! — не мог успокоиться Карл. — Подумать только, восемь дней!

— Распродадут весь скарб по дешевке, — сказала Этта. — Вот увидишь. Все свои безделушки, кастрюли и сковородки. Говорю тебе, в каждом дворе будет распродажа. Так они и сделают, японцы эти, вмиг все распродадут, сбудут любому, кто возьмет.

— Да, и поживятся же некоторые, — отозвался Карл, все еще качая своей большой головой. Он сидел, положив руки на стол. Этта знала, что сейчас он попросит что-нибудь поесть и насорит по всей кухне. У него вид такой, будто он чего-нибудь съел бы, будто предвкушает еду. — Плохо, очень плохо, — сказал Карл. — Несправедливо все это.

— Они же японцы, — возразила ему Этта. — Мы же с ними воюем. К чему нам шпионы под боком.

Карл покачал головой и тяжело, всем телом, повернулся к ней.

— Знаешь, что, Этта… — прямо заявил он ей. — У нас с тобой вместе ну никак не получается.

Она, конечно же, поняла, что он имел в виду. Но промолчала. Карл и раньше говорил. Ее это не больно-то и задевало.

Этта постояла, демонстративно уставив руки в боки, но Карл не отвернулся.

— Господи, Этта, где твое христианское милосердие, — взмолился он. — Неужели ты такая черствая?

Она вышла — надо было выполоть сорняки и задать корм свиньям. Этта задержалась в прихожей, снимая фартук. Повесила его на крючок и села обуть сапоги. Натягивая сапог, она с тревогой думала о словах Карла — что они не подходят друг другу — он не первый раз уже такое говорит. Вдруг в дверях показался Миямото Дзэнъити; он снял шляпу и кивнул.

— Уже слыхали про вас, — сказала Этта.

— Миссис Хайнэ, дома ли мистер Хайнэ?

Японец сначала держал шляпу перед собой, но потом спрятал за спину.

— Дома, да, — ответила Этта.

Она крикнула в дом:

— К тебе!

Когда Карл подошел, она сказала:

— Можете говорить прямо здесь, меня это тоже касается.

— Привет, Дзэнъити, — поздоровался Карл. — Да ты не стой, входи.

Этта стащила сапоги и пошла за мужчинами в кухню.

— Садись, — пригласил японца Карл. — Этта нальет нам кофе.

Он выразительно посмотрел на жену; та кивнула. Сняла с крючка чистый фартук, повязала и наполнила кофейник.

— Мы уже видели предписание, — сказал Карл. — Восемь дней! Мыслимо ли — собраться за восемь дней? Несправедливо все это, — прибавил он. — Попросту несправедливо.

— Ничего не поделать, — ответил Дзэнъити. — Заколотим окна досками. Оставить все. Если хотите, мистер Хайнэ, работайте и на наших полях тоже. Мы так признательны, что вы продать их нам. Там все больше двухлетние кустики. Будет много ягод. Пожалуйста, соберите их, а выручку оставьте себе. Иначе ведь все сгнить, мистер Хайнэ. Не достаться никому.

Карл принялся растирать лицо. Сидел напротив Дзэнъити и растирал. Карл выглядел большим и грубоватым, японец — маленьким, с проницательным взглядом. Оба были примерно одного возраста, но японец этот выглядел моложе лет на пятнадцать, не меньше. Этта поставила на стол чашки, блюдца, открыла сахарницу. Смотри-ка, в деле хоть и новичок, а какой шустрый, подумала она. Предложить ягоды, которые самим все равно ни к чему. Да, ловко, ничего не скажешь. А потом завести разговор о деньгах.

— Спасибо, Дзэнъити, — ответил Карл. — Мы соберем. Огромное тебе спасибо.

Японец кивнул. Вечно они кивают, подумала Этта. Так и обводят вокруг пальца — только с виду скромничают, а в мыслях никакой скромности нет. Кивнут, промолчат, опустят глаза — тем и берут; ушли ее семь акров.

— А с чего плату будете вносить? Если мы соберем ваши ягоды? — спросила она, стоя у плиты. — Это не…

— Погоди, Этта, — перебил ее Карл. — Не стоит пока об этом.

Он снова повернулся к этому японцу:

— Как дела дома? Что семья?

— Дома все заняты, — ответил Миямото. — Паковать вещи, готовиться.

Японец улыбнулся, и Этта заметила какие крупные у него зубы.

— Может, чем помочь? — предложил Карл.

— Соберите наши ягоды. Это большая помощь.

— Я не об этом. Может, вам нужно что?

Этта поставила кофейник на стол. Она заметила, что Миямото сидит со шляпой на коленях. Ну конечно, Карл весь из себя такой гостеприимный, а об этом-то и позабыл. Пришлось японцу сидеть со шляпой, как будто он обмочился.

— Карл разольет, — бросила она, села, расправила фартук и сложила руки на столе.

— Подождем, пока заварится, — сказал Карл.

Они сидели, когда в кухню ворвался Карл-младший. Из школы вернулся. Еще и четырех нет, а он уже тут. Можно подумать, бежал. В руках один учебник — по математике. Куртка в пятнах от травы, лицо потное, покраснело на ветру… Этта видела, что сын тоже голоден, как и отец, готов съесть все что угодно.

— В кладовке яблоки, — сказала она сыну. — Возьми одно. Выпей молока и погуляй. К нам тут пришли, мы разговариваем.

— Я уже знаю, — ответил Карл-младший. — Я…

— Карл, поди возьми яблоко, — повторила Этта. — К нам пришли.

Он вышел. Вернулся с двумя яблоками. Из холодильника достал кувшин с молоком и налил в стакан. Карл-старший взял кофейник и наполнил сначала чашку Миямото, потом жены, затем свою. Карл-младший посмотрел на них, с яблоками в одной руке и стаканом в другой. И ушел в гостиную.

— Иди на улицу, — крикнула ему Этта. — Там ешь.

Карл вернулся и встал на пороге — одно яблоко надкусано, молоко выпито. Сыну исполнилось восемнадцать, и по росту он уже догонял отца. С трудом верилось, что сын такой большой. Куснув яблоко, Карл спросил:

— А Кабуо дома?

— Кабуо дома, — ответил Миямото. — Да, дома. — И улыбнулся.

— Я зайду тогда, — сказал Карл-младший и поставил стакан в раковину. А потом громко хлопнул кухонной дверью.

— Учебник забери! — крикнула ему мать.

Сын вернулся за учебником и отнес его наверх, в свою комнату. Зашел в кладовку, взял еще яблоко и, проходя мимо, махнул им.

— Скоро вернусь, — бросил он.

Карл-старший пододвинул сахарницу к японцу.

— Угощайся, — предложил он. — Может, сливок?

Дзэнъити покачал головой:

— Спасибо. Только сахар.

Он размешал пол-ложки сахара. Размешав, аккуратно положил ложечку на блюдце. Дождавшись, когда Карл возьмет свою чашку, отпил.

— Очень хороший, — похвалил Дзэнъити. — Глянув на Этту, он чуть улыбнулся в ее сторону; от него только и можно было ждать что улыбки.

— Сын у вас такой большой, — заметил Дзэнъити. Он все еще улыбался; потом опустил голову. — Я внести плату. Еще два раза, и все. Сегодня я платить сто двадцать долларов. Я…